— Мне жаль тебя… — произнесла Наёмница настолько тихо, что едва себя услышала. Даже если эти слова не были правдой в момент, когда они были произнесены, они стали правдой в следующий, и сострадание хлынуло сквозь нее, как река.

«А ведь я так долго была безжалостна, — подумала Наёмница. — Я была как камень…»

Теперь этот камень кровоточил.

— Только правда спасет меня, какой бы невыносимой она ни была, — прошептал Намбо. — Но как мне разыскать ее?

— Правда… — рассеянно повторила Наёмница. — Невыносимая правда… — ей вдруг припомнилось то распирающее чувство страха, что возникало в ее животе, стоило ей бросить взгляд на конверт. Чего плохие люди боятся больше всего? Узнать, какую мерзость они из себя представляют. — Что… — голос прозвучал сипло, и она прокашлялась. — Что, если я ношу правду с собой?

Запустив руку под рубаху, она вытащила конверт. Провела пальцами по гладкой бумаге, но не ощутила прежнего ужаса. Значит ли это, что письмо больше не предназначается ей? Почему? Что она изменила? Или что-то изменилось в ней? Она стала менее плохой?

— Я… я… — Наёмница облизала вдруг пересохшие губы. — Кайша… я думаю, это тебе.

Намбо замер, и Наёмница услышала его свистящее дыхание.

— Возьми письмо, — сочувственно поторопила Наёмница. Она отчасти жалела, что потеряла шанс узнать все о себе. Даже то, что окажется совершенно невыносимым. Впрочем… только отчасти.

Когда призрачные руки коснулись конверта, тот надорвался сам собой… Наёмница ошиблась — это письмо можно было прочесть и в полной темноте. Буквы сияли столь нестерпимо ярко, что она закрыла глаза.

— Прежде, чем я прочту его, — торопливо заговорил Намбо, — я должен признаться тебе… Я солгал, утверждая, что отсюда нет выхода. Я обнаружил его после… с моим измененным зрением… когда было уже поздно. Я умер, лежа прямо над тайным ходом, так и не узнав, куда он ведет, — он рассмеялся.

Наёмница жадно выслушала его объяснения, а затем Намбо затих, читая письмо. Она услышала его горький, тоскливый плач, а затем смех, отдаляющийся с каждой секундой… и Намбо пропал. Письмо еще с минуту реяло в воздухе, озаряя тьму истиной, а затем с тихим хлопком исчезло и оно.

Куда отправляются души умерших? Где они обретают покой? А письмо? Куда устремилось оно? Увидит ли кто-либо еще этот старый конверт с красной сургучной печатью? «Вряд ли, — ответила себе Наёмница. И затем: — Может быть».

***

Выход. Если верить Кайше, он располагался где-то здесь, хотя сама идея туннеля, устремляющегося из подвальной комнаты вниз, казалась абсурдной. Несомненно, процесс прокладывания туннеля был трудоемким и сопряженным со многими сложностями. Наёмница и представить не могла, зачем кто-то стал так заморачиваться. Разве что у него была очень важная цель…

Сейчас ей уже казалось, что весь этот хлам, загромождающий подвальную комнату, был притащен сюда не просто так, а с целью утаить наличие колодца. Сдвигая предметы один за другим, она ползала на коленях, ощупывая земляной пол. Эх, вот бы ей видеть в темноте, словно какой-нибудь ночной зверек…

Где-то в подвале должен находиться труп… Наёмница сморщила нос от усиливающейся вони и начала двигаться осторожнее. Вскоре она действительно нашла тело. Маленькое, свернувшееся в клубок, покрытое жесткой шерстью… крыса. Вероятно, те же щели, что позволяли воздуху проникать в подвал из верхней части здания, позволили крысе протиснуться. Далее она либо разбилась при падении с высоты потолка, либо же просто погибла от голода. Странно, что тело Кайшы отсутствовало — значит ли это, что его история о гибели в подвале тоже была враньем? Так кем же он являлся? Блуждающим призраком, не осознающим собственной смерти? Голова идет кругом. Наёмница осторожно сдвинула крысиную тушку носком ботинка и продолжила разгребать завал.

Утомительная работенка — перетаскивать тяжелые вещи, к тому же в полной темноте. Наёмница вся взмокла и уже начала понемногу отчаиваться. Стоило ли слушать окаянного лгунишку? Не успела она перейти к более весомым оскорблениям, как, сдвинув нечто прямоугольное и тяжелое, обнаружила доски, выстилающие пол. Сквозь щели меж досок веяло сквозняком. Замирая от волнения, Наёмница приподняла крайнюю доску настила. Та основательно прогнила за столько лет и буквально рассыпалась под пальцами. Приподняв вторую доску, Наёмница обнаружила под ней краешек широкой круглой ямы.

