– Что ж, интересно иногда узнать, что люди думают на самом деле, – философски заметила Саншель.

– На самом деле, нет.

Она кивнула. Наверное, не самая удобная способность.

– Тебе не пора возвращаться домой? – спросил Айвин.

– Пора. Но мне очень не хочется, – сказала она и задумалась, сама ли решила поделиться или он поспособствовал. Неважно. – Я не вернусь домой. Некуда возвращаться.

– И что ты будешь делать дальше?

– Найду Эйрика, а дальше посмотрим. А ты?

– Как и планировал. Вернусь к своему народу. К морю, к холмам. Забуду, кто я такой. Позволю безумию поглотить себя. Обычный вторник, – Айвин улыбнулся.

– Удачи. Не подверни ногу, когда будешь танцевать.

– Постараюсь.

Саншель порывисто обняла его и тут же отстранилась.

– Увидимся на другой стороне. – Развернувшись, она зашагала оттуда. Быстрее, быстрее, быстрее.

Голограмма врет. Библиотека хочет его запутать. Весь мир против него.

Он пытался услышать шепот, про который говорил Дэра, но не мог.

Мрачные мысли не отпускали Эйрика. Сколько он уже бродил по этим коридорам? Казалось, целую вечность.

Время здесь текло иначе. Иногда он встречал других посетителей, но те словно находились за толстой звуконепроницаемой пленкой. Он видел их, но не мог услышать. С другой стороны, ну а чем они могли помочь?

С голограммой Эйрик не общался, хотя она регулярно и довольно навязчиво предлагала свои услуги. Как эти странные продавцы в магазинах одежды. Неужели хозяин библиотеки создал голограмму с таких же?

– Эй, голограмма!

Вежливо улыбающаяся Саншель появилась перед ним. Такая вся аккуратная, какой никогда не была реальная Шелл.

– Кто здесь главный? – спросил Эйрик.

– Главный? – голограмма моргнула.

– Кто здесь всем управляет?

– Управляет?

– Хорошо. Ты живешь в Библиотеке, верно?

– Я не…

– Не живешь, – поправился Эйрик. – Но ты здесь… – Голограмма взирала на него своими большими невинными глазами. – Работаешь. Помогаешь людям найти нужные книги. Советуешь что-то.

Саншель молча кивнула. Видимо, ждала вопроса.

– Но есть же и другие работники Библиотеки, верно?

– Неверно.

– Так ты здесь одна?

– И да, и нет. Голограмм много, но у нас общий позитронный мозг.

– Хорошо. А есть ли здесь люди? Не работники, а те, кто здесь просто живет.

Саншель поморщилась. Почти как настоящее мыслящее существо.

– Это было бы большим упрощением.

– Может, ты скажешь мне, кто еще здесь есть?

– Он не… Он вряд ли захочет, чтобы ты знал, Эйрик Кенельм. – Глаза голограммы затуманились, побелели. Когда Саншель заговорила, это был не ее голос: – Я считаю, что ты подвергаешь всех нас неоправданному риску. Тебе хочется узнать, почему этот цикл отличается от остальных. Я не буду говорить догадками. Я не знаю. Может, Перевременье сломалось. Если так, то я не знаю, где кнопка перезагрузки, – она хихикнула. – Ты узнал, что хотел. Теперь уходи в свой мир, проживи счастливую жизнь и заложи фундамент для той Вселенной, о которой ты мечтаешь. Ты уводил на север свой город на рельсах. Ты хотел построить его будущее. Иди и строй.

Эйрик устало потер глаза. Сколько он уже не спал? Часы? Дни? Недели? Сейчас уже ничего бы не удивило.

– Ты должен уйти, – повторила голограмма.

– А если нет?

– Ты потеряешься здесь навсегда. Потеряешь себя и остальных.

Как Саншель.

– Я рискну.

– Сотни миров, – в голосе Дэйрдре звучал восторг. – Однажды их будут тысячи. И все они твои.

Асхель глянул на младенца, которого она держала на руках. Они так долго строили Перевременье, а до них еще много-много поколений, но сотворить одно живое существо казалось гораздо бо́льшим чудом.

