«Бодрящий боевой душ», — тут же дав название происходящему, герой принялся повторять выпады настолько часто, насколько позволяли непрестанно подступающие под удар, медленные противники. По крайней мере, медленные для него самого. Ведь если он был гораздо быстрее обычного человека, то неспешные даже в сравнении с простым смертным, трупы, в его глазах едва шевелились.
Он мог бы разить их даже с закрытыми глазами, опираясь на один лишь слух, который в свою очередь, заметно усилился. Это он начал замечать уже там, в повозке, когда на них нападали орки. Теперь же, научившись использовать ману, он мог разобрать большинство звуков вообще не задумываясь над сложностью этой задачи. Разве что, это было почти невозможно в пылу безумной симфонии настолько обширного боя.
Вот на него бросился очередной мертвец, облачённый в доспех, какие когда-то носили низкоуровневые игроки Эвергарда. Его он тут же встретил острием своего меча, который просто выбросил вперёд, нацелившись прямо в голову. Рассечённая надвое, ровно по линии раскрытой челюсти, голова мертвеца поспешила легко щёлкнуть и развалиться на составляющие. Следом за ним тут же возник следующий, напавший на Сайбера одновременно ещё с двумя своими товарищами по бессмертию. Двух из них он тут же разрубил надвое уже на уровне грудной клетки, один широким, тяжёлым выпадом. Третьему же повезло меньше — его череп с отчётливым хрустом рассыпался под ударом литого щита, врезавшегося прямо в его переносицу. Кровь, мозги, и длинные, извилистые шланги внутренностей — хлынули на землю, всё больше напоминая о том, что за каждым свистом стали, доносящимся со стороны, стоит чья-то гибель.
И падали ниц не только мёртвые. Валились с ног и инквизиторы, что бросились атаковать армию врага с флангов. В отличии от стражей, они были облачены в одни лишь белоснежные одежды, защищающие точно так же, как вера в благословление бога. Они вгрызались в ряды врагов, подобно бушующим термитам, но тут же падали замертво, схватив удобно подвернувшийся клинок, или топор. И пусть даже один такой святой воин убивать пятерых мертвецов, прежде чем лишиться возможности продолжать бой, трупов всё равно было в разы больше.
Где-то позади Сайбера засверкали огни заклинаний, летящих прямо над его головой, в задние ряды мертвецов. Инквизиторы-маги решили взять реванш, уничтожая противников целыми толпами, которые тут же замещались новыми. Гора трупов, раскинувшаяся подле стены Эсмерельдена, продолжала расти. Настолько, что новые зомби, поднявшиеся на эту стену, могли с лёгкостью скатываться по образовавшейся куче недобитых тел, прямо в бой.
Взгляду героя открывался холм, состоящий из тысяч и тысяч мёртвых тел, но он старательно избегал излишнего внимания к нему. Ведь пусть он уже начал привыкать к длительной очистке кожи и одежды от крови, он всё ещё оставался человеком из двадцать первого века. Всё это выглядело ровно настолько же неприятно, как и звучало. А потому, он просто крушил всех и каждого, кого встречал на своём пути. Раз. Два. Три. Какое-то время он считал поверженных противников, но когда счёт пошёл уже ко второму десятку, решил его не продолжать. Во время боя лучше держать голову абсолютно пустой. Настолько, чтобы новые, более важные мысли — не ждали своей очереди в центре раздумий.
Всё это время викарий Линн, стоящая неподалёку, на спиной отбивающихся стражей, наблюдала скорее не за боем. Её взгляд был прикован к широкой спине странного пришельца, спасшего её от неминуемой гибели. Кажется, она уже встречала его. Но когда? Там, в Лиггсбри, она не смогла как следует разглядеть того безумно сильного волшебника, что уничтожил целый город, а потому сейчас не могла признать его в герое, уничтожающем врагов длинным мечом. Тем не менее, в её груди теплилось то самое чувство, значения которого она до сих пор не смогла постичь.
Теперь в бой вступили уже офицеры святого воинства, которых насчитывалось два десятка. Орудовали они длинными, изогнутыми мечами, на которые были наложены чары «Святого пламени». Их быстрые, размашистые удары, не только рассекали врага, но и сжигали его нутро, избавляя от наложенных заклинаний подчинения. Это была группа настоящих профи своего дела. Били они точно, а уклонялись от ударов — ещё лучше. Один такой офицер с лёгкостью вламывался в десятки мертвецов и отправлял на тот свет каждого, до кого только мог дотянуться.