Опустив голову, Наёмница заглянула в щель, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. Там был свет, серебристо-синий прозрачный свет; воздух, исходящий из колодца, определенно нес в себе свежесть надземного мира. Наёмница нырнула бы в колодец, словно рыбка в пруд, если бы не опасалась сломать себе шею. Насколько он глубок? Что там может быть? У Наёмницы вспотели ладони от любопытства и нетерпения, и она вытерла их об одежду, размазывая грязь. Она приподняла еще одну доску и отбросила ее. Свет, вливающийся в расширившуюся брешь, подсветил бледно-голубым ее чумазое лицо с выражением крайнего изумления.

— Это здорово! — прошептала Наёмница, испытывая сильный приступ головокружения. — Ну просто с ума сойти!

В колодец спускалась веревочная лестница, не заслуживающая никакого доверия, если учесть, до какого состояния дошли доски. Однако выбора у Наёмницы не было. Она надеялась хотя бы не разбиться в лепешку.

Она цеплялась за край колодца столько, сколько ей позволяла длина рук. А затем пришлось доверить лестнице всю тяжесть своего тела. Лестница держала. «Невероятно» — успела обрадоваться Наёмница, как услышала тихий хлопок разрывающихся нитей. В последний момент она успела ухватиться за веревку выше разрыва, но рука сразу начала соскальзывать. Кратко, но выразительно прокомментировав текущую ситуацию, Наёмница полетела в серебристое, ожидающее ее сияние, тщетно пытаясь зацепиться за гладкие стенки туннеля.

Круглая темная труба колодца мгновенно закончилась, Наёмница зажмурилась, ослепленная светом, и рухнула прямиком на что-то мягкое и пружинящее. Упруго отскочив, словно мячик, она слетела с края, умудрившись со свойственной ей акробатической ловкостью ухватиться в падении за некую жесткую перекладину (ветка?). Ступни заболтались над пустотой.

— Что это?! — воскликнула она, как только ее глаза попривыкли и снова начали видеть.

Место, где она оказалась, походило на лес. Под землей. Вот только вместо деревьев здесь был огромные растения, некоторые из которых увенчивали цветочные чашечки чудовищных размеров, тогда как листья были размером с Наёмницу. Растения сияли, будто отлитые из серебра — именно их свет Наёмница и увидела сверху. Располагайся Наёмница с несколько меньшим риском для жизни (то есть горааааздо ближе к земле), она бы рассмеялась от удивления. Или бы заплакала от восторга. Но на данный момент ей пришлось стиснуть зубы и задуматься о том, как бы ей спуститься, не добив себя при этом окончательно, ведь руки уже начинали соскальзывать, а раненое плечо отчаянно выло.

То, что она поначалу приняла за дерево, оказалось высоченным цветком, на вид очень напоминающим те, что Наёмница видала растущими среди сорных трав: с соцветиями из мелких белых цветочков. Вот только здесь «мелкие» цветочки превосходили размером ее голову. От основного «ствола» расходились более тонкие стебельки. Ну как, тонкие — каждый с ее бедро толщиной. Тот «прутик», за который ей посчастливилось зацепиться, даже не прогибался под ее весом. Что ж, проблем не возникнет.

Перебирая руками, Наёмница добралась до центрального стебля, обхватила его ногами и невозмутимо съехала вниз. К счастью, трава под ногами была обычного размера и не препятствовала перемещению. Земля оказалась мягкой, влажной и пахла как пирог. Наёмница упала на четвереньки и почти коснулась земли носом, принюхиваясь. Действительно, как пирог, хотя запах и очень слабый. Наёмница вдруг осознала, что невероятно голодна и до крайности устала.

Вероятно, оказавшись в столь странном месте, ей стоило как минимум держаться настороже. Вместо этого Наёмницу захлестнула волна безмятежности. Подчинившись неудержимому желанию расслабиться, она легла на землю, вытянув ноги и разбросав руки, ставшие вдруг мягкими, как тряпки. Это было чистое блаженство, благодать. Ее тело, на котором небитых мест было меньше чем битых, привычно ныло, но сейчас эта боль ослабевала, уходила в землю. Наконец-то она в безопасности! Торикинские невзгоды, тюрьма, зловонный темный подвал — все позади. В светлом божественном убежище она нашла спасение от ужасов человеческого мира… Из глаз Наёмницы потекли слезы. Еще никогда ей не было так хорошо и спокойно. Ей наконец-то стала понятна Вогтова извечная тяга к природному миру. Сейчас она черпала из этой земли силу.