— Но? — с нескрываемым раздражением в голосе, вторил мужчина.

— Сделаю это только тогда, когда мы оба будем в штанах, — на лице старца промелькнула едва заметная, практически неуловимая, ухмылка.

Мужчина взглянул на старца, затем перевёл взгляд на смущённых дам, некоторые из которых уже прекратили отворачиваться и с заметным интересом изучали то, что обычно сокрыто от посторонних за несколькими слоями ткани, и только после этого наконец посмотрел вниз. — Как интересно, — только и успел вымолвить он с тоном заядлого пьянчужки, который уже успел опрокинуть несколько чарок, прежде чем, в очередной раз удивив всех и каждого — рухнуть на пол. Собравшиеся адепты одновременно охнули и бросились на помощь, но никто из них не успел поймать потерявшего сознание, человека из иного мира.

***

— Так значит, это правда, — обратился к старцу один из адептов, поправив съехавший капюшон на шишковатом черепе. — Это и есть тот самый герой?

— Очень маловероятно, что нам удалось бы призвать другого, так что… — магистр магии продолжил гладить свою бороду, как кошку, постоянно требующую ласки. — Думаю, это он.

— И что дальше? — спросил у него другой маг, более молодой, нежели те двое. Он с интересом изучал настенные фрески взглядом, старательно огибая навязчивые узоры паутины, в большом количестве скопившейся везде, где только можно. Они были первыми посетителями храма за последние сто лет. — Я, конечно, верил в цель нашего ордена, но никогда не думал, что это и правда когда-нибудь произойдёт.

— Нам нужно вывезти его за территорию пяти государств, — ответил ему старец. — Нельзя, чтобы герой попал в руки людей. Мы отправимся в свободные пустоши.

— И как же мы это сделаем?

— Я подкупил несколько офицеров стражи, так что у нас не должно быть особых проблем с преодолением границы Эсмерельдена, — задумчиво, словно убеждая при этом самого себя, продолжил свою мысль Аластор, великий магистр магии и по совместительству, глава запрещённого на просторах мира людей, "Ордена героев".

— А потом? — поинтересовался адепт, бросив взгляд на призванного героя, распластавшегося по полу.

— А потом — будь, что будет, — с готовностью ответил ему старец, при этом настолько выразительно пожав плечами, что ни у кого из присутствующих не оставалось ни малейших сомнений в окончании продуманного плана ровно на той строчке, которая уже была озвучена. — Он же герой! Думаю, дальше всё будет зависеть уже от него самого.

— Что-то не особенно он похож на одного из них, — недоверчиво кивнул в сторону вырезанных изображений предыдущих героев один из адептов. — Да и сознание теряет постоянно.

— Это нормально, — замотал головой Аластор. — Я читал об этом в древних писаниях. Дело в том, что пустота междумирья высасывает силы из всякого, кому хватает ума её посетить, а когда эти силы заканчиваются — забирает уже саму жизнь. Там написано, что каждый из когда-либо призванных героев сразу после призыва спал по нескольку дней, а то и недель, прежде чем полностью прийти в сознание. В зависимости от длительности ритуала, конечно же. Стоит ли мне напоминать вам, сколько времени новый герой там провёл?

— Так выходит, что он вообще никогда не очнётся? — ещё более недоверчиво буркнул себе под нос уже другой адепт, поддерживая повреждённую руку. Его здорово приложило о стену во время последней вспышки луча.

— Вполне возможно, — всё так же задумчиво ответил магистр, сверля взглядом стену так упорно, словно там был выгравирован ответ на все имеющиеся вопросы человечества. — И шанс этот практически равен тому, что обычный человек не умрёт после нахождения в пустоте в течении сотни лет. Не знаю, как именно, но герой умудрился выжить там, где другие ему подобные уже давно стали бы частью истинной темноты.

Все участники разговора молчаливо кивнули. Каждый из них имел собственную причину находиться здесь и каждый же — имел и причины для сомнений, ведь героев не призывали столь долго не просто так, да и те, сколь бы не были сильными, всемогущими не являлись. Но этот герой… Он явно отличался от предыдущих хотя бы тем, что уже смог совершить невозможное, при этом даже не приходя в сознание.

— А теперь — собираемся и уходим! — скомандовал Аластор. — Нам нужно покинуть храм до заката, инквизиция обязательно узнает о нашей дерзости.

