[5] …о кабюшоне… Любознательному читателю: кабюшон — способ обработки драгоценного камня, при котором он приобретает гладкую, выпуклую, овальную или шаровидную форму без граней. После обработки камень тоже часто называют кабюшоном. Некоторые камни именно в форме кабюшона проявляют свои лучшие свойства, например, звёздчатые рубины.

Больше всех товарищей у тамбовского волка.

Ашот Наданян.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 03.08.1410 года. Утро.

— Рассказывай! — нахмурила брови девушка, едва мы отошли с пару десятков шагов.

— Что рассказывать? — я попытался прикинуться дурачком.

— Всё рассказывай! Откуда у тебя золото?! Зачем тебе рубин?! Рассказывай! И учти, если что, я сразу на помощь позову! Я расскажу, какими словами ты Моисея ругал!

— Ха! Тогда вместе на костёр пойдём! Я как еретик, а ты, как укрыватель еретика!

— Пусть! — Катерина взглянула на меня таким фанатичным взглядом, что я поверил: закричит. И на костёр пойдёт. Может, даже с улыбкой.

— Та-а-а-к… пошли-ка!

— Куда это?

Заладила: куда, куда… Куда надо! Я вчера многое передумал, когда планировал поход к ювелиру. Спланировал и этот разговор, правда вчерне.

— Не переживай. В часовню пойдём. Святого Николая. Помнишь, куда ты меня впервые отвела? Вот там и поговорим, в тихом, святом месте.

Это я так специально придумал. Как бы объяснить? Самые твёрдые убеждения — это детские впечатления, особенно если они вбиты в детскую голову подсознательно. Ну, к примеру, если родители при ребёнке постоянно обзывают дядюшку Мемфиса нехорошими словами, говорят про него, что он обманщик и хитрец, то к юности, даже если дядюшка Мемфис будет юношу мешками с золотом задаривать, юноша в каждый мешок подозрительно заглянет: точно ли золото? Или может, жёлтое, но не золото? И юноша не виноват! У него это уже закреплено на уровне подсознания. Так вот, я просчитал, что у Катерины на уровне подсознания закреплено: в храме не лгут! Никто, никогда и ни при каких обстоятельствах! То есть, если мне придётся лгать, велика вероятность, что Катерина поверит. А лгать, очень может быть, придётся.

— Ну… пойдём в часовню… — растерялась девушка.

Так и шли, я решительным, твёрдым шагом, сделав каменное лицо, чтобы сразу была видна моя решимость, и Катерина, семеня рядом и поминутно взглядывая на меня со стороны.

В часовне, как всегда, было сумрачно, тихо, и пахло восковыми свечами. Теперь-то я знал, что это не выставка картин! И понимал значение всех этих изображений. Та же Катерина подробно растолковала.

Я надеялся, что мы снова окажемся одни, но на этот раз не повезло. Невдалеке от распятия стояла на коленях незнакомая старушка и истово молилась. Мы с Катериной замолчали. Она уставилась на распятие и время от времени крестилась, я отошёл чуть в сторону. Тоже делал рукой крестные знамения, но больше рассматривал картины. Очень, очень прекрасная работа! Я уже говорил, что меня это восхищало! Сегодня я косил глазом на картину, где изображался предательский поцелуй Иуды.

Зачем это вообще было нужно?! Арестовали Иисуса не римляне, а «воины и служители от первосвященников и фарисеев». То есть, евреи. Которые, наверняка, не раз видели проповедующего в синагогах Иисуса и отлично знали его в лицо. Зачем же поцелуй? Если бы это был римский отряд, то всё понятно: римляне не ходили в синагоги, не слушали проповедей и понятия не имели о некоем проповеднике новой веры. Для них подобное указание на Иисуса, в виде поцелуя, или другого знака, было бы оправдано. Но для тех, кто лично слышал эти проповеди?! Не понимаю. Если только… Если только Иуда не выполнял прямого поручения самого Иисуса! А что? Вот Иисус сидит на Тайной вечери со своими апостолами и громко говорит, что завтра один из них предаст Его. То есть, знает о будущем предательстве и о предателе. Но не предпринимает НИЧЕГО, чтобы предательства избежать. Словно бы сам отдаёт себя в руки первосвященников. А через них — в руки римского прокуратора Понтия Пилата. Без него приговор не мог быть утверждён!

