Николас запыхался, словно торопился сюда, и от этой мысли по моему телу мгновенно разлилось тепло. Он защелкнул замок и остался стоять у стены черной тенью. В комнате воцарилась странная, потрескивающая атмосфера.

Мы молча смотрели друг на друга, пока Ник не опустил взгляд на мою ногу.

– Давай помогу, – предложил он хрипло. Медленно приблизился, присел передо мной на корточки и забрал повязки с мазью. Ловко освободив голень, он зачерпнул немного прохладного снадобья и начал осторожно втирать его в свежий шрам. Я стиснула зубы, но даже боль не мешала мне любоваться движениями его сильных рук. Закончив, Николас обмотал мне ногу новыми бинтами, но вставать не спешил. Он поймал мой взгляд, и я как завороженная смотрела на него в ответ.

Николас начал легонько массировать мои ступни, и я почувствовала, как расслабляются мышцы. Мужские пальцы начали подниматься все выше, пока не достигли моего бедра. Я вздрогнула, дыхание участилось и вовсе начало срываться, когда Николас наклонился и, не сводя с меня глаз, поцеловал колено, а затем неспешно двинулся дальше. Его лицо приблизилось к моему. Умопомрачительно медленные поцелуи коснулись губ, щек, шеи, плеч, и, растворившись в их тепле, я ощутила спиной меха.

Когда мы оказались на середине кровати, Ник остановился и, зажмурившись, уткнулся мне в шею.

– Солнышко, в этот раз все иначе. Еще немного, и я не смогу остановиться.

От звука его хриплого голоса внизу живота потянуло. Обжигающее дыхание на коже и жар его тела заставляли дрожать в нетерпении.

Я сглотнула.

– Значит, продолжай.

Николас замер. Он поднял голову и серьезно, очень серьезно посмотрел на меня. Но напрягшееся тело приняло мой выбор стремительнее, чем разум, за который он отчаянно хватался.

– Ты уверена? – Он, едва касаясь, провел пальцами по моим щекам. Зелень радужки проигрывала битву с чернотой расширившихся зрачков. Облизнув от волнения губы, я коротко кивнула. – Фрейя, нам не обязательно торопиться, – предпринял он последнюю попытку, хотя было видно, как непросто ему даются эти слова. – Если ты не готова, не хочешь…

– Я хочу, Ник.

Больше он ничего не сказал. Вернулся к моему рту и начал целовать меня с еще большим терпением, чем прежде. Когда я почувствовала тепло прикосновений его рук, осознала, как сильно хотела дотронуться до него сама, и ухватилась пальцами за мужскую рубаху. Не протестуя, Ник приподнялся и одним движением откинул ее в сторону. Лунный свет опустился серебром на рельеф его плеч и рук. На натренированные грудные мышцы. Выступающие на коже вены. На бинты.

– Тебе же больно! – Я резко приподнялась на локтях, пытаясь угомонить разошедшееся сердце.

Николас лишь хмыкнул, подался вперед и горячо прошептал мне на ухо:

– Поверь, Фрейя, этой ночью я даже не вспомню о своих ранах. Если я способен сражаться, то в состоянии и…

Я так покраснела, что он не стал договаривать. Зато нетерпеливо потянулся к своим повязкам, но я успела перехватить его руки.

– Не надо, оставь. – И заглушила его возражения поцелуем. С пылом ответив на него, Ник мягко втиснулся между моих ног и приподнял мою рубаху. Он начал с нежностью целовать мой живот, посылая щекочущую дрожь по всему телу, и я зарылась пальцами в его волосах, прикрыв трепещущие веки. Вдруг почувствовала, как приспустились штаны, а губы приблизились…

– Ник, – выдохнула я стыдливо, инстинктивно сводя ноги вместе и отползая к изголовью кровати.

Он тут же оказался на уровне моих глаз и успокаивающе погладил волосы.

– Тише, все в порядке. Фрейя, ты когда-нибудь была с мужчиной? – Отчаянно краснея, я помотала головой, и Ник кивнул, словно ожидал такой ответ. Следующий его вопрос прозвучал несколько напряженно: – Ты веришь мне?

Он так пытливо вглядывался в мое лицо, будто в этот момент хотел не только услышать, что я скажу, но и убедиться, что сомнения не проберутся ни в голос, ни в глаза. Вот только мне нечего было скрывать, и в ответном шепоте «Верю» не нашлось ничего, что могло бы нас остановить.

– Тогда ничего не бойся, – заверил Николас, и легкий поцелуй задел мой лоб крылом бабочки. – Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Всегда.