– Тебе уготована великая судьба, – прошептала она, приблизив Эви к своему лицу. – Ты будешь создавать эту Вселенную.

Когда она говорила, Асхель мельком видел острые зубы. Теперь это стало привычным. Многие существа, которые строили Перевременье, тоже менялись. Он замечал изменения и в себе. Его глаза зеленели, а разум все чаще подводил его. Жизнь рядом с Аттрактором меняла их всех – они жили дольше, гораздо дольше, но у всего есть своя цена. Их ценой стало безумие. Пока еще слабое, но оно надвигалось на них штормовым фронтом, который нельзя прогнать или обойти.

Он знал, что безумие рано или поздно затронет их всех.

«Вернусь к своему народу».

Аннабель так и сидела на кухне, пока не начало темнеть. Снаружи уже сильно похолодало, и в конце концов она закрыла окно.

«К морю, к холмам».

Спала она плохо. Снились кошмары о чудовищах, которые хотят поглотить мир, она просыпалась в панике, потом забывалась очередным кратким сном и снова просыпалась.

В одной из старых сумок она нашла просроченный блистер противотревожных. Лучше, чем ничего.

«Забуду, кто я такой».

Она сжевала половинку уже рассыпающейся розовой таблетки. Горьковатый вкус вернул ее в реальность.

Что она услышала днем? О чем говорил Айвин?

Это какая-то шутка или что?

«Позволю безумию поглотить себя».

Аннабель почувствовала приближение рассвета. Оставалось еще совсем немного. В городе, полном фонарей, увидеть было невозможно. Только ощутить.

Или ей просто так казалось.

«К морю».

На этот раз она оделась теплее – куртка, шапка, шарф, ботинки, а не легкие кеды. Даже перчатки не забыла.

«К холмам».

Аннабель доехала до юго-западной части города на одном из первых трамваев, а дальше пошла пешком.

«Забуду, кто я такой».

Что-то гнало ее вперед. Аннабель уже не могла идти, поэтому побежала – к морю, к холмам. Если она пробудет здесь час, то успеет на прием. Конечно, она успеет. Ветер помогал ей.

Аньесхеде остался позади, его скрыл лес.

Она осталась наедине с холмами и морем.

Пахло горьким медом и росой. Аннабель облизала губы и почувствовала вкус соли. Море?

Слезы?

«Позволю безумию поглотить себя».

– Я здесь, – сказала она и повторила чуть громче: – Я здесь. Я здесь!

Небо стало уже совсем светлым. Таким чистым и свежим, будто кто-то специально промыл его, не оставив ни облачка. Солнце уже поднималось из воды.

Она села на траву.

– Что я здесь делаю?

Обычно Аннабель не разговаривала с собой вслух. Она знала, что людям это не нравится. Это признак сумасшествия.

Но сейчас какая разница? Она была одна.

– Иногда я думаю, что это не я больна, а весь остальной мир. Иногда мне кажется, что я вижу то, чего не существует. Иногда…

– Тебе не кажется, – услышала она звонкий голосок позади и тут же вскочила на ноги.

Рядом с ней стояло невысокое изящное существо в короткой зеленой тунике. В длинные золотые волосы кто-то вплел полевые цветы – синие, белые, розовые, сиреневые.

Неужто галлюцинация?

Аннабель сделала шаг назад.

– Ты меня боишься? – существо склонило голову. – Зря. Ты этого не помнишь, но я обещала, что спасу тебя. Я держу обещание, хотя обычно мы этого не делаем.

Обещала. Значит, она.

– Я не помню никаких обещаний.

– Да-да, я понимаю. Меня зовут Дэй. Когда-то мы знали друг друга. Очень, очень хорошо.

– Когда? – требовательно спросила Аннабель.

Дэй подошла к ней, глядя прямо в глаза. У нее были тонкие белые плечи, покрытые крупными веснушками. И как ей не холодно?

– В прошлой Вселенной. Это неважно. Важно то, что сейчас.

– А что сейчас?

Дэй протянула ей свою изящную белую руку.

– И как ты хочешь меня спасти? – Аннабель подозрительно смотрела на руку, не решаясь притронуться к этому странному существу.