Ник кивнул.

– Добрались без проблем?

– Дорога была чиста, – ответил Фабиан. – Пару раз заплутали, но никаких препятствий… – многозначительно добавил он, – не было. Парень держался молодцом, даже не вырубился на ночном карауле. – Он обернулся к Эшу и добродушно улыбнулся, когда тот закатил глаза.

– Я в нем не сомневался. Отведите лошадей и идите отдыхать, я передам твои слова вождю.

Фабиан немного помолчал, переводя взгляд с Николаса на меня и обратно. Так же молча взял коня под уздцы и, проходя мимо, с довольным видом подмигнул мне.

Это не укрылось от Ника. Он добродушно покачал головой и, когда Фабиан удалился, придержал за плечо Эша.

– Ты отлично справился. – Однако стоило Эшу благодарно сверкнуть глазами, тут же спокойно добавил: – На рассвете жду тебя с остальными на тренировочном поле.

Лицо Эша моментально скривилось. Он подавил стон и уставился на Ника, как бы говоря: «Серьезно?»

– Эш. – Николас понизил голос, в котором отчетливо послышались угрожающие нотки.

– Да приду я, – тяжело вздохнув, буркнул тот и поплелся к конюшням.

– На рассвете? – воскликнула я, заступаясь за парня. – Он же скакал без остановки больше суток.

– Ему более чем хватит вечера и ночи, чтобы отдохнуть, – суровым тоном припечатал Николас.

– Напомни мне не вступать под твое руководство. – Я покачала головой и направилась к дому.

– О да, тебя вполне устраивает Дамен, – язвительно отозвался он за спиной.

– Он не имеет привычки мучить своих учеников, – пожала я плечами.

– Только обнимать и вытирать им слезы, – бросил он.

Я резко остановилась и удивленно обернулась, встретившись с пылающим взглядом Николаса. Его губы были сжаты, а брови сдвинуты к переносице.

Некоторое время мы не сводили друг с друга глаз.

– Ты ревнуешь, – ухмыльнулась я, и Ник помрачнел еще больше.

– Нет, – отрезал он.

– Хорошо, – согласилась я, с внутренним ликованием отметив, что он совсем немного, почти незаметно, но покраснел. – Ведь я как раз собиралась наведаться к нему в гости и подробнее расспросить о поездке…

Я сделала было шаг в сторону, но Николас тут же схватил меня за запястье. Несильно, но довольно красноречиво. Я подняла глаза, чувствуя, как напрягаются мышцы живота от едва сдерживаемого смеха. Как только увидела незабываемое выражение недоумения, бешенства и растерянности на его лице, так хохот вырвался из моей груди, и мне пришлось опереться ему на руку, чтобы не упасть.

– Ты… – начал он и покачал головой. Его лицо просветлело, а улыбка стремительно расширялась. – Ты невыносима!

– Ты повторяешься, – фыркнула я и ткнула пальцем его в грудь. – Ревнуешь все-таки.

– Ревную, – сдался он и перехватил мою руку, не давая вырваться. Он невесомо провел подушечками по чувствительному месту на моем запястье. – Мне надо к отцу, – сказал Николас извиняющимся тоном, поднимая глаза.

Я понимающе кивнула.

– А мне к Коде. Предупрежу ее о прибытии Фабиана.

– Тогда до завтра, – с явным сожалением улыбнулся он и ласково поцеловал костяшки моих пальцев.

– До завтра, – смущенно повторила я, ощущая, как колотится оживающее сердце.

Лицо пощекотало что-то прохладное и мокрое. Я тотчас распахнула глаза и резко села. Над головой под сильными порывами ветра покачивалась зеленая крона высокого дуба, то и дело представляя взгляду затянутое тучами серое небо.

Это дерево было мне знакомо.

С нарастающим беспокойством я осмотрелась по сторонам. Недалеко от раскинувшейся передо мной зеленой поляны расположились немногочисленные деревянные дома, на крыши которых упали первые капли дождя.

– Мама, – шепотом сорвалось с губ. Я вскочила и рванула в сторону дома, боясь поверить. Боясь не успеть.

