Вогтоус дунул на свечу. Эхо закрыла глаза, когда он лег рядом.

— Мы двое — как один человек, поэтому мы никогда не расстанемся. И все же одновременно нас двое — поэтому вместе мы никогда не ощутим одиночества, — прошептал Вогт.

Его поцелуй коснулся ее губ мягко, как перышко. Эхо запрокинула голову, и Вогт поцеловал ее подбородок, а затем спустился губами ниже, к ямке меж ключицами. Кто бы знал, отметила Эхо, что она решится подставить кому-то шею без страха боли и смерти. Стена ее защиты не пропускала никого; ради Вогта ее пришлось разрушить. Эхо обняла его, обвила ногами, после чего толкнула Вогта на спину и оказалась на нем. Ее глаза таинственно сверкнули.

— Люблю тебя, — сказала она, проведя по его груди ладонями. — Люблю, — удивленно повторила она.

Она наклонилась поцеловать его, и ее волосы закрыли его лицо. «Ты бываешь счастлив?»

— Да, — сказал Вогт. — Я счастлив, сейчас.

Той ночью Эхо приснилось, что у нее из живота растет цветок. Она открыла глаза и увидела его. В голубом мерцающем свете ее тело казалось покрытым серебром. Цветок рос, поднимаясь все выше, но это не причиняло ей боли. Она смотрела на его синие, еще сомкнутые лепестки, и ее душу наполняли покой и нежность, которых она не знала прежде. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она знала, что цветок пока еще слишком хрупок, и все, что она должна делать — беречь его. Затем она вспомнила о будущем и удивленно подумала: «Но я же не могу умереть, теперь».

Но она могла умереть. Ее уже затягивало в следующий сон.

***

«Холодно, холодно».

Эхо не понимала, что с ней происходит. Что-то схватило ее и волокло. В следующий момент она осознала, что она в реке. Тело онемело и ослабло в ледяной воде, и она не могла противиться течению — очень сильному и, как ей показалось, ускоряющемуся с каждой секундой.

«Вогт? Что происходит?»

Эхо раскинула руки и рывком вытолкнула себя на поверхность. Вынырнула, кашляя и отчаянно хватая ртом воздух. Волосы, облепившие лицо, мешали что-либо рассмотреть. Эхо отбросила их с лица и вскрикнула, увидев…

Небо застилали мрачные тучи. Река впереди круто поднималась и впадала в небо, исчезая за тучами. Течение не замирало возле подъема, наоборот, набирало скорость. В толще воды светлым пятнышком белел Вогт. Он не противился, но в его неподвижности Эхо угадала напряженность, словно его удерживали невидимые цепи.

— Вогт! — позвала она. — Вогт!

Однако он не слышал ее сквозь воду, поднимаясь все выше и выше, к темным облакам, которые порой пронизали тусклые молнии. Эхо стало так страшно, как никогда в жизни. Грохот воды оглушал ее, не позволяя ей услышать собственный плач.

Течение несло ее к подъему… Эхо охватило безнадежное чувство: она умрет прежде, чем достигнет облаков, потому что подняться суждено лишь одному, и не может быть иначе, ведь путь в небеса — это путь одиночества.

Миг — и перед ней, словно рана под ударом копья, разверзлась темная воронка. Эхо закричала, но холодная вода наполнила ее рот, превращая ее в немую.

«Почему?»

Она полетела в черную бездну. Высоко над ней вспыхивали молнии и проглядывало серое небо. И прежде, чем для Эхо все стало черным, она увидела, как молнии, и небо, и деревья, и земля, солнце, звезды, скалы, море, дома, люди, даже животные и птицы — весь мир упал в воронку вместе с ней.

И все. Конец. Темно.

Открыв глаза, Эхо смотрела в темноту, дыша тихо, но неровно. Когда легкие вспышки погасли, она различила сквозь мрак потолочные балки.

Ей действительно было холодно, пусть не настолько, как во сне. Вогтоуса с его теплыми боками рядом не оказалось. Она лежала в кровати, прикрытая колючим одеялом. Никакой реки, поднимающейся к небу. А вода на самом деле шумела — за окном лил осенний дождь.

— Вогт? — позвала она.

— Неужели это все из-за меня? — донесся его хриплый, больной голос. — Это я втянул тебя в Игру. Из-за меня ты… — он застонал как от сильной боли.

