– Выреза́ть твой мозг и сердце не буду. Нет надобности, – Дэй ухмыльнулась – мелькнули острые зубки. – А жаль. Да не бойся ты так! Я просто хочу вернуть то, что у тебя отняли.

– И что же у меня отняли?

Аннабель уже убедилась, что это галлюцинация. Она решила узнать больше и со всем соглашаться. Так проще.

– Твой рассудок. Заставили тебя думать, что ты больна.

– А я не больна?

– Больна, но не тем. Ты больна пустотой, как и все мы.

А вот и разговоры про пустоту пошли. Видимо, это был отголосок детской травмы. Аннабель вдруг вспомнила, как жутко ей стало, когда она прочитала, что все вокруг состоит из пустоты между атомами. После этого она долго не могла воспринимать мир адекватно. Может, тогда все и началось? Сколько ей было тогда? Кажется, лет восемь.

– Хорошо. Я больна пустотой. И что дальше?

– Дальше все будет как и раньше. Ты, Саншель, Эйрик – вы снова станете друзьями.

Снова. Почему снова?

– Хорошо. Мы станем друзьями. Но сейчас мне пора возвращаться в город. Так что увидимся в другой раз. Всего хорошего.

Аннабель развернулась, но Дэй уже стояла перед ней.

Ничего страшного – галлюцинации не могут причинить вред. И, словно чтобы опровергнуть это, Дэй с силой щелкнула ее по лбу.

– Я тебе не галлюцинация. Я тут. – Она наступила Аннабель на ногу, потом больно толкнула в плечо. – Еще?

– Нет-нет! Я верю.

– Нет, ты не веришь. Ничего. Сейчас поверишь.

Аннабель отступила, но, оступившись, упала на траву.

– Нет! – она попыталась закрыться руками, но Дэй успела схватить ее за запястье.

– Открой глаза и – как там у вас говорят? – внемли небу! – Дэй отпустила ее руку, и Аннабель съежилась, обняв себя руками и уткнувшись лицом в колени.

– Хорошо, – Дэй вздохнула. – Я подожду.

Через некоторое время сердце перестало биться так судорожно, и Аннабель поняла, что сидит не на траве, а на голом, но очень теплом камне.

Она осторожно открыла глаза.

– Вверх, – подсказала Дэй.

Таких огромных молекулярных облаков и столько новорожденных синих звезд Аннабель никогда не видела – их можно было разглядеть только в телескоп. Их просто не могло существовать в мире. Их гравитационные силы разорвали бы планету. Но как? Как звездные ясли[35] оказались так близко?

– Как? – выдохнула она.

– А сама как думаешь?

– Это все ненастоящее. Не может быть настоящим!

– Тебе что-нибудь откусить, чтобы ты поверила?! – прорычала Дэй, обнажив свои острые зубы.

Аннабель помотала головой.

– Хорошо. Как ты уже догадалась – а если нет, то ты ужасный астроном, – это звездная колыбель. Здесь из скоплений пыли и газа рождаются звезды, а потом и планеты вокруг них. Впрочем, на самом деле ничего уже давно не рождается. И ничего не умирает.

Дэй села рядом с Аннабель, и та с трудом заставила себя сидеть ровно, а не убежать куда подальше.

– Унылая бесконечность. Снова и снова одно и то же.

Не спрашивать. Не уточнять. Не спорить. Может, тогда наваждение пройдет.

– Я понимаю, что тебе пока сложно сориентироваться, но поверь, тебе не нужны никакие лекарства. В первый раз я не уследила, но сейчас я не позволю тебе снова упасть в эту яму.

«Позволю безумию поглотить себя».

Газово-пылевые облака разных цветов и форм расстилались перед глазами. Однажды они станут настолько плотными, что образуют новые звезды. Или нет?

– Почему ты говоришь, что ничего больше не рождается?

– Потому что мы застыли между жизнью и смертью – ни туда, ни сюда. Мы живем в последнем миге вселенной, проживая свои жизни снова и снова. И снова. И снова. И снова. И опять, опять, опять, опятьопятьопять…

Дэй говорила что-то еще, говорила, говорила, говорила, все быстрее и быстрее, сбиваясь на другие языки, с самой собой, с Аннабель, со звездами. Смеялась, всхлипывала, кричала, срывая связки.