Не отставали и элитные воители со стороны нечисти. Тени, опоздавшие к началу битвы, тут же устремились к рядам святых магов, атакуя тех увесистыми кандалами, намертво прикованными к их конечностям. И пусть толку от этого было не так много, как от хорошего клинка, это было эффективно с точки зрения отвлечения. Ведь невозможно составлять заклинание, в то время как тебе по неприкрытой голове кто-то бьёт тяжеленными кусками металла! Что же до нескольких десятков огромных воителей в латах, так же прорвавшихся через ворота, то они не стали особенно продвигаться вперёд, предпочитая истреблять легковооружённые отряды инквизиторов, тех самых, которые нападали с флангов.
Границу Эсмерельдена поглотил бой, достойный упоминания в песнях странствующих бардов. Проблема была лишь в том, что если граница окончательно падёт под натиском нежити — некому будет петь эти песни. Лязг стали, крики умирающих и пронзительный треск заклинаний — заполнили всё пространство вокруг, не оставляя ни единой возможности различить в этом фоне хоть что-нибудь отдельное. Обмениваясь ударами, обе стороны каждую секунду несли потери, сопоставимые разве что со внезапной вспышкой неизвестного вируса. Только вот вирусом в этот раз были люди. Да, мёртвые. Но всё же люди.
Но более остальных во всём этом безумии выделялся даже не Сайбер. Его толком и не видно было из-за мельтешащих тел инквизиторов, и тех, кто решил пожить чуть дольше положенного. Взгляды приковывал к себе тот здоровяк, что уничтожил ворота и одним махом лишил святое воинство их авангарда. Ведь как и все остальные, стоять на месте он не собирался. Выпад за выпадом, он превращал в неописуемое месиво каждого из инквизиторов, которые умудрялись к нему пробиться, сквозь плотные строи из подвижного, гниющего мяса. Его удары сотрясали не только воздух, но кажется, даже сами небеса, ведь тучи, собравшиеся над полем боя, то и дело поспешно разбегались, чтобы затем медленно сползтись обратно в кучу.
«Да кто же ты такой?» — задавался вопросом герой, в попытках прочистить себе путь к главарю нечисти. Он старательно вспоминал всех монстров, которых ему доводилось убивать в Эвергарде, но никто из них не подходил под описание этой горы ржавых доспехов. Нет, это было не одно из знакомых ему чудовищ. Это нечто новое. Зло, рождённое уже в этом, новом мире. И ему стоит поскорее избавиться от него.
Клинок героя, рассекая плоть живых мертвецом, сопровождал удары приятным шипением — так работало серебро, оставляя незаживающие ожоги на взбунтовавшихся трупах. Ох, уже отжившие своё, тела противников, и без того не способны к регенерации тканей. Но в отличии от руки, отрубленной голой сталью, рука, отсечённая серебром — уже не попробует тебя задушить. А подобное, как уже успел заприметить герой, то и дело происходило среди строя инквизиторов. Нежить атаковала их всем, что имела. Каждым обрубком пальца. Это были вовсе не те мертвецы, которым достаточно отрубить голову, или размозжить череп. Против них выступала плоть, ведомая чужой магией.
«Рано», — убеждал сам себя Сайбер, медленно, но верно прорубаясь сквозь бесконечные ряды врагов. То и дело ему приходилось уклоняться от снарядов магии, летящих со стороны «союзников», но он и не собирался винить их в неловкости. То, что происходило вокруг — было ничем иным, как судным днём, наконец пришедшим хоть в какой-то мир, населённый людьми. В его сознании шаг за шагом всплывало непреодолимое желание применить очередной фокус, который он успел постичь за минувшую ночь. Но он его не использовал. Нельзя показывать врагу всё, что ты умеешь. В рукаве всегда должны оставаться козыри.
Позади него оставался отчётливый след из изрубленных, изувеченных тел. Все присутствующие видели смерть в повелителе нечисти, но если бы кто-то пригляделся внимательнее, то смог бы заметить, что жнецом душ здесь выступал совсем другой участник событий. Герой, призванный спасти этот мир. Каждый его удар уничтожал тело как минимум одного врага, а ударов этих он наносил столько же, сколько успевал сделать целый отряд инквизиции в тот же промежуток времени. Он двигался сквозь толпу врагов подобно слетевшему с двигателя, винту летящего самолёта. Метр за метром, превращая мертвецов в кучки дымящегося мяса, Сайбер пробирался к самому опасному противнику из представленных. Пока наконец не оказался на расстоянии всего в несколько шагов от огромной фигуры, нависающей над всеми собравшимися, подобно древнему, злому богу.
