— Он мне дал три рубля, — сказала Любавка и положила их на стол, — На эти деньги мы сможем прожить половину месяц. Предлагаю продать меня за сто рублей, а потом я просто сбегу от него.

— Вот, дуреха, — вздохнул Влад.

Иванко призадумался.

— А если он тебя не купит за такие деньжища? Не особо он торопился мамке денег заплатить, просто решил тебя украсть. Она тебя к нему поведет, а он ее возьмет и убьет, и все. Ты об этом не подумала? — спросил он сестру.

— Ну, не знаю, надо попробовать, — пожала Любавка плечами.

— Правильно мамка сказала, ты дуреха, Любавка, — сделал вывод Иванко.

— Так дети, предлагаю эти гнилые разговоры на сегодня закончить, — зло зыркнул на них Влад, — Ешьте свою бурдомагу и ложитесь спать.

— Ладно, — насупилась девочка.

Дети вспоминали пирожное, а Влад — мятный ликер. Может замутить его производство, а не становиться наемным убийцей. Он раньше увлекался самогоноварением, даже имел кучу разные приспособлений для улучшения качества продукта. Надо подумать об этом на досуге. Бабы попаданки вон мыло варят, да свечки лепят, а он элитной самогонкой станет торговать, чем не бизнес.

Ночью их снова разбудили стуки в дверь. В этот раз не тарабанили, а просто постукивали, но как-то очень настойчиво. Влад проснулся, дети уже не спали, а жались к нему.

— Все свои дома спят, а чужие шастают, — проворчал он, — Не буду открывать.

Однако стуки не прекратились, в дверь продолжали шкрябаться.

— Мамка, не открывай, это Порошка зеленая дорожка, по ночам ходит, людей ворует, к себе утаскивает и ест, — прошептал Иванко.

— Ну-ну, сейчас мы твоему Порошке, покажем на дорожку, чтобы не долбил своими ручками-крючками, — пробурчал Влад и встал с топчана.

Подхватил топорик и пошел смотреть, кого там нелегкая принесла.

— Кто там? — спросил Влад.

— Открывай, это я, — донесся знакомый голос.

— Я тебя продала, и обратно принимать не собираюсь.

— Я больше так не буду, — донесся голос из-за двери.

— И меньше тоже, — хмыкнул Влад.

— Пусти, что я как собака за дверью собственного дома. Я проспался. Там у них жить негде. Все спят вповалку. Я буду деньги приносить, не буду свинячить, бить тебя не буду. Я же вас люблю, и тебя и деток моих родненьких Любушку и Ванятку, — скулил под дверями муж.

Владу как-то жалко стало его, и он открыл дверь.

— Я вот вам рыбки сушеной принес, — положил на стол сверток мужичок.

— Спать будешь на полу, — сурово сказал Влад.

— Спасибо милая, спасибо, родная, — муж полез к ней целоваться и мацать за разные места.

— Да пошел ты, — отпихнул от себя его Влад, — Спать, ложись, не чего шарахаться.

— Ага, ага, — закивал тот.

— Тебя как зовут то?

— Ты чего, Владка, совсем что ли не помнишь моего имени? Я же муж твой.

— И что? Зовут тебя как? — поинтересовался Влад. — Толян, а теперь давай ложиться спать.

Толян начал удобно устраиваться на топчане. — Эээ, Толян, на пол ложись, — возмутился Влад. — Ну, что ты, зайчик, там холодно и крысы бегают. — Да хоть целая толпа крыс, на пол или вон из дома. Или тебе помочь?

У Влада до сих пор был в руках топор. Товарищ что-то там проворчал, выдал пару браных слов и сполз на пол. Все улеглись спать, и наступила тишина. Влад провалился в сон.

Утром глава семейства начал громко собираться, бранясь и громыхая мебелью. — Чего шумишь болезный? — спросил, зевая Влад. — Чего воды в доме нет? — возмутился Толян. — А ты ее принес? — Нет, — мотнул башкой муж. — Вот поэтому ее и нет. — Это бабье дело воду носить. И дай мне денег на пинту пива. Трубы горят, опохмелиться надо бы.

— О как, трубы у него горят. Времена меняются, а трубы горят по-прежнему. Прямо вечный костер какой-то. А люлей тебе не выдать праздничных? А? — поинтересовалась Владка, потягиваясь. — Деньги давай, сука, — замахнулся на нее муж, — Вы вчера суп с мясом жрали. Значит, есть деньжата.