Когда Аннабель обняла ее, Дэй наконец-то затихла. Такая маленькая, такая хрупкая. Нет, наверное, это обманчивое впечатление. Она была гораздо сильнее, чем Аннабель.

– Прости. – Дэй наконец отстранилась. – Ты хочешь вернуться в свой мир?

– А есть другие варианты?

– Полно. Я могу отвести тебя куда угодно. Предлагай.

Аннабель задумалась. Что она могла выбрать? Что могло бы доказать, что на самом деле она не безумна?

– Я хочу попасть в такое место, которое я бы никогда не смогла придумать.

Дэй улыбнулась, и в этой улыбке было мало хорошего.

– Как пожелаешь, детка.

– Этим миром управляет рыба.

– Рыба? – Аннабель почти не удивилась.

Ну, рыба, так рыба.

– Эта рыба не декогерирует реальность. Мир вокруг – это ее сон. Прошлое, будущее, настоящее. Она спит во всех временах всех миров. Бесконечные потоки вероятности струятся вокруг, пока она спит.

Вокруг стояли стеклянные дома, уходившие ввысь настолько, насколько хватало глаз.

– Алмазные космические лифты[36], – подсказала Дэй.

Звучало бредово, но недостаточно.

– Ладно. Попробуем что-нибудь еще, – она прищурилась и взяла Аннабель под руку.

Они оказались в другом месте.

Водопады лились вверх, а где-то над головой плескался океан. Страшновато, но не очень.

– Герметичный мир, замкнутый сам на себя.

– Обычная сфера Дайсона[37], – хмыкнула Аннабель.

– А тебе не угодишь, да?

– Здесь нет ничего необычного. Это мог бы придумать любой. Любая. Кто угодно.

– Хорошо. – Дэй вновь взяла ее за руку своими ледяными пальцами. – Я покажу тебе кое-что еще.

Они снова переместились. Сначала мир показался слишком ярким, но через несколько секунд Аннабель привыкла к свету.

Солнце. Моментально стало жарко. Всюду куда ни посмотри простирался океан. И это правда было хорошо. Но слишком уж обычно.

Они стояли на верхнем ярусе ржавеющей металлической платформы, а вокруг сновали загорелые люди. Внизу, кажется, что-то выращивали. Или кого-то.

Никто не обращал внимания на девушку в осенней одежде.

Аннабель сунула шапку в карман и расстегнула куртку, чтобы не вспотеть.

– Океан? И что здесь такого?

– Видишь вон тех двух? – Дэй указала вниз на детей, которые что-то собирали на мели неподалеку. Мальчик и девочка, очень загорелые и рельефные, несмотря на возраст. Видимо, много плавали.

– И?

– Присмотрись.

Аннабель пыталась понять, что Дэй хочет ей показать. Ну, дети и дети, что в них…

И тут она поняла.

– Охренеть, – сказала она. – Это же…

– Да, – просияла Дэй. – Именно. Твои дружочки.

– Они мне не дружочки. Я их почти не знаю. Но их-то как раз я могла выдумать.

– Хорошо. Ты мне надоела. Последняя попытка. Четвертая. Люблю число четыре. А ты?

Солнце как будто погасили. Снова стало прохладно, и Аннабель поежилась.

Вокруг раскинулся мир, привычный мир долин, холмов и вересковых пустошей. Стояла полная луна. Пахло летом, костром и горьким медом.

– Пойдем.

Аннабель последовала за Дэй на вершину холма, покрытого полевыми цветами. Послышалась песня. Странная-престранная манящая песня, и Аннабель зашагала быстрее.

Когда они поднялись на вершину, она увидела.

Существа, похожие на Дэй, танцевали вокруг костров. Они смеялись, переговаривались между собой и пели. Пели вразнобой, но их голоса сливались в едином ритме.

– Стой. – Дэй преградила путь. – Не нужно подходить ближе.

– Почему? – спросила зачарованная Аннабель.

– Потому что это и есть безумие. Не такое, как у тебя, – настоящее. Приглядись.

И она начала всматриваться. Лица, поднятые к небу в исступленном экстатическом восторге и извивающиеся в неистовом танце тела. Чем дольше она вслушивалась, тем больше диссонанса слышала в песне. Аннабель узнавала обрывки формул и математических законов. Они пытались плести уравнение Вселенной даже сейчас.