- Нет, наглецов жалеть нечего, - проворчала княгиня.

- А как же милосердие, к которому взывает ваш Бог? Он запрещает вам убивать.

- Это говоришь ты, нарушающий другой завет? Следишь за женой родича! Побойся Бога сам!

- Которого? Мои боги страшны на поле брани, когда могут даровать победу другому. Они бывают страшны неурожаями, когда не получают достаточно подношений. Но бояться богов за то, что смотрю на прекрасное? Они создали это именно для любования.

-  Не каждому положено… - недобро начала Киликия, собирая волосы под платок.

- Оставь… хотя бы пока не пойдёшь обратно, - попытался остановить её Всеслав, созерцая чёрные локоны. С распущенными волосами, закручивающимися тотчас, едва подсыхали, Киликия выглядела ещё моложе и соблазнительнее. Но она его не слушала и прикрыла всё, что положено было прикрыть замужней женщине. – Такую красоту и прятать!

- На красоту положено смотреть супругу. Ты должен любоваться своей княгиней.

- Нейола тоже прекрасна, но, восхищаясь одной розой, не станешь отворачиваться от других.

- Если ты пообещаешь, что никогда больше себе не позволишь ничего подобного, то я не стану говорить Святославу о твоём поступке.

- Я не могу этого обещать. Когда я тебя вижу, то хочу идти попятам, не отрывать глаз.

- Всеслав… - строго, с предупреждающим прищуром воззрилась она на него. – Твоя княгиня спасла Вячеслава. Ты по крови из семьи нашей. И я не хочу нарушать мир и дружбу из-за глупостей, которые ты совершаешь. Они того не стоят.

- Кто сказал, что не стоят? Что в жизни более важно?

- Покой в княжествах важнее неуместного увлечения.

- Истинная жена Святослава, - улыбнулся опять полоцкий князь. Остро, колюще, сияюще. – Он тоже печётся об этом так, что целыми днями стоит возле Изяслава или вместо него. Принимает послов, купцов, тренирует сыновей и дружину. Завоёвывает симпатии боярства. – Всеслав сделал шаг вперёд, и Киликия, увидевшая в его глазах загоревшийся огонёк, обычно умело спрятанный, захотела отступить. Но, удержав себя на месте, только храбро приподняла подбородок. – Ты можешь рассказать ему всё, княгиня, но он ничего не сделает. Он точно так же считает, что борьба и междоусобица недопустимы, что кровопролитие несёт разрушения и никому не пойдёт на пользу. Святослав на многое закроет глаза, потому что считает интерес княжеств выше своего личного. – Всеслав наклонился к уху гречанки: - Я бы никогда так не поступил. Если бы я любил женщину, я бы испепелил всю землю за неё и ради неё.

Отстранившись, Всеслав многозначительно посмотрел в её голубые глаза своими чёрными и, попрощавшись кивком, пошёл по тропе обратно в город. Киликия смотрела ему вслед, убеждаясь, что он ушёл. Или потому, что не могла отвести глаз от спины этого странного, непонятного, то добродушного, то пугающе грозного незнакомца. Что же он всё-таки за человек? Что ему нужно здесь, в Киеве? И для чего он затеял эти игры с ней? «Ведь правда, что это всего лишь игры?» - спросила сама у себя Киликия. Выждав некоторое время, она и сама пошла по той же тропе, рассуждая, что Святослав будет прав, если не поддастся на какие-то провокации. Он один из правителей, и не должен действовать сгоряча, не должен поддаваться страстям, объявлять войну из-за личной обиды. А если он разругается с Всеславом, несомненно, распри начнутся между целым полоцким княжеством и их, Ярославичей, территориями. Неизвестно, кто захочет примкнуть к Полоцку, у них там, в полуночных краях, всегда много наёмников, неусидчивых северян, свеев, варягов. Нет-нет, она не будет ничего докладывать мужу, ведь он, хоть и умён, а бывает несдержан. Не так, как раньше, когда бы поступил сообразно словам Всеслава, но ещё способен распалиться из-за чего-то, о чём потом сам же будет жалеть. Зачем ей создавать конфликты? Просто впредь она будет больше его слушаться, Свят предупреждал её не ходить на реку, пока тут приезжие. Он как будто чувствовал, что произойдёт подобное. А она теперь чувствовала, как отзывались слова Всеслава в её сердце. Горячие, пламенные слова неудовлетворённого мужчины, желающего до умопомрачения, мечтающего, стремящегося. Никогда, с самого знакомства со Святославом, она не обращала внимания на других мужчин. Но не думать о Всеславе было всё труднее. Невысказанная и непроявленная злость копилась, теребила, лишала спокойствия. Неприязнь к его чрезмерно вольным манерам смешивалась с пониманием, вызывавшим симпатию. Она тоже когда-то не знала толком, как вести себя здесь, шокировала и провоцировала без умысла сплетниц. А ещё она до сих пор любила свободу, недостающую с самого отъезда из Константинополя. Святослав многое ей позволял и не осуждал, что сделал бы другой супруг; он ценил традиции и законы русичей, не принуждая к ним через силу возлюбленную, но придерживался их и считал правильными. Всеслав же был не таким. Каким он вообще был?