Влад посмотрел на занесенный кулак над своим лицом.

— Ты чего, гнида Толик, забыл вчерашний день? — стал подниматься Влад с постели.

Дети забились в угол и стали с ужасом смотреть на происходящее. Толик попятился в угол, но кулак не опустил. Видно, он ждал по привычке, что Владка опять вся съежится и напугается. Однако финт ушами не прошел, и Толик получил мощным кулаком в лоб.

— Вали, Ромео, на работу, и чтоб без денег не приходил. Хотя можешь и с деньгами не приходить, — она развернула его к себе спиной и со всего размаху зарядила пендель под зад, — Волшебный пендель — вместо тысячи слов.

Толян вылетел в дверь, как пробка от шампанского.

— Хорошо летит, соколик.

Влад повернулся к детям.

— Ну, что детки-конфетки, чем займемся? — поинтересовался он.

— Надо работу искать, — тяжело вздохнула Любавка.

— Одежку нам с Иванко сначала пошей, а потом будешь работу искать.

— Да и мне нужно найти к кому в ученики пойти. Как бы я хотел делать такие же пирожные, — вздохнул Иванко.

— Так мы с тобой вроде в пекарню собирались, — сказала Владка.

— Так хлеб и булки — это не пирожные, — скривился мальчишка.

— Эка тебя заносит. Вчера тебе горбушка за счастье была, а теперь от хлеба нос воротишь. Научись с тестом обращаться, а потом и в кондитеры пойдешь. Начинать надо с простого. Сейчас завтракаем и идем с тобой к Анфиске в пекарню. Буду просить, чтобы тебя к себе в подмастерья взяла.

— Мы еще и завтракать будем? — с удивлением посмотрели дети на Влада.

— Так там у нас еще одна плюшка с вами осталась, да сухари. К тому же нам овражная ведьма цикорий для кофе передала. Перекусим и пойдем.

— Мамка, какая же ты хорошая, и кормишь нас и заботишься о нас, — кинулся обниматься Иванко, — А то раньше либо работаешь, либо в стену смотришь и плачешь.

— Как твоя рука? — погладил по голове Влад мальчишку.

На сердце поплыло приятное тепло, как в детстве, когда он приволок блохастого котенка домой. Тогда он его вымыл, вычесал, и кормил из блюдца молоком. Вот такое же ощущение было от объятий мальчишки.

— Хорошо, мамка, пальцы двигаются, не болит, — постучал по панцирю на руке Иванко, — Эта штука очень дорогая. Ее нужно будет назад вернуть.

— Многоразовая? — удивился Влад.

— Много чего? — не понял паренек.

— В смысле, ее несколько раз используют?

— Да, — кивнула Иванко, — Она быстро заживляет, и кости, потом не ломаются долго.

— Слушай, пацан, а где у вас можно купить все для варки самогона? — спросил Влад.

— Чего? — не понял Иванко.

— Ну, вот то самое, что твой батя пьет, — сказал Влад.

— Дома пойло варить нельзя. Это запрещено законом, — испуганно ответила Любавка, — За это могут и на дыбу отправить. Только специальные картели с лицензией этим могут заниматься.

— И домашние настойки и наливки никто не делает? — удивленно спросил Влад.

Дети на него с удивлением посмотрели.

— Ну, это вот когда берешь ягодки и заливаешь их пойлом, или листики или лимончик там, яблочко. Сахарку добавляешь. Получается сладко и вкусно.

— Как вчерашний мятный ликер? — уточнил Иванко.

— Ну, да.

— Такого никто не делает. Это запрещено, да и не умеет никто, — помотал вихрастой головой мальчишка.

— Да чего там уметь то.

— Мамка, лучше не надо, а то сначала на дыбу отправят, а потом сожгут, — помотала головой Любавка.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Надо прикинуть, что нужно прикупить для самодельного самогонного аппарата.

Владка почесала за ухом.

— Так дети, завтракать и заниматься своими делами, — скомандовал он, — Иванко, если хочешь, то оставайся с сестрой дома.

— Нет, хочу в пекарню.

— Если Анфиска тебя сейчас не возьмет, потому что рука больная, то пойдем с тобой искать большие кастрюли. Они нам понадобятся. И еще вопрос. Где у вас растет мята?

— Мамка, это тебе нужно к овражной ведьме, она в этом лучше разбирается, — ответила Любавка.