— Это хорошо, что она не забыла наши традиции и рассказала тебе. — Девушка удовлетворенно покивала и продолжила дальше. — В нашем храме Жизнь — это праздник. Мы все рождаемся, стареем и умираем. Жизнь скоротечна. Наверное, на Элиросе посмеялись бы над нами, ведь мы живем дольше вас. Но тем не менее, все умираем, болеем. На пути человека бывает много невзгод, но всегда нужно помнить, что мы живые и радоваться каждому дню. Отмечать особые даты, как бы напоминая всем предкам, что лежат уже в земле, мол, мы еще тут. Станцуем за вас, выпьем лишнюю кружку вина, нацелуем вдоволь любимых, так как сделали бы это вы, будь десь. Это традиция. Традиции — важная часть праздников. И задача храма поддерживать все это. Радость жизни.

— Так, значит вас в храме учат петь песни и пить вино? — скептически спросил Софос.

— Ну вот опять! Ты все переиначил! — девушка заливисто засмеялась, у нее был очень приятный, заражающий смех, что хотелось смеяться вместе с ней. — Мы, конечно, можем выпить вина. Но только, когда уже нам исполняется семнадцать. И мы не пьем днями на пролет. Вообще, в храме есть порядок, дисциплина и расписание. У каждого есть свои обязанности. А иначе бы это был не храм. Всегда нужно знать золотую середину. Ведь праздника без рутины не бывает.

— Ты любишь свой храм? Это твой дом?

— Мой дом, там, где мое сердце. А нет дома надежнее для сердца, чем храм, — это было сказано полушепотом, как нечто благоговейное.

— Понимаю, но лишь отчасти. У меня нет дома.

— Как? А на Элиросе?

— Моя мать вышла замуж за отца, когда ей уже было восемдесят два, выглядела она на сорок. Она всегда хотела увидеть, что есть за океном, увидеть что-то кроме Рокиноса. В одной из ежегодных обменных кораблей она приплыла к нам на остров. Отец был капитаном корабля, она влюбилась в него. А он не смог устоять перед ней. Она забеременела сестрой, и они поженились. Потом родился я спустя два года. Отец погиб в шторм, когда мне было пять…

Софос сделал тяжелый вздох, Леда аккуратно погладила его по плечу, и он продолжил рассказ.

— Мать умерла с сестрой, когда у нас ходила чума. Много померло людей. Я учился уже и жил отдельно, нас выпускали по выходным домой. Но во время чумы заперли при академии. Я даже не смог попрощаться. Я не знал почему она умерла и сестра. Если корни идут с этого острова, у нее должно быть хорошее здоровье…

— Возможно она забыла свои корни, традиции, потеряла важность всего к тому моменту и не передала знание твоей сестре… — задумчиво произнесла Леда.

— Что это значит?

— Мало родиться на Рокиносе, мало иметь корни отсюда. Нужно понять течение Жизни и помнить о нем.

Это звучало так загадочно, примерно, как одна из тех вещей, которые Софос не понимал, которые звучали дико для него. Но первый раз за их знакомство, в его груди что-то кольнуло. Как будто какое-то узнавание. Он не понял, о чем говорит Леда, но какая-то часть него поняла.

— Она передала мне записку. Рассказала о том, что, когда-то ее отец был учителем в школе Рондоса. Вряд ли он жив, конечно. Но последняя просьба ее была отправиться сюда, изучить премудрости деда. Меня отец, конечно, и до этого научил рыбачить и плести сети. Но видимо, она хотела, чтоб я овладел этим искусством в совершенстве…

Он сделал паузу. А в глазах Леды было понимание, такое, будто он говорил десять слов, а она слышала двадцать. Смотрела так, будто ей было известно что-то тайное и глубокое.

— Я не очень был в восторге. Я люблю науку, формулы, книги, чистые руки, от которых не воняет рыбой. Но последнее желание матери не мог не выполнить. Тем более, дом в котором они жили не был выкуплен до конца и его забрали власти. Окончив академию, я дождался ежегодного корабля, который ходит к вам поехали с торговым обменом, скопив перед этим, денег. Подрабатывал ассистентом в академии у преподавателей, по ночам выходил на рыбалку, хоть и не особо это люблю, как сказал раньше. И вот я тут. Неделю бродил по острову, посетил две деревни, но никто точного пути не мог сказать, у меня были лишь примерное описание. Так, я вышел к морю в одно утро и нашел тебя. Дальше ты все знаешь.

