Рыжая Эльке раскраснелась и глядела на пляску приоткрыв рот, а Катерина хмурила брови.

— Хозяин? — поманила его пальчиком Катерина, — Комнаты готовы?

— Обязательно! — подскочил усатый хозяин, — Извольте за нашей девкой пройти, она покажет! Сей минут…

И действительно, не прошло и минуты, как подавальщица явилась перед столом Катерины с глубокой миской воды, которую поставила на стол. Катерина утончённо обмакнула в воду кончики пальцев. Рыжая Эльке удивлённо посмотрела на неё, догадалась, что нужно делать, и сполостнула свои жирные от сосисек ладони. В отличие от хозяйки, Эльке преспокойно ела руками. Впрочем, как и я, и все крестоносцы, и все остальные посетители трактира.

Катерина вежливо кивнула каждому из нас, пожелала доброй, спокойной ночи, и поплыла к лестнице на второй этаж, ведомая подавальщицей и сопровождаемай горничной. Краем глаза я заметил, каким жадным взглядом провожает девушку брат Лудвиг. У него, что, в самом деле чувства? Он же клятву целомудрия давал!

— А не пора ли и в самом деле, на боковую? — риторически вопросил брат Марциан.

Похоже, его предложиние никого не обрадовало. Крестоносцы, сиднем просидевшие два месяца в осаде, жаждали развлечений. А чем тут не развлечения?

Я обернулся на шум в тёмном углу. Ик! Я глубоко глотнул, сдерживая непроизвольный рвотный рефлекс. Одного из посетителей тошнило[3]. Прямо на пол. Остальные весело хохотали. Включая наших оруженосцев. Даже рыцари позволили себе усмехнуться. А веселее всех хохотал хозяин.

— Смотрите, смотрите! — радостно смеялся он, тыча пальцем, — Все видят? Он не допил своё пиво!

Я непроизвольно взглянул в ту сторону, где сидела Катерина, но девушки уже не было. Разочарованно я повернул голову и наткнулся на внимательный взгляд брата Марциана.

— Это такой старинный обычай, — любезно объяснил незаданный вопрос брат Марциан, — Если посетитель не допил своё пиво, он обязан заказать вдвое больше! И неважно, куда он его денет, выльет в окошко или отдаст своим товарищам, но заказать обязан! Чаще всего, в долг, но этот долг скреплён вековыми традициями. Его всегда отдают!

— Угу… — до меня внезапно дошло, — А если он отдаст пиво товарищам… то велика вероятность, что кто-то из товарищей не допьёт СВОЁ пиво?! И тоже должен будет заказать вдвое больше?!

— Совершенно верно! — серьёзно кивнул брат Марциан, — Иногда, начиная с одного пьяницы, посетители бывают вынуждены оплатить и две и три бочки. Которые сами выпить не в состоянии.

— Так вот почему так радуется хозяин!

— Да, он надеется, что это не последний пьяница.

— Я же г-говорил: не п-пиво, а к-клистирная к-кружка! — заплетающимся голосом встрял в нашу беседу Вилфид, — В-вино лучше! И п-полезней! В-выпьем!

— А кстати, — вспомнил я, — Тех пивоваров, которые дряное пиво делали, их местные власти как-то наказали?

— Почему «местные власти»? — удивился брат Марциан, — Они совершили преступление на территории Ордена и судил их Великий магистр. Насколько я помню, он приказал выжечь на лбу у преступников крест и выгнать их с орденских земель…

— Правильно! — облегчённо выдохнул я, — Правильно и… милосердно! У нас таким ещё и руки рубили. А то, ишь чего удумали: пиво плохое делать!

Между тем, стало очевидным, что подобные происшествия в трактире не в диковину. Потому что немедленно появилась ещё одна служанку, с ведром, наполненным смесью опилок и песка. Лужу, которую стошнил пьяница, присыпали этой смесью, вся грязь тут же впиталась в неё. И уже всё вместе благополучно вымели за порог трактира. Служанка оценивающе оглядела компанию, вздохнула и… не стала далеко убирать своё ведро опилок. Поставила скромно в уголочек. Очевидно, уверенная, что её услуги ещё понадобятся.

Я сделал ещё глоток вина.

— Петрас! — послышался злой женский голос, — Опять ты в трактире деньги просаживаешь?! С непотребными девками! Опять упился, что тебя тащить придётся?!

Даже музыка прекратилась! Даже танцующие остановились! Ещё бы! Новое развлечение!