Эхо приподнялась и посмотрела на него. Вогтоус сидел возле окна, обхватив голову руками. Ставень был приоткрыт, словно Вогту не хватало воздуха, и его лицо было мокрым от залетающих в дом капель дождя.

— Что случилось?

— Мне приснилась женщина. Это было воспоминание — очень давнее воспоминание. Она смотрела на меня, а я лежал на траве. Она говорила со мной. Потом пришел Ветелий и забрал меня.

— Хм, — сказала Эхо. Есть у нее идея, кто мог быть той женщиной… — Как она выглядела?

— Я пытаюсь припомнить… но мне не удается. Пока что она представляется мне белым туманным облачком. Но я отчетливо помню ее голос.

— Ветелий нашел тебя в траве. Возможно, какая-то женщина проходила мимо ранее. Посмотрела и ушла. Всего-то очень давнее воспоминание, что вдруг поднялось к поверхности во сне. Ничего стоящего размышлений. Вернись в постель, Вогт. Мы должны поспать. Мы оба измучены, а завтра очередной тяжелый день.

Она не знала, насколько тяжелый. Она обняла Вогта и, когда они пригрелись друг о друга, уснула. В ту ночь она больше не видела снов. Вогтоус смотрел в темноту, задумчиво гладил волосы Эхо, иногда касался их губами — но о чем он думал, он и сам не знал.

***

Звуки дождя и свист ночного ветра разбудили Молчуна. Он высунулся из своей каменной норы посмотреть, и его волосы быстро намокли от холодных, косо летящих капель — для Молчуна это было даже приятно, потому что в его голове всегда горел огонь.

Внизу море сходило с ума.

Молчун перевернулся на спину, подставив разбитое лицо под струи дождя. Он лежал неподвижно и расслабленно, его голова запрокинулась, и он даже кончиками волос чувствовал пустоту под ней. Мысли текли сами по себе, возникали без его участия, без его согласия. Он принимал их как приказы — покорно и совершенно бесчувственно. План мести сложился. Хозяин ответит тем, что ему дорого.

Хотя мысли Молчуна были неуловимы, как постоянно меняющие форму, стремительные потоки воды, свое тело Молчун ощущал настолько отчетливо, как никогда в прошлом. Лицо, которое поначалу снова разболелось от воды, а затем перестало; щель между зубами, до которой он иногда дотрагивался языком (он еще не привык к ней); свои вытянутые руки; слегка побаливающую спину; ноги, согнутые в коленях.

Все это он чувствовал сейчас, он мог сейчас пошевелить пальцами. И это сейчас было единственным, что ему принадлежало. Но это вовсе не значило, что в следующий час он не утратит то малое, что имеет. Молчун попытался представить, что эта ночь — последняя в его жизни, и это удалось ему с легкостью.

В своем крепком добротном доме хозяин Сквалог спал, раскинув руки. Его храп был сильным и ровным. Он придумал, что сделает с маленьким ублюдком. Завтра он избавится от него и вернется к спокойной размеренной жизни. Отлично.

Это была ночь, когда никто не мог предугадать, что ждет его днем.

***

— Вогт, просыпайся, — Эхо погладила его по щеке.

Вогтоус вздрогнул, но глаза не открыл. Эхо видела, как его зрачки двигаются под веками. Что бы ему ни снилось, это явно не доставляло ему удовольствия.

Эхо снова погладила Вогта по щеке.

— Просыпайся! — повторила она настойчивее. — Утро!

Дернувшись всем телом, Вогт повернулся на спину и медленно открыл глаза. Пару секунд он смотрел в потолок мутным, больным взглядом.

— Что с тобой?

— Мне снился странный сон… — хрипло объяснил он. — И теперь я чувствую себя еще более усталым, чем накануне…

— Что тебе снилось? — спросила Эхо и подумала: «Только не говори мне про ту женщину».

— Я не знаю… — растерянно ответил Вогт. Он неловко приподнялся, сел и обхватил голову руками. — Сначала я увидел нечто, формой напоминающее гигантский мухомор. Но оно состояло из огня… и поднималось над землей… От него исходили волны жара, опаляя все вокруг. Когда все сгорело дочерна, с земли взметнулся пепел… Пепел закрыл все небо, пока оно не стало совершенно черным, как будто солнце никогда не существовало. Лишенная солнечного света, земля начала стремительно остывать… каждая капля воды обратилась в лед… и все, что еще оставалось живым, погибло…