Когда он потянул мою рубаху вверх, моим первым порывом было прикрыться, но я вспомнила слова о доверии и, дрожа от смущения, позволила ее снять с меня. Жар мужского тела коснулся живота. Ник приподнялся и неторопливо окинул меня взглядом. Я отвернулась, прекрасно зная, что он видит, даже несмотря на темноту. Слишком маленькую грудь. Недостаточно женственные округлости бедер. Выпирающие ребра.

Он нахмурился и приложил ладонь к моей щеке.

– Не надо, не закрывайся от меня. Разве я не говорил тебе, какая ты красивая?

И если неуверенность не удалось развеять словам, с этим успешно справились его глаза. Сердце у меня сжалось, когда в их глубине я разглядела столь желаемое восхищение. Удерживая мой взгляд, Николас медленно наклонился и приник ртом к моей груди. Тело выгнулось навстречу его ласкам. Тело, которым я больше не управляла. Особенно после того, как на полу оказались мои штаны, а Николас спустился к низу живота.

Он подготавливал меня к следующему шагу долго. Я и подумать никогда не могла, что единение мужчины и женщины может быть таким… Стоило мне немного напрячься, как Николас мгновенно замечал перемену во мне и принимался успокаивать поцелуями или игриво кусаться, перемежая нежные и невесомые ласки с горячими и требовательными. Ощущения заметно изменились, и тело остро реагировало на любые прикосновения. Поразительное сочетание слабой боли и удовольствия едва не сорвало с моих губ крик, когда Ник начал аккуратно вылизывать зажившую рану на плече.

Мы оба отчаянно дрожали в руках друг друга. Мы оба были готовы к большему.

Очертив языком пупок и пройдясь по ребрам, Николас одарил меня долгим поцелуем и встал. Просунул пальцы под ремень, расстегнул пряжку и медленно опустил штаны под моим взволнованным взглядом. Обнаженный, он вновь расположился надо мной на мощных вытянутых руках, позволяя мне рассмотреть его. Мое прерывистое дыхание стало песнью, под которую я скользнула кончиками пальцев к напряженным мышцам его живота, к глубоким впадинам по бокам бедер.

Ник сглотнул, прикрыл глаза и уронил взлохмаченную голову. Было видно, как в нем борется яростное желание сорвать с себя фиксирующие ребра повязки и ощутить мои прикосновения везде, но его что-то сдерживало. Когда он распахнул веки, я увидела в тени длинных ресниц решающий вопрос и, поднеся трясущуюся руку к его лицу, ответила ласковой улыбкой.

Ник осторожно приподнял мою ногу и начал медленно входить. Он нежно поглаживал меня по животу все то время, что я привыкала к наполненности, а пылкие губы помогали не замечать легкую боль. Прошло совсем немного времени, прежде чем я, тая от его успокаивающих поцелуев, поймала себя на том, что дискомфорт ушел. Мое учащенное дыхание стало причиной чего-то совершенно иного, того, что скапливалось между бедер жаром, грозящим спалить меня дотла.

Я видела, каких усилий стоит Николасу сдерживаться, как его разгоряченное тело подрагивает от напряжения и желания. Знала, потому что сражалась с тем же чувством. Шире раздвинув ноги, я положила ладони ему на спину и качнулась вперед, давая понять, что готова к большему. Непривычно темные глаза Ника удивленно расширились, и он с улыбкой поцеловал пылающие от его ласк губы, медленно ускоряясь. Я ногтями прочертила борозды на его влажной коже. Нити предвкушения струнами натянулись от низа живота, расходясь по всему телу. Мне отчаянно хотелось наконец-то отпустить их, и я инстинктивно двигалась навстречу этой свободе, с не меньшим пылом стремясь ее приблизить.

Ник вдруг остановился. Дыша тяжело как никогда, он прижался губами к коже за моим ухом и хрипло прошептал:

– Моя дикарка.

– Мой воин, – тут же слабо отозвалась я.

С тихим звериным рыком он сделал мощное движение вперед, стирая грань, на которой мы оба балансировали. Меня пронзило сладкой дрожью от кончиков пальцев ног до корней волос, а из горла вырвался тихий стон, прозвучавший в унисон с низким грудным рычанием. Переполненная эмоциями, я подалась вперед и впилась клыками в основание его шеи. Мои плечи, осыпанные росой испарины, опалило жаром от шумного выдоха. Ник снова двинул бедрами, продлевая волну нашего удовольствия, и мы оба замерли, выравнивая дыхание. Вряд ли на свете когда-либо существовали улыбки, которые были столь же широки, как наши в то незабываемое мгновение счастья.