— И кто будет судьёй? — завертел головой Кнышко.

— Зачем нам судья? — лениво громыхнул брат Гюнтер, — Если ты рыцарь, то ты сам себе судья! Или ты не рыцарь?..

— Начинаем! — вместо ответа, гневно выкрикнул поляк, и бросился в атаку.

И завертелось…

Крестоносцы успели дать мне несколько уроков, поэтому я мог бы долго и нудно описывать этот бой техническими терминами, типа: брат Гюнтер сделал вид, что собирается атаковать в терцию, но на самом деле сделал удар в секунду… вот только, боюсь, меня далеко не все поймут. Поэтому расскажу не о технике, а о впечатлениях. Тем более, что брат Томас уже был рядом и вполголоса комментировал то, что считал нужным комментировать.

Первое, что бросилось в глаза — поляк активно использовал то, что его меч оказался длиннее. Брат Гюнтер пытался прорвать оборону Кнышко и так и эдак, но не тут-то было. Польский рыцарь так умело удерживал расстояние, что он всегда мог полоснуть брата Гюнтера, а тот элементарно не дотягивался до противника. Мечи сталкивались, звенели, бойцы кружили, то пытаясь продавить врага силой, то обхитрить коварным ударом, но пока безрезультатно. Считать, сколько раз скрестились мечи, я перестал уже после первых четырёх ударов, прозвеневших за одну секунду: бесполезное дело! Вся хитрость была не в количестве ударов, а в умении и ловкости.

В отличии от рыцарей, оруженосцы сразу сцепились в отчаянной сече. И тут рыжему польскому парню неожиданно оказалось проще. Его фальшион[2] был легче, и потому гораздо подвижнее, чем шипастая булава немецкого оруженосца. И тому всё чаще приходилось работать небольшим щитом, размером, едва ли больше, чем две раскрытые пятерни взрослого человека. Зато удары немца были тяжелы и весомы, и я не завидую рыжему, принимавшему подобные удары на свой, такой же, небольшой щит. Именно поэтому, рыжий всё более и более взвинчивал темп, заставляя немца уходить в глухую защиту, а сам нападая из самых непредсказуемых позиций.

Похоже, Кнышко убедился, что в мастерстве не уступает брату Гюнтеру, и осмелел. Несколько длинных, тяжёлых ударов двуручником и неожиданно поляк бросился в самую настоящую атаку, да так, что лезвие его меча стало напоминать крылья мельницы! Мне послышалось, что я слышу протяжный свист стальной полосы, кромсающей воздух прямо перед носом брата Гюнтера. Тот отпрянул от угрозы, да так неудачно, что толкнул своим огромным телом польского оруженосца. Рыжий сбился с шага, споткнулся и чуть не грохнулся наземь. И оруженосец-немец своего шанса не упустил. Отбросив свой крохотный щит, он перехватил булаву обеими руками и принялся, в буквальном смысле, гвоздить противника, не давая ему распрямиться. Рыжий поляк попытался на четвереньках отпрыгнуть от ужасного орудия, но бесполезно. Удар-удар-удар — поляк грохнулся наземь, — удар-удар-удар — рыжая голова безвольно задёргалась, похоже, поляк потерял сознание — удар-удар — немецкий оруженосец попросту добивал противника — удар-удар — и около десятка зрителей, от обоих сторон, повисли на плечах немецкого оруженосца, предотвращая окончательное смертоубийство. Рычащего от злобы парня еле удалось увести в сторонку, да и то, только после того, как унесли бесчувственное тело поляка.

— Ты вмешался в бой оруженосцев! — задыхаясь, вскрикнул Кнышко, на секунду останавливая атаку.

— Ты же меня теснил! — возмутился Гюнтер, — Я сам еле на ногах устоял! Это твой оруженосец чуть меня с ног не сбил, подставляясь под меня, когда я отступал!

— Ты вмешался в бой оруженосцев! — свирепо повторил поляк, — И да будет на тебе гнев Божий! А я помогу Господу, став орудием в руках Его! Получи!

И двуручный меч снова протяжно засвистел. Звяк-звяк-звяк! — брат Гюнтер еле успевал отбить могучие удары поляка, постоянно вынужденный пятиться назад. Но вот, он предпринял отчаянный манёвр: шагнув в сторону от атаки, взмахнул своим полуторником так, что тот выписал сверкающую восьмёрку перед лицом поляка, а потом сделал резкий выпад, пытаясь пронзить того остриём.

Кнышко оскалил зубы в усмешке и ловко парировал удар, а потом как-то хитро перехватил свой меч за середину и продолжая движение вперёд, нанёс удар рукоятью в лицо брату Гюнтеру. Вышло, что удар получился без дополнительного замаха, но мощный. Брызнула кровь. Брат Гюнтер отшатнулся и еле удержал равновесие. А Кнышко опять перехватил меч за рукоять и продолжил атаку.

