Бекк поневоле отвлекся от тоскливого зрелища и вспомнил, как перед командировкой его вызвал генерал Мельник и сказал…

— Восстановление Москвы идет полным ходом, но этому мешают многочисленные ОПГ, мародеры и просто сумасшедшие! — сказал генерал Мельник.

— Сумасшедшие не наш профиль! — возразил Бекк.

— Когда мне будет интересно твое мнение, я спрошу, а сейчас заткнись пожалуйста! Так на чем я остановился?

— На психах!

— Так вот о психах? Ты что-нибудь слышал о Мракобое?

— Вообще ничего!

— Этим гордиться не надо! Я и до этого знал, что мои подчиненные довольно ограниченные люди. Но в данном случае я тебя не виню. Официальных данных о Мракобое нет никаких. Коренным жителем Москвы он быть не может по определению. Никто их москвичей не пережил Большую Резню первых послевоенных лет. Есть свидетельства, что Мракобой появился в Москве через 5 лет после бомбардировки, когда радиационная обстановка стабилизировалась.

— 80 лет прошло, кто бы он не был, он давно умер! Он же не бессмертный! — возопил Бекк.

Ему не понравилось, что Мельник задумался. Свел брови, фыркнул под нос. Пододвинул смартфон, погонял крышку чехла туда-обратно.

— Ты должен уразуметь одно. Есть данные, что пребывание Мракобоя совпало с активизацией деятельности Капитанов! Но сведений, подтверждающих, что Мракобой является резидентом Капитанов нет. Судя по всему, он на них не работал, но кусок свой от пирога урвал. Спустя какое-то время, исполнив ведомые только им задачи, Капитаны исчезли из города, бросив, как водится, кучу артефактов.

— ГЧ[5], боевой модуль, лучевое оружие? — уточнил Бекк.

Генерал зыркнул на него зверским взглядом и продолжил:

— Нет. Речь идет в первую очередь о «красной пыли», «луноходах» и тому подобных наркотиках. Земных аналогов они не имеют, привыкание с первой дозы. Преступники делают на них бешеные деньги.

Бекк знал об этих «подарках» Капитанов. Аналитики утверждают, что Капитаны сделали это не специально, и у этих препаратов совсем иные цели. Майор слышал о добровольцах в закрытом институте МГБ, принявших инопланетную дурь после того, как яйцеголовый из академии заявил, что таким образом Капитаны передают некую важную информацию. Часть добровольцев погибла, остальные снаркоманились.

Мельник продолжал:

— В городе активизировалась иностранная резидентура! По нашим данным Капитаны могли оставить кое-что похуже «красной пыли». Так или иначе об этом знал только один доверенный человек. И это Мракобой. Мракобой собрал все оставшиеся после Капитанов материалы и артефакты в укромном месте и указал, как его искать в своих записях. Теперь все ищут архив Мракобоя. Ты должен найти его первым!

Низкий статус Пестеля подтверждал тот факт, что он сидел в одном кабинете не с нормальными людьми, а с программистами. Программистов в фирме оказалось 2. Если с Евреем еще можно было иметь дело, во-первых, он не являлся евреем по национальности, просто был очень умным, длинный под 2 метра, худющий как жердь, как специалист безотказный, то Угрюмый был туп как сибирский валенок. К тому же Угрюмый обожал гороховую кашу, носил из дома громадные судки, и после обеда приближаться к его столу было опасно для здоровья.

Распределение обязанностей в «Авроре» было аховое. Угрюмый оформлял 2 договора в год. Еврей 9. Пестель 3, но в месяц. Только поступив на службу и узнав чудовищный расклад, он пытался донести нелепость ситуации до своего непосредственного шефа Абрашкина, но нарвался лишь на грубость.

Естественно пошли замечания. Пестель физически не мог вычистить договора, поставленные на поток конвейерным методом.

Абрашкин ругался.

— Вот смотри, Пестель! У Угрюмого ни одного замечания!

— Так у него всего 2 договора! Будь у меня столько, я бы вылизал все по пунктам! К тому же у Угрюмого каждый год контракты одни и те же: на локальную сеть и на обработку данных по локальной сети. Он только год переправляет. У меня же все новое и впервые.

