– Вам повезло. Сегодня нам как раз привезли из города продукты. Хлеб только-только испекли. Вы пьете чай? А то кофе привезти забыли.

Айвин кивнул и уставился на деревья. Хотелось уставиться на нее, но это было бы нетактично.

Он взял кусочек хлеба и намазал на него немного сливочного масла.

– Так откуда вы? – спросила Аннабель, вопросительно приподняв брови.

– Я… издалека.

– Я так и знала! – она широко улыбнулась. – Вы ведь не человек? Я видела вашу магию. Там, с бабочками.

Что он мог сказать?

– Не человек, да. Но я почти не владею магией. У меня осталась только способность путешествовать между мирами. И еще кое-что.

– Кое-что?

Айвин поднял руку, и лист, оставшийся на столе, шевельнулся от слабого порыва ветра. Его закружило и понесло обратно в лес.

– Это не телекинез. Я просто немного чувствую ветер.

Она немного помолчала, а затем спросила:

– Вы говорили, что направляетесь в Аньесхеде. У вас там дела, или хотите увидеть город на рельсах?

Айвин вдруг заметил у нее на носу бледные веснушки. Еле сдерживая улыбку, он проговорил:

– И то, и другое. Через три недели я планировал встретиться с Эйриком Кенельмом.

Аннабель удивленно вскинула брови.

– Эйрик – мой кузен. Он обещал приехать на днях.

Теперь и Айвин удивился. Какой маленький мир.

– Что ж, – улыбнулась она. – Видимо, ваша судьба – встретиться с ним раньше.

Но ему казалось, что судьба уже нашла его. Как нашли его море, лес и холмы.

– Вы можете остаться здесь до прибытия Эйрика, – Аннабель опустила глаза. – Если хотите, конечно. Уже осень, все студенты-практиканты разъехались, и у меня полно места.

Это была неправда. Полно места – явное преувеличение. Да и удобств никаких.

– Это очень любезно с вашей стороны. Если я вас не стесню, то было бы здорово.

– Отлично, – Аннабель просияла. – Не волнуйтесь, мы всегда рады гостям. Кто-то же должен знать, что мы тут делаем.

Айвин почувствовал, что зря вышел на этой станции. Зря решил пойти к океану. И надо уходить, надо бежать, и как можно быстрее. Но вместо этого спросил:

– А можно будет посмотреть в телескоп?

– Да, конечно. Вечером. Если вы расскажете про другие миры.

– Обязательно, – проговорил он, хотя знал, что нужно уходить.

Но уйти уже было невозможно. Музыка звучала все громче.

Аннабель привела его в небольшой деревянный дом. В единственной комнате стояло четыре кровати. На полу лежал тонкий зеленый ковер, а из окна был виден лес. Башня – с другой стороны, но Айвин ее чувствовал. Больше в доме ничего не было. Кухня со столовой, лаборатории и кабинеты находились в двухэтажном здании неподалеку.

Будь он человеком, место показалось бы ему уютным. Но человеком он не был.

Аннабель оставила его наедине с собой, а сама направилась в обсерваторию.

Ему хотелось отдохнуть после бессонной ночи в дороге, но уснуть не получалось – здесь осталось слишком мало людей, чтобы заглушить зов. Студенты, как и говорила Аннабель, разъехались, осталась лишь горстка постоянных сотрудников. Никто из них не провел здесь достаточно времени, чтобы стены впитали их голоса. Кроме Аннабель.

Айвин слышал и лес, и океан, и холмы, и тот самый голос из детства, и все это сливалось в одну полузабытую мелодию. Это была самая красивая мелодия на свете. Он погружался в это ощущение. Погружался в этот шепот. В эту глубину.

Ты думаешь, ты погружаешься? Ты тонешь.

– Оставь меня, – прошептал он.

Ты помнишь свою прежнюю жизнь?

– Какую из?

Любую. Хотя бы последнюю.

Айвин почти не помнил. Предпочитал не помнить. Что хорошего в том, чтобы помнить о том, кто навсегда ушел?

– Почему ты не оставишь меня? – спросил он безо всякой надежды.