Так вот! Если бы Иисусу надо было встретиться с прокуратором, то пожалуй, другого способа он изобрести не смог бы! Просто так бродячего проповедника к Пилату не подпустили бы и на двести шагов! А как преступника — не миновать личной встречи! А уж, что планировал обсудить Иисус с Пилатом, это сейчас не узнать. Очень может быть, что это были денежные вопросы.

Почему христиане крестятся двумя перстами? В память того, что Иисус имел двойственную природу: и божественную и человеческую. Во время проповедей, он был человеком, не зря он сам себя в этот период называет «Сын человеческий». А если он человек, если Иисус планировал организовать в Иудее новую веру, которую так отважно проповедовал, то ему позарез нужно было золото. Не бесплатно! Иисус вполне мог предложить прокуратору новую статью доходов для Рима, с тем, чтобы ручеёк из этих доходов тёк в нужную для Иисуса сторону. И Иисусу полезно и Пилату почёт!

Какая статья доходов? Хм!.. Помните, Иисус прогнал менял из храма? Знаете, что они там меняли? Они меняли римские динарии и сестерции на особые деньги, которыми только и можно было жертвовать в храме правоверным иудеям! Идея великолепная: по сути, своя, храмовая валюта, курс которой определяет ни кто-нибудь, а первосвященники! Ну, и менялам перепадало, не без этого. И вот, ты выпустил свою валюту, у тебя её купили — по твоему курсу! — и… тебе же пожертвовали! И ты можешь опять её продавать! Опять по своему курсу! Сколько угодно раз! И — вишенка на торте! — если назвать это торговлей, то положено платить налоги. А если это делают менялы, то никаких налогов не будет!!!

А если местных менял заменить римскими торговцами? А если напустить на менял римских мытарей, то бишь, собирателей налогов? Установить твёрдый налог на обмен и собирать? А?.. Рекой денежки потекут, рекой! В Рим, а не иудейским первосвященникам. А из этой реки почему бы не пустить ручеёк в сторону?..

Но, если это так, почему не согласился Пилат? Не поделили «ручеёк»? Но Пилат и после смерти Иисуса не предпринял ничего подобного. Испугался религиозного восстания по всей Иудее?

Я так задумался над этим предположением, что чуть не пропустил момента, когда старушка встала с колен и побрела к выходу. И тут же Катерина вцепилась мне в локоть:

— Ну?!

— А?..

— Рассказывай!

— Хорошо! Подойди сюда, к распятию! А теперь поклянись именем Божьим, что никому и никогда не расскажешь того, что я тебе скажу!

— Вот ещё!!! Ты скажешь, что ты нераскаявшийся еретик, а я должна буду молчать?! А если скажу, то буду клятвопреступницей?! Нет!

Ну, признаться, и не очень-то надеялся, зная, что девушка обладает острым умом и смекалкой. Придётся идти другим путём…

— Ладно! Но всё же прошу тебя, когда я тебе всё выложу, рассуди здраво, нужно ли об этом знать всем вокруг? Договорились?

— Ну-у… я подумаю! Рассужу! — пообещала Катерина.

— Тогда вот, видишь? Это же свинец, не так ли? — я достал из-за пояса заранее припрятанные два кусочка свинца.

— Ну-у…

— А теперь смотри!

Я положил оба кусочка на свою правую ладонь. Пару мгновений ничего не происходило, а потом по кусочкам пробежались весёлые жёлтые искорки, растекаясь вокруг себя золотыми разводами. Красиво и завораживающе. Я сам вчера не удержался, чтобы не полюбоваться.

— Золото! — торжествующе заявил я, — Можешь убедиться!

И протянул ладонь девушке. Катерина отшатнулась в страхе:

— Ты… демон?!!

Н-да, вариант, чтобы как у брата Томаса, не прошёл… Жаль…

— Почему «демон»? Может, ангел?

— Зачем золото ангелу?!

— А зачем золото демону? — парировал я.

— Понятно, зачем! Чтобы соблазнять добрых католиков! Чтобы пробуждать у них алчность! А алчность — смертный грех!

— Ой, да ничего я не хочу пробуждать! Просто у моего перстня свойство такое: превращать свинец в золото. Хочешь, я надену перстень на твой палец и у тебя в руках тоже золото получится?