— М-мум! — попытался что-то ответит Петрас, лёжа головой на столешнице.

— Ах ты, скотина! — взвизгнула женщина, — А ну, марш домой!

И она попыталась ухватить мужа за плечо. Тресь! В лицо ей угодил тяжёлый кулак. И хотя, у пьяного мужа удар получился вскользь и не в полный замах, но под глазом женщины начало багроветь. Общий хохот наградил победителя.

— Ах ты… — женщина снова попыталась ухватить пьяницу за шиворот.

— С-стоять! — неожиданно рявкнул брат Вилфид, пытаясь приподняться, и снова грузно оседая на лавку, — Как с-смеешь, женщина?! С-сказано в пис-сании: жена, да убоится м-мужа своего! Не с-сметь хватать!

Опять хохот. Женщина растерялась.

— А ты его лаской! — посоветовал чей-то голос.

— Поцелуй и приласкай! — выкрикнул ещё кто-то.

— Сиськой, сиськой приманивай! — заорал кто-то из оруженосцев.

И посыпались предложения, одно другого краше. Я просто порадовался, что Катерина уже ушла и не услышит ничего подобного. В конце концов, пунцовая от стыда и унижения женщина всё же вывела своего мужа из трактира, подставив ему собственное плечо, при этом муж не переставал грязно ругаться. Вот только сопротивляться у него сил уже не осталось.

Оставшиеся, вытирали слёзы смеха. Веселье явно удалось.

Опять грянула визгливая мелодия и пьяные пары вновь принялись разухабисто танцевать, так сильно притоптывая, словно пытаясь вбить гвозди в пол собственными пятками.

— Нет, — устало сказал я, — Пора и в самом деле спать!

И я вопросительно посмотрел на брата Марциана. Тот еле заметно усмехнулся.

— Вообще говоря, в номерах, обычно, располагаются рыцари. Оруженосцы, как правило, ложатся спать в конюшне или на сеновале. Или в возах. Заодно и вещи стерегут. Но ты же у нас не оруженосец? Ты в составе посольства? Поэтому можешь распологаться в комнате. Наш хитрый хозяин устроил у себя только двухместные номера. Если ты путешествуешь один и хочешь ночевать в одиночестве — будь любезен заплатить за двоих! Номер-то двухместный! Но нас много и мы ляжем по двое. Я размещу тебя с братом Ульрихом. Можешь звать хозяина и идти спать. Доброй ночи!

— Доброй ночи! — ответил я.

И в самом деле, вызвал хозяина, тот кликнул служанку и меня, хихикая, провели на второй этаж, в комнату.

Если вам, как мне, доводилось ночевать в караван-сараях, могу вас уверить: почти то же самое! Только ковров нету, зато, вместо них, деревянные сооружения, именуемые кроватями. Нечто, вроде очень широкой лавки. На этой лавке лежит матрац, набитый сеном с добавками душистых трав, типа мяты, шалфея или розмарина. Как я понял, это не только для спокойного сна, но ещё и клопов отпугивать. На матраце квадратная подушка, тоже набитая соломой. И матерчатое одеяло, сшитое из разноцветных кусков. В небольшой комнате две кровати и один небольшой столик, на котором у нас стояла свеча в подсвечнике. Позже встречал я и такие комнаты, где стояла масляная лампа, или вообще, плошка с жиром, в котором плавал фитилёк. Здесь была свеча. Ещё у каждой кровати стоял деревянный табурет. Служанка покрутилась возле меня, быть может, ожидая монетки в виде поощрения, или намекая на возможные иные услуги, которые она могла бы оказать, но я не высказал желания ни в том ни в другом. Она крутнулась на месте, её юбка всплеснулась, и служанка исчезла.

Я разделся, лег в постель, но спать не стал, а вновь принялся рассматривать марево возле перстня. Я должен раскусить то, что мне пытается поведать перстрень, должен!

Не меньше часа я провёл вот так, неподвижно. Но нет. Не сегодня. Я услышал тяжёлые шаги и сделал вид, что сплю. Сквозь прищуренные ресницы я видел, как в комнату вошёл брат Ульрих, снял с себя одежду, оставшись в одной нижней сорочке, встал на колени и долго молился, бормоча — увы! — слишком тихо и неразборчиво. А потом лёг в кровать и так захрапел, что я пожалел о том, что не заснул чуть раньше! Тем не менее, вскоре и мне удалось заснуть. Э-хе-хе… Что день грядущий готовит?..