От его слов о назначении женских рук мои щеки тронул румянец. Я тихо прочистила горло и скорее почувствовала, чем увидела, что Ник улыбался, наблюдая за мной.

– А теперь представь, что в моем доме появляется женщина, жизнь которой будет похуже жизни любого мужчины. Она требует штаны, кусается, спит на полу, без конца перечит приказам, умеет ездить верхом, сражается как воин и мчится спасать меня, обведя вокруг пальца пару сотен вражеских мужчин. Я до сих пор растерян, – сокрушенно прошептал он и добился своего. Я затряслась от беззвучного смеха. – Ты смеешься, – с нескрываемым ликованием в голосе заключил Николас. – Значит, я могу надеяться на прощение?

Я отрицательно помотала головой и скользнула ему за спину, чтобы закрепить бинты и заодно избежать его взгляда. Я втиснула уголок ткани между повязками, плотно обернутыми вокруг груди Николаса, подняла глаза и застыла.

– Что это? – спросила я.

Николас непонимающе повернул голову к плечу и напрягся так сильно, что по мышцам прокатилась легкая дрожь.

– Это… – начал он и резко замолчал, когда почувствовал мое прикосновение.

Дыхание участилось. Я завороженно дотронулась кончиками пальцев до рисунка на его лопатках, провела по темной линии, но она не стерлась, как стерлась бы любая краска. Осмелев, я скользнула по контуру, широко раскрытыми глазами рассматривая сцену, изображенную на коже. Простую, но такую родную, что на сердце стало больно. Стая волков, которая бежала так быстро, что приходилось прижимать к голове уши, чтобы спастись от ветра, нещадно лохматившего мягкую шерсть. Я была так ошеломлена, что совершенно не думала, как неприлично себя вела, ощупывая и оглаживая голую спину взрослого мужчины.

Ник, однако, ничего не говорил. От моих прикосновений его мышцы ходили ходуном, из-за чего казалось, будто волки и вправду неслись друг за другом, обгоняя сам ветер.

– Но как… не понимаю, – оторопело пробормотала я. – Почему волки? Как?

– Было видение, – хрипло ответил Николас. Его голова была опущена, глаза прикрыты, а дыхание едва слышно срывалось с губ.

– Сахаар?

Он распахнул глаза.

– Так ты знаешь?

– Она обмолвилась перед тем, как я уехала. Я ничего о нем не знаю.

– На самом деле мне тоже не много известно, – хмыкнул Ник. – Тебе нравится?

– Да! – воскликнула я, не в силах оторвать взгляд от волков. – Это невероятно! Расскажешь?

Николас нехотя сдался.

– Рассказывать особо нечего. Несколько лет назад Сахаар поведала мне о вещем сне, который был связан со мной. Она не сказала, что именно видела. Только то, что я должен следовать за волками, и тогда обрету нечто очень ценное. К Сахаар редко приходят видения, и оттого я был особенно воодушевлен. Почти одержим. Выковал щит с изображением волчьей головы, чаще выбирался в лес, пытался выслеживать волков. Сделал этот рисунок в клане Шэлдо, – негромко сказал он, и я слушала его, почти не дыша. – И вот года четыре назад выдалось ужасно жаркое лето…

– Я помню, – шепнула я.

Ник кивнул.

– Засуха была такая, что все реки на нашей территории почти полностью иссохли, а та вода, что оставалась, была непригодна для питья. Мы с близнецами и Фабианом по обыкновению вышли на охоту. Лес сильно опустел, звери уходили, вынужденные искать пропитание в другом месте. Тогда же мы наткнулись на волчьи следы. Вспомнив о видении бабушки, я убедил их последовать за ними. Следы вывели нас к огромному водоему на никем не занятой территории. Воды в нем было столько, что ею можно было наполнить десятки бочек, и меньше не становилось. То был счастливый день для нашего клана и клана Шэлдо, с которым мы поделились новостью, – рассказывал он. – Тогда я был уверен, что видение сбылось, а потому забыл о нем. Я ошибся, Фрейя. Не о той волчьей стае шла речь. Не к воде, избавившей кланы от жажды, она должна была меня привести.

На негнущихся ногах я обошла Николаса и уперлась ладонями в стол.

– Когда ты понял? – спросила я срывающимся голосом.