Польские послы от Казимира прибыли с подарками к свадьбе Игоря и с новостями. Изяслав, не желая обострять отношения с шурином, устроил пышный обед и пригласил на него жену свою, Гертруду, сестру Казимира, убрав с глаз долой лишних, вроде Коснячки. Он хотел продемонстрировать своё уважительное отношение и семейный лад, и знал, что Гертруда не подведёт – благоразумно промолчит, поулыбается, жаловаться не станет. Она теперь судьбою связана с мужем, ему должна подчиняться, о нём печься, для его успехов и укрепления стараться. Муж ей защитник и судья, а не брат.

Святослав тоже был здесь, всегда присутствующий, когда приезжали важные гости. Он любезничал с людьми Казимира, узнавал у них всякое, что могло иметь хоть какое-то значение. Когда послы ушли, провожаемые великой княгиней, пожелавшей передать пару слов на родину, Святослав выдохнул. Челядь убирала со стола, немного сбивая с мысли.

- Слышал? – бросил ему Изяслав, продолжая потягивать брагу. – Шурин мой стал ещё сильнее. Получил Силезию от Бржетислава! (1)

- Он всего лишь вернул её назад. Земли ему и принадлежали, наследуемые от отцов и дедов, это Бржетислав почти двадцать лет назад был захватчиком.

- Если бы не наш батюшка, что бы Казимир смог? Ничего! Никто бы ему ничего не вернул, останься он при тех остатках Польши, которые были у него до помощи отца.

- К чему ты это всё говоришь? Хочешь часть Силезии? – усмехнулся Святослав. Территории эти находились на западе страны Казимира, на границе с Чехией. Чтобы получить их, пришлось бы захватить всю Польшу.

- Нет, - неверно пожал плечами Изяслав. Он бы не отказался ни от каких приобретений! Сделавшись каганом, с каждым днём он всё больше чувствовал власть и иногда, не имея талантов и мудрости предков, всё-таки вспоминал об их походах и подвигах, и думал, а не совершить ли нечто подобное? Но, озвучь он эти планы Святославу или Всеволоду, те засмеются или начнут втолковывать, что мир лучше войны, что имеющееся у них – это уже очень многое. Не понять им, ох не понять! – Я всего лишь надеюсь, что он остаётся благодарен нам.

- Княжеская благодарность не всегда долгосрочная. Но для того мы и роднились с ним. Тётка наша – жена его, должна сделать всё, чтобы хорошие отношения между нами сохранялись. Я понимаю твои опасения по поводу возвышения и расширения Пястов (2), мы всегда будем настороже у своих границ, и не позволим забрать Червенские земли. Игорь с дружиной поедет туда сразу же после свадьбы.

- Свадьба, свадьба… какие из-за неё траты! Братья хотят, чтобы я ещё и в Подолье люд уважил, гуляния там устроил!

- На такое не скупятся, щедрость – к счастью молодых.

- И к пустой мошне? (3)

- На подарки Ладе и её отцу ты гривен не жалеешь, - заметил всё всегда знающий при дворе Святослав. Изяслав вспыхнул, будто желая возмутиться и ответить резко брату, но передумал. Похлопал в ладони:

- Ефрем! Позовите сюда Ефрема (4)!

Не прошло и минуты, как явился великокняжеский казначей. Изяслав указал ему на место возле себя.

- Садись. Надобно нам будет с тобой ещё кое-какие расходы обговорить… И ты! – махнул каган Святославу, призывая присоединиться. – Иди сюда, давай вместе рассудим, что и как лучше сделать.