– Шелл! – заорала Аннабель, срывая горло.

Нельзя, нельзя, чтобы она подходила к воде. Иначе все начнется снова. И снова, и снова, и как оно уже было. Всегда-всегда-всегда.

Аннабель была уже почти у берега, когда Саншель остановилась у кромки воды. Почти.

– Такая прозрачная, – услышала Аннабель завороженный голос.

Саншель наклонилась, чтобы потрогать воду.

Аннабель не успевала. Не успевала.

Не успела.

Рия смотрела на спящего Эвана и ничего не чувствовала. Раньше ей казалось, что она его ненавидит. Но нет. Она просто смотрела на того, кого отец называл ее старшим братом, и совершенно ничего не ощущала.

Прошло то время, когда она его ненавидела. Прошло то время, когда она мечтала о его внимании. Все прошло.

Каждый раз одно и то же. Одно и то же.

Возможен ли накопительный эффект?

Она села в кресло рядом с его кроватью и глянула в открытое окно. Светило искусственное солнце, ветер приносил запахи вечно цветущих в этом мире покрытосеменных, пение птиц, которых они с отцом выводили тысячелетиями, шум океана.

– Аннабель придет, как приходила всегда, – сказала она. – Мне даже интересно, какой она будет на этот раз. Недавно я видела одну из них. Выглядит молоденькой, но на самом деле прожила в служанках у ведьмы уже несколько сотен лет и сама не заметила.

Рия усмехнулась. До чего странной и изворотливой бывает психика разумных существ. Они становятся заложниками обстоятельств, чувств, отношений и забывают об этом, быстро забывают. Это случилось с отцом, с Эваном, с ней самой.

– Я знаю, что ты придумал меня раньше отца. Я читала. Ты хотел хорошую сестру. Что ж, я тебя понимаю. Но я не хорошая сестра и не хорошая дочь. Я просто инструмент. Хотя чего уж? Ты тоже инструмент. Не знаю, кому из нас хуже. Наверное, мне. Или все же тебе? Нет, я не знаю. Обычно я вспоминаю раньше тебя. – Она встала, глядя в окно, обняв себя руками. – Я устала от этого. Отец начал превращаться в того, в кого должен был превратиться годы назад. Иногда я слышу, как он поет песни холмов. Безумие подкрадывается к нему. То самое безумие, которое поглотило твою мать. Отец меняется. Разрушается. Почему, если ты такой всесильный, ты не можешь защитить нас от безумия? Эван, я так устала.

Рия присела на край его кровати.

– Как ты думаешь, мы можем изменить правила? Хоть раз. Мне бы этого хотелось. А тебе? Давай все изменим? – прошептала она. – Давай в этот раз все будет по-другому? Проснись, Эван! Проснись!

Но он спал своим зачарованным сном.

Как всегда.

Рия – кажется, впервые во всех ее долгих жизнях – почувствовала, как глаза ей жгут слезы. Она ведь не умела плакать, не должна была уметь. И все же…

Она плакала о разрушающихся мирах, об этой странной Вселенной, о себе и об отце, но больше всего – о Великом аттракторе. Вся горечь, вся боль выливалась из нее со слезами.

– Не плачь, – услышала она и вскинула голову.

Эван проснулся. Впервые за многие-многие жизни.

Ведьма сидела на троне, вырезанном из цельного куска горного хрусталя. Она выглядела именно так, как в видении.

Молодая женщина с волнистыми темными волосами, белой кожей и глазами, которые видели все на свете. Она была в длинном синем платье, полы которого струились по ступеням постамента вниз, вниз, вниз и дальше по полу, прямо к ногам Шелл. Как вода, как море, как океан.

– Я ждала тебя, – сказала ведьма звучным глубоким голосом. – У меня давно не было новых посетителей. Что же привело тебя ко мне?

Ее замок находился в горах, так высоко, что сложно было дышать. Шелл пришлось несколько раз останавливаться, несколько раз спускаться ниже, чтобы привыкнуть. Рия поднималась быстро, ее дыхание не сбивалось, и вскоре Шелл сказала, чтобы та не ждала. Долго убеждать ее не потребовалось. Рия бодро пошла дальше, размашистым механическим шагом, словно была и не человеком вовсе, а какой-то неутомимой машиной. Вскоре она скрылась из иду, и Шелл осталась одна на горной тропе. Сколько же времени она шла? Но все же она оказалась здесь, в Белом замке. Рии не было видно. Наверное, она уже закончила свои дела с ведьмой. Интересно, чего она пожелала?