— Негодяй явно читал де Либери… — проворчал брат Томас.

— Что? — не понял я.

— Фиоре де Либери написал трактат «Цветок битвы», — пояснил командор, — Так этот Кнышко прямо по трактату шпарит! Итальянская система боя… Очень хорошая и надёжная. И целый огромный раздел как раз про длинный меч…

— А брат Гюнтер?

— А брат Гюнтер пользуется немецкой тактикой, описанной Лихтенауэром. Ха! Знаешь с какой фразы начинается трактат Лихтенауэра? «Юный рыцарь, всегда помни, что нужно любить женщин и бояться Бога!». А? Как он додумался это в одной фразе соединить? Но трактат хорош! Только зашифровано многое. Хочешь разобраться? Добро пожаловать в нужную школу фехтования! Там тебе разъяснят, что под каким шифром скрывается. А без этого не разберёшься… Вот! Отличный удар!

Пока брат Томас объяснял, Кнышко совсем отбросил осторожность. За что и поплатился. Он нанёс мощнейший удар сверху вниз, который мог бы распополамить брата Гюнтера, вместе с его доспехами, но брат Гюнтер в последний момент скользнул вбок, подшагнув правой ногой в сторону, с разворотом. В результате он оказался чуть ли не бок о бок с противником. И — хрясь!!! — впечатал ему в лицо удар бронированным локтем. Теперь у поляка брызнуло на доспехи кровавой струёй, а самого его отшатнуло не меньше чем на два шага. Вот только меча из рук Кнышко не выпустил. Отплёвывая красные сгустки, он уставился на брата Гюнтера тяжёлым взглядом.

— Не смешно? — посочувствовал противнику брат Гюнтер, — А ты всё равно улыбнись!

— Я не только улыбнусь, я посмеюсь после боя, когда ты будешь ползать у меня в ногах, умоляя о пощаде! — хмуро пообещал Кнышко.

— Тогда тебе долго смеяться не придётся! — парировал брат Гюнтер, — У нас всё только начинается! Защищайся!

Теперь брат Гюнтер начал атаку, да с таким напором, что поляк не успевал нарастить нужное расстояние. Теперь ему длинный меч стал мешать. Брат Гюнтер извлёк уроки начала поединка и не позволял противнику уйти на дальнюю дистанцию. А ещё он теперь действовал и мечом и кинжалом одновременно, предупреждая попытки поляка отскочить в сторону. Только назад! И Кнышко вынужденно пятился, натужно пытаясь поднять меч в боевое положение, но Гюнтер каждый раз наносил удар так, что меч поляка опускался к земле. Как там, мне называли такую стойку, в которой раз за разом оказывался Кнышко? Стойка «глупец»? Кажется, да!

Отчаянным движением Кнышко крутнулся на пятке, вокруг своей оси, изо всех сил размахиваясь огромным мечом… Вз-з-з! — пропороло воздух тяжёлое лезвие, потому что брат Гюнтер успел отскочить. А Кнышко по инерции свернулся в три погибели. И, пока он распрямлялся, брат Гюнтер опять оказался прямо перед ним.

— Так вот почему Гюнтер не взял двуручник! — глубокомысленно заметил брат Томас.

— Почему?..

— Ты не заметил? — брат Томас взглянул на меня с удивлением, — Он его заставил изнемогать! У брата Гюнтера осталось больше сил! Посмотри, как проворно он двигается! Не то, что поляк!

И действительно, я увидел, что брат Гюнтер выглядит гораздо свежее. У Кнышко уже начали заплетаться ноги, а Гюнтер успевал оказаться то здесь, то там, по-сути, управляя боем, заставляя поляка делать вынужденные и бесполезные движения. Похоже, у Кнышко оставался последний шанс…

— Вз-з-з…Хрясь!! — поляк повторил тот же трюк, с разворотом на пятке, разве только, удар теперь был направлен не вбок, а немного сверху вниз, целясь в шею брату Гюнтеру. На этот раз Гюнтер не отскакивал. Наоборот, он сделал движение навстречу удару. И удар пришёлся не в цель, а в стальной наплечник над правым плечом. Быть может, Кнышко так отрабатывал приём, рассчитывая, что именно в правой руке обычно держат оружие? И теперь провёл приём не задумываясь, по привычке? Вот только теперь меч был в левой руке его противника! И никуда он не выпал! Но удар в наплечник оказался таким мощным, что наполовину прорубил его. И застрял на долю секунды. И тут же брат Гюнтер резко дёрнулся вбок, вкладывая в это движение всю свою массу. Рукоять огромного меча ответно дёрнулась в сторону, да так, что поляк не сумел удержать её в руках. Бесполезный теперь меч слабо звякнул ударившись о землю. Гюнтер сделал шаг вперёд.