– Простите, прейли Дорн! – раздался голос позади. – Можно вас сфотографировать?

Они обернулись. К ним подошел молодой мужчина с большим фотоаппаратом. У него была забавная рубашка с черно-белыми бабочками и длинные-длинные рыжие волосы, заплетенные в косу.

– О, я, пожалуй, пойду, – пробормотала девушка, но Саншель подхватила ее под локоть и заулыбалась на камеру.

Парень с фотоаппаратом сделал несколько кадров, а потом подошел поближе и протянул визитку.

– Меня зовут Айвин Дэй. Я научный журналист. А ваша лекция была потрясающей! – Оставив камеру болтаться на ремешке через плечо, он пожал Саншель руку.

Затем подошла очередь Эйрика, и Айвин засыпал его комплиментами о прекрасно спроектированном шаттле.

– А вы? Вы тоже ученая? – поинтересовался он у девушки в потрепанной куртке, когда пришла ее очередь.

– Я просто пришла на лекцию. И вот попала на праздник благодаря… – Она подняла глаза на Эйрика. – Меня зовут Аннабель. Я антрополог. Изучаю цикличность древних культур. Я думала попробовать договориться здесь о практике на пару месяцев.

– С антропологами? Если вы любите пиво, куриные крылышки и караоке, тогда договоритесь, – ухмыльнулась Саншель.

– Сейчас я и сам не против пива и караоке, – сказал Эйрик, покосившись на серьезных седеющих мужчин в костюмах и галстуках. – Хоть я и не антрополог.

– Здесь неподалеку есть одно место. Всё как любят антропологи, – рассмеялся Айвин.

– Я слышала про это место, – Саншель задумчиво нахмурилась. – Но название сейчас не вспомню.

– Так пойдемте и узнаем. – улыбнулся Эйрик.

– Ты что, так и уйдешь со нашей вечеринки? – спросила Саншель.

– Это не наша вечеринка, а музея. Думаю, они обойдутся без пары человек. К тому же я не фанат официальных мероприятий.

Место, про которое говорил Айвин, действительно расположилось неподалеку. Называлось оно «Караоке у музея». Очень креативное название. Видимо, поэтому Саншель его забыла.

Внутри, как ни странно, было уютно. Приглушенный свет, мягкие диваны и кресла, небольшая сцена с микрофонами и большой бар. Никто пока не пел, поэтому было тихо.

Они сели за стол с двумя диванчиками и начали рассматривать меню.

А потом они разговаривали. О науке, истории, цикличности, музее, космической программе. Как старые друзья, которых у Эйрика никогда не было. Впрочем, если ты почти все время работаешь, а потом на полгода улетаешь на орбиту, то друзей завести сложно.

Но что-то подсказывало ему, что теперь все будет не так.

Надежда – так ведь это называется?

Снаружи накрапывал весенний дождь, смывающий остатки городского грязного снега, а они сидели под теплым светом низко висящих ламп, рассуждали о чем-то важном и неважном, обо всем и ни о чем, спорили, смеялись.

Жизнь делится на множество моментов «до» и «после». До можно не понимать, что все сводится именно к этому мигу. После начинается новая точка отсчета.

А между до и после – бесконечное настоящее. Настоящее, которое принадлежит только им.

«Последняя секунда Вселенной» – не твердая научная фантастика. Строго говоря, это вообще не научная фантастика. Эта книга принадлежит к жанру New Weird – смеси фантастики, фэнтези и хоррора. Впрочем, мне кажется, хоррора как такового в книге нет.

Несмотря на то, что моя книга не является научной фантастикой, науки, и особенно физики, в ней было много. Местами даже очень много. Об этом я и хочу рассказать.

Эта книга не увидела бы свет без поддержки моего научного консультанта и доброго друга Сандера Паэкиви из Института Макса Планка, а также без долгих разговоров о теории струн и обо всем-всем-всем с Анной Гусевой и Аллой Ногай.

