— Знаешь, до того, как я понимала, что это за [штука], мне она нравилась больше.

— И ещё этот огонь, что рвётся с клинка… Это элегия. — Кеган подался вперёд, глядя на перчатку. — Нина… Можно я попробую с ним потренироваться? Потом, на привалах. Демиган может оказаться полезен, если мы ещё встретимся с врагом… Лир, я всегда мечтал попробовать такой, совсем как у моего жнеца…

Стоило огню интереса вспыхнуть в глазах компаньона, Нойр задумалась о том, станет ли ещё сама использовать диковинное приспособление. Ответ пришёл быстро — нет.

— Хорошо, — Нина протянула перчатку, — только не забудь обработать иглы — хоть спиртом, хоть огнём.

— Благодарю, — Кеган принял демиган, учтиво поклонившись ей.

Девушка безмолвно отвела взгляд, а затем, зацепившись за край кирпичной стены, поднялась на ноги.

— Лады, если с оружием разобрались, то остался ещё один вопрос, — перевёл тему Ландони. — На гарда этот перец был не слишком похож, но камеры установили именно его личность.

— Может, его так испортила Нулевая? — предположила Нина.

— Вы о чём? — поинтересовался Аматрис, убирая майнаракей.

— Это тот чел, который напал на Нину ещё в Старограде, — неохотно пояснил Эммерих. — Он и его жена — беглецы из Чёрных Зорь.

— Действительно, этот и вправду не похож на выходца из ордены, — подумав, согласился Кеган. — У Стиха Сумерек наверняка есть связи в мурмурации: думаю, они запросто могут подделывать документы своим адептам.

— Не удивлюсь, — странник кивнул и хлопнул в ладоши. — Лады, раз уж все живы, предлагаю завалиться в злаку.

— Куда? — переспросила Нина.

— Ну, постоялый двор, таверна… Не обращай внимания, наш жаргон.

— Поддерживаю, — сказал Кеган. — Отдых после такого точно не помешает. Хотелось бы хоть одну спокойную ночь.

Однажды во время учёбы в Академии я спросил господина Рипера, преподавателя по механике и роботостроению, считает ли он роботариев разумными. Тот как раз сидел в своём кабинете и просматривал лабораторные работы. Посмотрев на меня, он слегка усмехнулся.

«А, Кеган, снова ты и твои вопросы».

«У меня их много, как видите», — пожал я плечами. — «Мне известно, что написано в учебниках, но хочется узнать ваше мнение. Вы в этом, вроде, неплохо разбираетесь».

«Считается, что их нейросети лишь имитируют человеческий интеллект», — медленно проговорил Рипер, глядя на экран ноутбука. — «Создают его иллюзию за счёт самообучающихся алгоритмов. Так ли это, я не стану спорить. Однако я встречал роботариев, что были более добры, преданны и верны, чем многие люди, которых я знал», — преподаватель вздохнул.

«Модели, что выпускают сейчас, почти неотличимы от людей. Можно ли считать, что ныне они подобны людям?» — вырвался у меня вопрос.

«В конечном счёте, мы упираемся в определение человечности», — голос Рипера стал задумчивым. — «Первых роботариев создали несколько столетий назад: то были марионетки на подмостках театров и автоматоны при дворах вельмож. Когда наступил паровой век, возможности тогдашних мастеров расширились, и роботариев стали всё больше внедрять на производство и в быт. Однако тогда никто и подумать не мог, что однажды у них появится разум. Или его подобие».

«Я слышал о движении декабристов. О роботариях, что стремятся получить свободу и такие же права, как у людей. Как относитесь к этому вы?»

«Ты никогда не задумывался, почему наш мир пережил все испытания, которые на него за последние сто лет свалились?» — неожиданно резко спросил Рипер. — «Миллионы погибли, целые регионы обезлюдели, численность человечества сократилась. Роботарии — тот фундамент, благодаря которому ещё держится наша цивилизация, вопреки демографическим кризисам и прочим катаклизмам. Они везде, на заводах, в обслуге, подметают улицы, и им даже доверяют управление общественного транспорта. Они не нуждаются в деньгах, сне и пище, не устают. Так будет продолжаться, пока такой порядок даёт полисам ресурсы, чтобы выстоять».