— Я устал от тебя, Пестель! — признавался Абрашкин. — Ты так много говоришь, что у меня болит голова! И юристы на тебя жалуются!

Юристы это был особый разговор. Юристы жаловаться любили.

Нормальная-Женя — ушла в декрет. Остались идиот Пузанов, сын главбуха, и 2 отъявленных мерзавца: Балеев, пигмей полтора метра ростом, тешивший свое самолюбие ездой на огромном «Кадиллаке Эскаладе» и Жанна Выдрина, красивая вроде девка, но с таким мерзким поведением, что казалось, у нее под платьем мужской хрен.

Если с Пузановым-младшим еще можно было иметь дело по причине его полной некомпетентности, то Балеев и Выдрина при любой ошибке Пестеля шли даже не к Абрашкину, а прямиком к директору Тоболову.

Абрашкин Тоболова боялся до трясучки, и с удовольствием Пестеля подставлял. Так что репутация у последнего была та еще.

— Ты какой-то не респектабельный! — подтрунивал Еврей.

Все знали, что скоро Пестеля выгонят. Место у него было невезучее. Каждые 2–3 месяца кого-то увольняли.

29 мая в 10 часов позвонил Абрашкин и велел зайти.

— К чему бы это? — заподозрил неладное Пестель.

— А ты не знаешь? — поддел Еврей. — Менеджер должен знать все!

Этот мем про менеджера грозил стать вирусным. Как-то раз Пестеля стали драть за договор, который вообще не входил в его компетенцию. Когда он сказал об этом, Абрашкин и произнес эти замечательные слова.

У самого Еврея были довольно занятные отношения с Угрюмым из-за воды на розлив по 5 рублей за литр. Еврей никогда не платил эти несчастные 5 рублей, но всегда пил с удовольствием. Угрюмый, чтоб его не обделили, был вынужден носить 5-ти литровый баллон с работы и на работу. И вообще в любую свою отлучку брал канистру с собой.

Абрашкин ждал Пестеля в своем кабинете.

— Александр Иванович! — патетически воскликнул он.

Все! Пиздец! Понял Пестель.

Но это был еще не он, он подкрался после.

— Бухгалтерия просрочила платежки! — сообщил Абрашкин.

Пестель попытался осмыслить трагическое известие и определить свою вину в произошедшей катастрофе. Вины не проглядывалось ни с какого боку. Это косвенно подтвердил и сам Абрашкин.

— Я понимаю, это не входит в ваши обязанности, — сказал он. — Но вы должны контролировать работу главбуха тоже!

Главбух Степанида Петровна Пузанова представляла собой двухметровую многопудовую тетку с жутчайшим характером, которую сам Абрашкин боялся, как черта, на второй позиции после директора Тоболова. Он мог часами стоять в коридоре, дожидаясь высочайшей аудиенции, хотя сам занимал в фирме соизмеримый пост.

Пестель не понимал, как он может контролировать работу бухгалтерии, занимающей целый этаж, но у него хватило ума не вякать.

Когда Пестель вернулся к себе, завхоз Ольга собирала деньги на день рождения архивариуса Веры Александровны.

— У меня нет! — сразу отказал Угрюмый.

Еврей как ни странно сдал.

— Дураки вы! — самодовольно заметил Угрюмый. — Я в прошлый раз 100 рублей не сдал, сэкономил, а торт ел!

Угрюмому оставалось 2 года до пенсии, мужик был не бедный, после родителей 2 квартиры осталось, которые он сдавал. А сколько стоит жилье в столице? Да и как-то странно было, что взрослый мужик хвастается постыдными вещами.

Где он раньше работал? Прикидывал Пестель.

Время приближалось к обеду. Угрюмый поставил в микроволновку свою кашу «Дневной салют».

В это время Пестелю позвонила одноклассница Люба Перфилова, работавшая этажом ниже.

— Ты слышал, Северная Корея объявила Америке ультиматум? — в ее голосе сквозила неподдельная тревога.