– Не сразу, – признался он. – Возможно, впервые начал догадываться, когда увидел, что ты трогала мой щит. Хотя убедился наверное после битвы у реки. Когда ты… едва не умерла.

– И не сказал мне, – резко ответила я, сурово посмотрев на него.

Николас нервно переступил с ноги на ногу.

– Я собирался.

– Ну конечно, – фыркнула я. – Собирался сказать перед моим уходом, чтобы удержать нечто ценное при себе?

– Нет! – со злым негодованием воскликнул он. – Никто тебя здесь не держит! – Я вздрогнула, и Николас устало вздохнул, успокаиваясь. – Я имею в виду, что никто не смеет тебя к чему-либо принуждать. Фрейя, сама подумай, как бы ты отреагировала, расскажи я тебе об этом сразу, как начал подозревать? Как раз для того, чтобы не удерживать тебя, я и молчал. Не хотел, чтобы это видение как-то повлияло на твое отношение ко мне.

Я замолчала, разом остыв, и почти виновато покосилась на Николаса. Тот угрюмо смотрел в окно и ничего не заметил. На его скулах ходили желваки.

– Я пойму, если ты решишь, что это – моя проблема, и она тебя не касается, и выберешь уйти, – тщательно подбирая слова, выдавил он. – Ничего не изменилось. Ты по-прежнему вольна выбирать.

Я склонила голову набок, чувствуя, как губы растягиваются в слабой улыбке, и сделала шаг к нему.

Его взгляд, подсвеченный солнечными зайчиками, был упрямо устремлен в окно.

– Прости меня. За то, что причинил боль, накричал. За то, что не рассказал. Я вечно ошибаюсь с тобой, а тебе приходится терп… – Николас резко замолчал, когда я прижала ладонь к его немного колючей щеке и повернула к себе лицом. Совершенно не думая, я приподнялась на носочки и робко прижалась губами к его губам. Мягко, неумело.

Один удар сердца. Второй. Третий.

Он не ответил.

Я отпрянула так резко, будто ошпарилась. Отошла на несколько шагов назад и опустила голову, скрывая за волосами пылающее от стыда лицо и стремительно краснеющие глаза. Мне хотелось провалиться сквозь землю, резко вылететь за дверь, да хоть…

Теплые пальцы бережно приподняли мой подбородок. Николас, не спеша, провел ладонью по моему лицу, нырнул в копну волос, притягивая меня ближе. Он ласково очертил мое ухо, а затем коснулся уголка глаза.

– Глупышка, – с нежностью прошептал он и, не успела я отреагировать, осторожно накрыл мои губы своими.

По всему телу прошлась дрожь, в животе что-то упало, а затем разлетелось ворохом бабочек, крохотные крылья которых защекотали внутри. Я покачнулась, и Николас положил вторую руку на мою талию, удерживая от падения.

Он снова поцеловал меня. Бережно, едва касаясь, будто спрашивал в надежде на одобрение. Я неуверенно повторила за ним и двинулась ему навстречу. Запах хвои, леса и мяты защекотал ноздри и отпечатался на моих губах. Николас легко подтолкнул меня, притягивая к себе, и я прижала руки к его твердой груди, которая дрогнула от этого прикосновения. Его дыхание участилось, вторя моему. Он принялся медленно исследовать мое тело, лишь кончиками пальцев касаясь бедер.

В какой-то момент я приоткрыла губы и тут же почувствовала, как его язык проникает внутрь. Что-то стремительно начало пробуждаться внизу живота. Николас с трудом отстранился от моих губ и, тяжело дыша, посмотрел мне в глаза. Сердце лихорадочно заколотилось, когда в его горящем взгляде я различила нечто новое для себя. Желание. А также вопрос.

Я подалась вперед, давая ему ответ. Мои руки сами по себе переместились на его обнаженные плечи, а затем обернулись вокруг шеи, стирая последние крохи разделявшего нас расстояния. Я невинно коснулась пальцами его затылка, и Николас едва слышно застонал, вновь захватывая в плен мои губы.

Поцелуй становился глубоким и жарким. Но стоило ему увлечься, а его рту стать более требовательным, как Ник одергивал себя и начинал целовать меня с нежностью, извиняясь за свой напор. Я знала, что он боялся сделать что-то неправильно, боялся отпугнуть меня. Но мне не было страшно. Я забылась в нежности воина.