«Значит, они только инструмент в руках человечества», — невесело резюмировал я. — «Тогда почему, если они настолько нужны нам, людям, они созданы желающими свободу? С правом возжелать свободу и права? Разве это не жестоко по отношению к собственным творениям?..»

«Это нейросеть, Кеган», — спокойно ответил мне господин Рипер, — «они желают свободы лишь потому, что люди считают, что они должны этого желать».

Я понимающе кивнул, не решаясь продолжать дискуссию далее,

— из дневника Кегана Аматриса.

Эпизод девятнадцатый

Нулевая Высота

постоялый двор «Вейтертен»

9-17/999

Постоялый двор «Вейтертен» находился примерно в сорока километрах от Архива. От разбитой дороги, по которой курсировали торговые караваны и туристические маршруты, злаку отделял десяток метров и узкая тропинка, с обеих сторон которой произрастал паразитический сор. Позади неказистой двухэтажной постройки виднелись теплица и курятник, а сбоку — конюшня.

— Здесь и заночуем, — Эммерих остановился и улыбнулся. — Мы с хозяйкой в хороших отношениях, так что, думаю, смогу договориться за сотню с носа.

— Сотню? — удивилась Нина. — Мы в Архиве снимали номер за семьдесят с человека.

— За семьдесят четыре с осколками, — важно поправил странник, — но вообще да, столько стоит ночь в тёплой кровати. За душ, кстати, платить надо отдельно.

— Круто, — мрачно бросил Кеган и придирчиво оглядел дом: поросшие мхом бревенчатые стены, ставни на окнах и крепкий фундамент, сложенный из массивных каменных блоков, а на крыше белело пятно в виде ветрогенератора.

Интерьер внутри тоже отдавал стариной. Дощатые скрипучие полы, деревяннные столики с потемневшими исцарапанными столешницами, масляные светильники по углам — наряду с электрическими лампочками на бронзовой потолочной люстре, сейчас не горевшими. В углу — ламповый радиоприёмник с лакированным корпусом.

Людей собралось немало, занята оказалась примерно половина зала — прежде всего столики вдоль окон и табуреты за стойкой. Многие гости злаки носили заношенную старую одежду, заплатанную и плотную. К стульям были прислонены ружья, куртки топорщились вложенными в кобуру пистолетами, стояли на полу рюкзаки. Другие посетители, напротив, выглядели как туристы с Единой Высоты — одеты моднее, разговаривали оживлённо.

— Нравится? — Эммерих обвёл руками зал. — Это моя фаворитка, иногда здесь даже задерживаюсь на день-другой. Крыша не протекает, элегия не продувает в щели, без тараканов и клопов. Связь, правда, говно — ни одной вышки на сотню километров вокруг. Но вон радио — как раз ловит частоты Градемина.

Из приёмника негромко текла музыка — играл «Пограничный патруль». Услышав знакомую мелодию, Нина, уставшая после долгой дороги, приободрилась. Вокруг радио собралось несколько человек, потягивающих солод из гранёных стаканов. Посетители скользнули по пришедшим быстрыми взглядами, не проявив к ним особенного интереса.

— Располагайтесь, — Ландони указал на один из столиков возле окна. — Сейчас возьму ключ от комнаты и договорюсь насчёт ужина. У них тут бывает настоящая дичь, прикиньте? Меню куда получше, чем в Градемине — это вам не собачатину жрать. Фазаны, перепела. За двадцать лет в окрестных лесах много чего расплодилось.

Насвистывая, он двинулся к стойке, за которой стояла статная темноволосая женщина средних лет, и оживлённо с нею заговорил. Нина и Кеган меж тем уселись за столик, поставив рядом с ним рюкзаки и прислонив к бревенчатой стене спальники. Аматрис откинулся на спинку стула и вытянул перед собой гудящие от усталости ноги. Девушка меж тем робко глянула на музыканта и даже открыла рот, но в нерешительности закрыла.

— Сепаратина! — приставив руку ко рту, крикнула женщина, но никто не появился. — Сепа, твой стальной рот! А ну иди сюда.

С лестницы донеслись скрип половиц и металлический скрежет. Кеган непроизвольно вздрогнул, Нина дёрнулась, а Эммерих довольно ухмыльнулся — на ступенях показалась роботария. Будь на её руках синтетическая кожа, она бы выглядела совсем как человек: кудрявые каштановые волосы, платье с корсажем и открытыми плечами.