Также хочу поблагодарить шеф-редактора Михаила Форрейтера, который одобрил это мое научное послесловие (как у Питера Уоттса!).

Уравнение, которое вы увидели на этой прекрасной обложке авторства художника Lighthouse, – это Стандартная модель (СМ). Это современная теория строения и взаимодействий элементарных частиц, которая базируется на небольшом количестве постулатов (что прекрасно) и позволяет теоретически предсказывать множество процессов в мире элементарных частиц (что еще прекраснее).

В школе мы все изучали строение атома и свет. Ядро атома состоит из протонов и нейтронов, а вокруг него – электронная оболочка. Частицы света – это фотоны. На самом же деле протоны и нейтроны состоят из других элементарных частиц. Например, протон состоит из кварка и бозона, а нейтрон – из трех кварков.

СМ включает в себя такой зверинец: 6 кварков, 6 лептонов, 4 бозона-переносчика силовых взаимодействий, а также 1 хиггсовский бозон. Если учитывать античастицы и различные заряды у глюонов, то в общей сложности СМ описывает 61 уникальную частицу.

Экспериментальное подтверждение существования W– и Z-бозонов, являющихся переносчиками слабого взаимодействия, в ЦЕРНе в январе 1983 года завершило построение СМ и ее принятие как основной. Физики Карло Руббиа и Симон ван дер Меер получили Нобелевскую премию по физике в 1984 году Открытие b-кварка (1977), t-кварка (1995) и тау-нейтрино (2000) в Национальной ускорительной лаборатории им. Энрико Ферми (Фермилаб), также подтвердили правильность СМ. После этого осталась лишь одна не открытая, но предсказанная СМ-частица – тот самый бозон Хиггса, существование которого подтвердили в 2012 году на Большом адронном коллайдере (БАК).

В редких случаях предсказания СМ расходятся с экспериментальными данными и становятся предметом споров между физиками.

Стандартная модель описывает три из четырех видов фундаментального взаимодействия всех элементарных частиц в физике:

1. Электромагнитное взаимодействие, которое удерживает электроны внутри атома и атомы внутри молекул. Переносчиком взаимодействия является квант света – фотон.

2. Сильное взаимодействие, которое удерживает протоны и нейтроны внутри атомного ядра, а кварки внутри протонов, нейтронов и других адронов. Переносчиками являются глюоны.

3. Слабое взаимодействие, которое приводит к редким распадам, таким как распад нейтрона на протон, электрон и электронное антинейтрино. Переносчиками являются W– и Z-бозоны.

Стандартная модель не является Теорией всего, так как не описывает темную материю и темную энергию (из которых наша Вселенная состоит чуть менее, чем полностью), а также не включает в себя четвертое фундаментальное взаимодействие – гравитацию.

Эта версия СМ написана в лагранжевой форме. Лагранжиан (или функция Лагранжа) является функцией динамических переменных и описывает уравнения движения системы.

Технически СМ можно записать в нескольких различных формулировках, но, несмотря на внешний вид, лагранжиан – один из самых простых и компактных способов представления теории.

Раздел 1

Первые строчки описывают глюоны – фундаментальные бозоны, несущие сильное взаимодействие. Глюоны бывают восьми типов, взаимодействуют между собой и имеют так называемый цветовой заряд. Да, в квантовой механике есть и такое.

Цветовой заряд – квантовое число, в квантовой хромодинамике приписываемое глюонам и кваркам. Эти элементарные частицы взаимодействуют между собой подобно тому, как взаимодействуют между собой электрические заряды, однако, в отличие от электрических зарядов, у которых два знака, цветовых зарядов – три. Их называют «красным» (r), «зеленым» (g) и «синим» (b), но эти названия не имеют никакого отношения к цветам, которые мы видим в повседневной жизни. Для каждого цвета существует также антицвет: «антикрасный», «антизеленый» и «антисиний».