— Воистину Парки постарались, сплетя такой узор. — Девушка всплеснула руками и покачала головой, на что Софос по-доброму усмехнулся.

— Не ожидал других слов.

— О, так я предсказуемая становлюсь?

— Немного. Ай!

Девушка шлепнула его по плечу и поджала губы, ускорилась, пошла вперед.

— Эй, ну подожди, куда бежишь! Я не хотел обидеть тебя. Леда, если будешь так бежать, я отстану, заблужусь. Неужели, ты думаешь у меня такая судьба?

Леда слегка хихикнула, но сделала вид, что все еще сердится. Софос продолжал ее нагонять, предлагая ей то персики, то воды. И вообще уже долго идут, Леда, наверняка устала, надо привал делать.

Она начала смеяться, а вместе с ней и Софос.

На огромном булыжнике сидели двое и ели персики, солнце пекло невыносимо, а по спине бежал пот. Они вытирали губы от фруктового сока, запивали водой и смеялись над липкими руками друг друга.

Девушки встали на рассвете, чтоб поменьше привлекать к себе внимания, вышли из дома даже не позавтракав. Призрачную завесу не стали накидывать, Камилле и так тяжело было маскировать золотистые глаза. Они покинули город через ворота и отойдя на безопасное расстояние, чтоб их никто не увидел, перенеслись в дворец Чертог. Перемещение прямо из города тратило больше сил, а у Леды сейчас были проблемы с этим, поэтому было принято решение экономить силы и перемещаться за пределами Фавиона.

Аминтас жил в другом месте, но когда его избрали во главу совета, то вместе с регалиями на него было возложена ответственность днем находиться во дворце. Чем он занимал свои будни сложно сказать точно. Но у него было много бумажной работы с людьми. Множество договоров, которые требовали проверки, периодически он встречался с главой государства или какими-то главами городов и иногда посещал места добычи азура.

Они быстро нашли его в зале сфер. Это было светлое помещение с большим круглым столом, над которым в воздухе балансировали энергетически сферы разных цветов и оттенков.

По началу, когда созидатели только стали теми, кем являлись, то плохо управляли энергией эфира, которая была дана им. Периодически случались грозы, пожары. И чтоб сбросить напряжение, они выплескивали энергию и заключали ее в шарообразные сгустки. Так появился зал сфер. Энергия здесь хранилась на случай, если понадобиться дополнительная мощь. Но все надеялись, что такие времена никогда не настанут. И зал был больше в память о том, что когда-то они были молодыми и неопытными. И никогда нельзя забывать об этом и считать себя выше других.

Аминтас стоял у кафедры справа от круглого стола и листал какую-то книгу. Он был чуть выше среднего роста, крепкого телосложения без каких-либо выдающихся параметров. С черными как смоль волосами до поясницы собранными в свободную косу и перекинутую через плечо вперед. Ярко-синие слегка вытянутые глаза были спокойны, но девушки знали, что периодически в них можно было увидеть проблески молний.

По рукам проходили голубовато-синие линии, четкие, острые, а не плавные, которые слегка светились. Верный признак того, что он недавно использовал силу. Наверное, опять упражнялся с мечом и шарообразными молниями. Он любил физические упражнения с самим собой, заставляя свои же молнии на него нападать, и отбивал их мечом.

— Доброй середины дня, Аминтас! — первая поздоровалась Леда.

— Приветствую, Леда, Камилла. — Он по очереди кивнул каждой. — Что привело вас сюда вне собрания? Что-то случилось?

— Нет, то есть не совсем, почти… — Камилла слегка закусывала губу из-за нервов.

А вот Леда сделала вдох выдох и сразу атаковала:

— Что тебе известно о пропажах на вышках азура?

— Что именно тебя интересует?

— Мы узнали, что в последнее время очень много людей погибает на этих работах, и это не исключительные случаи, когда что-то пошло не так. Это уже становиться нормальным явлением. Люди шепчутся, говорят мы вообще о них забыли.