***

Растерянные было, адепты, дружно собрались с мыслями — никто из них не питал никаких надежд на удачный исход их мероприятия в том случае, если о случившемся узнает епископ. А значит, им и правда стоит поторопиться — стереть все магические знаки, начерченные на полу и стенах, снарядить повозки, и собраться в дорогу, для многих из них, самую долгую за всю жизнь. Вот только дорогу эту суждено было преодолеть не всем, ведь как только адепты россыпью разбежались по залу, готовясь к отправке, снаружи толстенных, каменных стен, послышался отлично знакомый всем им, протяжный треск магии, и сразу за ним — раздался грохот взрыва, вызванный молнией, врезавшейся в кладку, оставив после себя зияющую дыру.

— Вниманию нарушителей нерушимых запретов! — провозгласил голос, приятный и в то же время, неимоверно жуткий на фоне чудовищных разрушений, оставленных высокоуровневой магией. — Мы знаем, что вы скрываетесь внутри храма! Немедленно покиньте его, сдайтесь на волю епископа и примите смерть, как и подобает еретикам! — принадлежал этот голос невысокой девушке, облачённой в серебристую мантию. Стоя впереди огромного отряда боевых магов, она говорила в небольшую коробку, наполненную разряженной маной, что позволяло усиливать звуки так сильно, что слова её можно было услышать и на расстоянии нескольких километров вокруг.

— Инквизиция! — с искренним ужасом в голосе, завопил один из адептов, тут же бросившись к выходу из запертого на тяжёлый засов, древнего храма. — Бежим, пока ещё можем!

— Остановись! — бросил ему вслед Аластор, но слова его утонули в грохоте ещё одного взрыва, не менее сильного, чем предыдущий. Не дожидаясь ответа осаждённых, боевые маги инквизиции поспешили обрушить на храм сразу несколько молний.

— Нет, нет! — продолжил вопить адепт. — Я не собираюсь попадать в их загребущие руки! — он попробовал поднять засов на двери, но его сил не хватило для этого. В ход пошли ногти — ими он принялся царапать преграду, подобно испуганному щенку.

— Что будем делать? — спросил Аластора маг с шишковатым черепом. Слова его звучали спокойно, но вот взгляд… В нём отпечатался ужас, ещё более холодный и замогильный, чем тот, который все они испытали при попытке проникновения в мир первобытного мрака. Инквизиция всегда славилась своей способностью филигранно лишать нарушителей не только жизни, но и самой воли к ней.

— Невозможно, — тихо, сам для себя пробубнил Аластор, наблюдая за тем, как и без того перепуганные адепты Ордена понемногу приходят в исступление от осознания всех опасностей, которые на них свалились лишь потому, что они поддались его уговорам и проповедям. Но где? Где именно он просчитался? Как инквизиция узнала об их планах?

— Аластор, старый ты хрыч! — прорычал кто-то с той стороны стен. И голос этот магистр магии не смог бы спутать ни с каким иным. Грубый, пропитый и крайне неприятный слуху, он без сомнений принадлежал Хрону, тому самому офицеру стражи, с которым он совсем недавно договорился о свободном проходе через границы.

Так вот оно что! Старец с силой шлёпнул самого себя лбу. Проклятая стража! И как он, человек, чьих познаний хватит на пол сотни трактатов, толщиной в кулак, мог поверить самому продажному человеку во всём Эсмерельдене?

— Выходи и прихвати с собой всех своих приспешничков, — продолжил предатель, то и дело прерываясь на полуслове только для того, что бы рассмеяться. — Я знаю сколько их, и даже некоторые из имён!

Нет, нет! Магистр Аластор устало опёрся на растрескавшуюся колонну, одну из тех, что держали купол над их головами. Глупец! Как мог он доверить всё то, к чему он шёл добрую половину жизни, кому-то вроде продажного стражника? Нет, не так… Он поставил на кон куда большее. Не придавая значения сердцу, бешено колотящемуся в груди, старец повернулся к адептам, замершим в ожидании его речи, безусловно воодушевляющей, и конечно, решающей все их проблемы. Но её не последовало. Старый маг лишь тепло улыбнулся и воззвал к одной из носителей мантий Ордена, той, которая в компании двух других, подготавливала бессознательного героя к долгой дороге. — Аника, дочь моя. Подойди ко мне ближе.