За окном справа виднелись горные хребты, далекие, бесконечные, снежные.

– Чем дольше я иду, тем больше забываю, – ответила Шелл. – Я знаю, что у меня были друзья. Я написала это в тетради, которую взяла с собой. Я знаю, что путешествовала с троллихой, чьих детей подменили. Но я ничего этого не помню.

Ведьма подалась к ней и, казалось, стала ближе. Намного ближе. Будто бы постамент, на котором стоял ее трон, опустился на несколько ступеней.

– Так чего ты хочешь?

– Вспомнить.

– И что же ты готова отдать мне?

– У меня ничего нет, – честно ответила Шелл.

Ведьма прищурилась.

– У тебя все еще есть кое-что.

Где-то внутри затеплилась надежда.

– Что же? – спросила она, затаив дыхание.

– Твое имя.

Сердце забилось сильнее.

– Но если я отдам свое имя, что останется у меня?

– Память.

– Но ведь… Если у меня будет память, значит, я вспомню свое имя.

– Верно. Но оно уже не будет твоим.

Шелл попятилась, но ведьма становилась все ближе.

– Тебе нечего терять. Разве твое имя так важно тебе?

Имя. Просто имя.

Что такое имя? Что оно значит? Почему оно так важно?

Оно значило. Без имени она бы перестала быть собой. Она вспомнила бы свою жизнь, но эта жизнь была бы чужой. На это она не была готова.

Шелл отступила на шаг.

– Если ты сейчас уйдешь, то никогда больше меня не увидишь. Ведьму времени и пространства можно увидеть лишь раз.

Чего еще ожидать?

Всегда есть подвох. Всегда.

– Подумай хорошенько, – ведьма оказалась лицом к лицу с ней. Так близко, будто бы они были лучшими подругами. А вдруг и были, и Шелл просто все забыла?

От ведьмы пахло лесом – цветами, травой, сухой корой, влажной землей, мхом и… водой. Ручьями, реками, лесными озерами. А еще старыми-престарыми книгами.

– Тогда не хочу вспоминать, – произнесла Шелл тихо.

Ведьма улыбнулась.

– Чего же ты хочешь?

– Забыть. Я хочу все забыть. Тогда, возможно, я перестану цепляться за свою прошлую жизнь и начну заново.

Ведьма протянула руку и коснулась длинными пальцами щеки Шелл. Это должно было быть страшно, но не было. У ведьмы были холодные-холодные руки.

– И что ты готова сделать для этого?

Шелл пожала плечами.

– Все.

Ведьма стояла рядом. Рука Шелл касалась ее щеки. Ведьма улыбалась. Отдалялась.

– Спасибо, – сказала она. – Я знаю о тебе. Я знаю все. Я могу рассказать, если ты…

Шелл помотала головой.

– Однажды ты вернешься к тем, кого любила. Это мой маленький подарок тебе. Ты забудешь об этом, но чувство останется глубоко внутри.

Ведьма коснулась ее лица кончиками пальцев. Шелл удивленно посмотрела на нее.

И… все перевернулось.

Гостья отшатнулась, удивленно-счастливо улыбаясь. Опустила лицо, и длинная челка скрыла темные глаза.

– Спасибо тебе, ведьма времени и пространства. Ты исполнила мое желание.

– И что ты отдала за него? – спросила ведьма рассеянно.

За окном слева виднелись горные хребты, бесконечные, снежные.

– Бессмертие.

– Кто проклял тебя? – спросила ведьма.

– Никто, – она рассмеялась, и смех ее был похож на острый лед.

– Как это?

– О, я лишь прошла порог, не будучи подготовленной. Путешествия между мирами для простого человека – это, знаешь ли, опасно. Но теперь все изменилось. Теперь я знаю, что делать.

– Значит, ты возвращаешься домой? – спросила ведьма.