Дождь усилился, и мои волосы и странная серая одежда мгновенно намокли. Земля под босыми ступнями стала влажной, я увязала в ней, скользила и падала, но упорно поднималась, не видя перед собой ничего, кроме небольшой хижины, в стенах которой появилась на свет. В окнах не горели огни.

Шлепая по грязи, я преодолела оставшееся расстояние и едва не врезалась в дверь, хватаясь за ручку. Не успела потянуть ее на себя, как дерево под моими ладонями воспламенилось. Я вскрикнула, прижимая к груди обожженную руку, но тут же спохватилась и со всей силы пнула тяжелую дверь, пока та не загорелась. Она слетела с петель, исчезнув в черном проеме, который озаряли алые языки пламени, жадно пожирающие мебель и ставни и устремившиеся к крыше. С потолка рухнули деревянные балки, и вокруг поднялся столп рыжих искр.

Я закричала, падая на землю и прикрывая голову руками. В ушах раздавался оглушительный треск, все тело опалило жаром, а кругом было так светло, что беспросветно черное небо казалось чужеродной деталью. Все поглотил огонь и пепел.

Я медленно поднялась, обернулась и застыла как вкопанная, боясь пошевелиться. Моя деревня горела, но вокруг не было никого, способного издавать истошные крики боли. Я повернула голову в одну, затем в другую сторону, но картина оставалась прежней.

Прямиком из тени перед глазами появился вороной конь. Его тело было охвачено пламенем, а огненная грива колыхалась в такт медленным движениям ног, поднимающих в пропахший дымом и гарью воздух черный пепел.

– Ветер! – закричала я, кидаясь к любимому коню. Но стоило мне сделать несколько шагов, как я врезалась в прозрачную стену, которая всколыхнулась, будто водная гладь. Мощный удар отбросил меня на посеревшую землю, и все тело охватила боль.

Я кашлянула, выплевывая пепел, и со стоном приподнялась на локтях. С трудом посмотрела вверх. Горло перехватило спазмом.

С другой стороны прозрачного барьера на равном расстоянии друг от друга стояли мать, отец и брат. К их шеям прижимали острые лезвия совершенно одинаковые Кезро, которые с пустым взглядом неподвижно замерли позади.

Я рывком поднялась на ноги и снова бросилась к прозрачной стене, упираясь в нее ладонями.

Руки Кезро синхронно сдвинулись. Кожа на горле каждого члена моей семьи обагрилась кровью.

– Мама, – всхлипнула я. – Папа. Тео!

Пламя, отражающееся в их глазах, никак не сочеталось с застывшим в них леденящим душу холодом. Там не осталось ни капли былой любви и тепла. Только жесткое презрение.

– Предательница, – сорвалось с губ отца, и я сделала шаг назад, болезненно выдохнув.

– Нет, – хриплый шепот, вторивший первой слезе.

– Убийца, – процедил брат.

– Нет, – в исступлении повторила я, чувствуя, как слабеют колени.

– Ты все разрушила, – лишенным эмоций голосом сказала мать.

– Простите меня! – Из груди вырвалось рыдание, когда воины Кезро приподняли руки, готовые закончить начатое. – Нет! Пожалуйста! Не надо! – захлебываясь слезами, выла я и снова и снова обрушивала на прозрачную преграду обагрившиеся кровью кулаки.

Стену вдруг объяло пламя, взметнувшееся вверх на три человеческих роста. Я инстинктивно отпрянула от жара.

За языками огня на меня уставились три пары глаз.

– Ты опоздала, – в унисон произнесли родные замогильными голосами.

Кинжалы взметнулись вверх. Веки отца, матери и брата одновременно сомкнулись в последний раз.

Голову прострелило болью, когда я со всей силы ударилась о дно кровати, вырвавшись из кошмара. Я резко села и лихорадочно отползла к стене, с диким ужасом озираясь вокруг. Мне хотелось кричать, но сил не было. Дыхание прерывалось, а по лбу катились холодные капли пота. Мне потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы узнать в темных очертаниях стен свою комнату в доме вождя.