Я дала тебе достаточно времени. Я знаю, ты не хочешь слушать. Не хочешь вспоминать. Но память скоро вернется. Ты сам заставил себя забыть, но не волнуйся – колеса времени уже завертелись. До конца осталось совсем чуть-чуть. Совсем скоро все вопросы исчезнут.

Айвину плевать было на вопросы. Ему хотелось, чтобы исчез этот голос и смутный силуэт на краю поля зрения, эта музыка на краю восприятия, но здесь, посреди холмов, рядом с океаном, это было невозможно. Вряд ли теперь это вообще было возможно.

Он мог уехать отсюда в большой город. В любой момент. Мог.

Не мог.

Выбор – это иллюзия. Издевка. Раньше ему казалось, что выбор существует. Но всегда, раз за разом, все заканчивалось одинаково. Это он помнил. Словно бы кто-то завел его, как механизм, чтобы повторять те же ошибки снова и снова.

Как часы. Вроде бы движешься вперед, а потом оказываешься в том же месте, где был. И так постоянно.

– Чего ты хочешь? – устало спросил Айвин.

Напомнить о себе. Ты можешь забыть всё и всех, но как ты мог забыть меня? Как, Эван?

– Не называй меня так.

Айвин, Эван – какая разница?

– Если тебе нет дела до моих просьб, то о чем нам вообще говорить?

Хорошо. Айвин. Я долго шла на уступки, но теперь твоя очередь.

– Я должен все вспомнить?

Не все. Понемногу, потихоньку. Ты помнишь свою сестру?

– Сколько секунд в вечности? – спросил Асхель.

– Ты правда хочешь знать ответ?

– Мне нужно знать ответ. Как я без него смогу все рассчитать? – он сел рядом с лежащей в траве Дэйрдре.

Вокруг нее росли и раскрывались синие цветы. Асхель не знал их названий, и на самом деле ему не было до них никакого дела.

Рядом с ней цвело все. Даже он сам.

Она чертила в воздухе пальцем, что-то шептала, периодически хихикала.

– Меньше секунды, – в конце концов сказала она. – Стремится к нулю, но никогда его не достигает. Но где-то тридцать пять нулей после запятой. Пара квантов времени. Может, три.

– Нам нужно больше.

– Сколько?

– Сколько возможно. На нас надеются.

– Никто уже не надеется. – Ее голос дрогнул.

– Не наши предки, но наши потомки. Дэй, мы не должны забывать.

– Я могу попробовать. Сколько тебе нужно?

– Секунда. Хотя бы секунда.

Дэйрдре посмотрела на него. Вздохнула.

Асхель лег рядом с ней, глядя вверх, на конструкцию грандиозной стены, которую проектировали и строили они, еще миллиарды и миллиарды других существ.

Он видел лишь малую часть, сотканную из звездного света, пустот, языка Дэйрдре и уравнений, в которые они должны были заточить чудовище.

– Как мы запустим Перевременье? – спросила она.

– У меня есть одна идея. Но не уверен, что тебе она понравится.

– Я думаю, это не так важно, если мы сможем жить вечно.

Проходя по коридору, Айвин заметил, что сквозь приоткрытую дверь из лаборатории пробивается полоска света. Он тихо постучался и заглянул внутрь.

Остальные либо спали в остальных домиках, либо наблюдали за звездами, по крайней мере, поблизости никого не было.

Аннабель подняла усталое изможденное лицо и, поправив очки, вымученно улыбнулась. Перед ней лежала кипа каких-то бумаг. А рядом на столах стояли разные стеклянные приборы, которых он никогда не видел. И даже большой металлический цилиндр.

– Это для экспериментов. – Аннабель проследила за его взглядом. – Проверяем, как может повести себя то или иное небесное тело. Изучаем метеориты – здесь полно их осколков. Моделируем, в общем. Телескоп я покажу завтра, хорошо?

– Конечно. Но уже поздно. Ты в порядке?

– Мне нужно подать заявку на универский грант. Здание старое, нужен ремонт.

Она была права. От башни веяло временем. Холод ушедших веков проник в камни, в кладку, в фундамент этого места. Когда-то на этой земле стояло крупное поселение. Город. Но, подгоняемые животным страхом, люди ушли отсюда. Почему же они это сделали?