Пока я раскладывалась на ночлег, Венди бегала туда-сюда с неимоверной энергией, словно была зайчиком с вставленными в негобатарейками. Догадаться о том, что в тот день девочка увидела море впервые, было абсолютно несложно. Сначала она с явным опасением просто слегка смочила ноги в воде, потом зашла в неё по пояс, а затем нырнула с головой без какого бы то ни было намёка на страх. Я же тем временем ходила босиком по тёплому песку, время от времени поглядывая за тем, чтобы голова Венди, пусть и изредка, но всё-таки над водой появлялась. Купаться мне абсолютно не хотелось, тем не менее, именно я предложила сменить маршрут, чтобы заглянуть в это место.

И всё потому, что для меня оно было переполнено по-настоящему бесценными воспоминаниями: сюда Нат привёл меня, чтобы я также, как и Венди сейчас, впервые увидела море своими глазами. Тогда я была ненамного старше её: кажется, мне было лет тринадцать-четырнадцать — не больше. В тоже время, сейчас уже можно подумать, будто все те события имели место быть в какой-то другой, не имеющей ко мне никакого отношения жизни. В жизни, где существовали лишь Ада, Нат и больше никого иного.

Доев чёрствый хлеб и выпив немного пресной воды — другими словами, оприходовав всю еду, коей мы тогда располагали (даже не верится, что лишь два месяца назад знать не знали значение слова «недоедание»), с первыми появившимися на небезвёздами Венди удобно устроилась на мягком песке и весьма быстро уснула. Я же, изначально не включая сон в свои планы на ночь, просто глядела на бескрайнее море, предаваясь воспоминаниям. Столь тёплым, светлым, добрым — и, в тоже время, таким далёким, что, казалось, происходящим и не со мной вовсе.

Изредка я подбрасывала в костёр поленья, но вовсе не оттого, что было темно или холодно (на дворе уже давно стоял апрель), а просто потому, что мне нравилось наблюдать за мерцающими в огне бликами, напоминающими картинки из прошлого. Вот мы с Натом бежим наперегонки по песчаному берегу; вот я упала и до крови расцарапала коленки; вот друг поднял меня на руки и поднёс к лагерю: Нат делает это спокойно и уверенно, а будь на его месте Сирил — наверняка занервничал бы; вот Нат учит меня тому, как правильно держать меч в руках; вот помогает не упасть с седла, когда я впервые села на лошадь; вот перед нами появляется странная тень…

Минутку! Тень? Что-то я такого не помню…

Сама собою рука потянулась к мечу из эксильской стали, что я относительно недавно одолжила на одной из разрушенных баз «Красного пламени» — произошло же это ещё до того, как окончательно убедилась: тень, расплывающаяся в пелене кострового дыма, никоим образом не связана с моими ностальгическими видениями. Она реальна, и более того — направляется прямо сюда.

Из-за дыма и песка, притупляющего звук шагов, я не смогла определить точное до неё расстояние, и поэтому просто встала в твёрдую стойку с мечом, выставленным прямо перед собою. Венди же всё также спала позади меня на расстоянии пяти метров. Чтобы не создавать ненужного шума и лишний раз не отвлекаться, я решила пока что не трогать малышку (свою роль сыграла и уверенность в том, что кем бы ни был сей незнакомец, мне удастся его одолеть). Тем временем тень подошла вплотную, остановилась по другую сторону блекнущего костра и больше не двигалась.

— Кто ты? Человек, верно? Друг или враг? — пускай я и задала эти вопросы, ответ на большинство из них уже знала: также, как и я, незнакомец выставил перед собой меч, что могло означало лишь одно — «враг».

Лицо незваного гостя было скрыто под капюшоном, и я не сумела рассмотреть его до того, как он сделал свой выпад. Наши мечи схлестнулись прямиком над костром, и искры от них упали в общую, уже почти догоревшую кипу. С первого же удара я поняла, что весьма поспешила, делая выводы: мой противник был вовсе не так прост, как я думала. В нём чувствовались сила и ловкость, не уступающие моим, а также многолетний опыт, подпитанный десятками, если не сотнями боевых достижений. В тоже время, казалось, что парень (по сложению тела я пришла к выводу, что передо мной особь мужского пола) просто играет, изначально не относясь к этому сражению серьёзно. Выпады неприятеля были игривыми, и в них абсолютно не чувствовалось желание убить, пока ощущалось нечто иное — то, что я не могла описать одним словом, но если б меня всё-таки попросили, назвала бы «железобетонной уверенностью в том, что отбить его удары мне более, чем по силам». Как будто он знал, на что я способна. Как будто он знал меня. Как будто этот бой проходил далеко не впервые.

Удар. Ещё удар. Ещё. Сделав глубокий вдох, я резко убрала меч в сторону и кинула на песок: как и думала, «враг» остановил свой клинок до того, как тот добрался до моей шеи.

Ясно. Так всё-таки я не ошиблась. Не удивительно, что его движения показались мне аж настолько знакомыми. Похоже, мои поиски, наконец, подошли к концу.

— Давно не виделись… Нат.

— Ха-ха-ха, — парень со шрамом на лице отбросил капюшон назад и спрятал меч за пояс. — А я всё думал, когда же ты догадаешься! Признавайся: я ведь тебя напугал? Тем не менее, должен отметить: твои навыки столь же хороши, как и раньше.

Этот пронзительный взгляд карих глаз, эта блондинистая, вьющаяся шевелюра, эта обезоруживающая улыбка и шрам, полученный парнем, когда он защищал меня от врагов — я уже и не надеялась, что увижу их вновь, но вот: они прямо передо мной. Такие знакомые, такие родные, и, несмотря ни на что, до сих пор лучащиеся теплотой и заботой. Как же я скучала по нему всё это время, как хотела услышать его смех ещё хотя бы разок, как мечтала стереть из памяти ту печаль, что окрасила лицо Ната в момент, когда мой меч пронзил его тело. Вот только… Эта боль заставляла просыпаться в холодном поту столь много ночей, что воспоминания о ней уже никогда не исчезнут. К тому же, уверена, так было не со мной лишь одной. Пускай здесь и сейчас Нат улыбается, словно ничего не случилось, думаю, он тоже отчётливо это чувствует: уже ничто не будет, как прежде.

Тем временем мой старый друг бросил на Венди заинтересованный взгляд, улыбнулся непонятно чему и одним только жестом предложил отойти чуть подальше, дабы не тревожить сон спящей красавицы. Особо не думая, я просто последовала за ним. То ли от радости, то ли от печали, то ли от обычного чувства вины, но глаза стали мокрыми лишь за мгновение, не спросив на то моего разрешения. Разумеется, я тотчас попыталась смахнуть слёзы, сделав вид, будто поправляю упавшую на глаза прядь, но не уверена в том, что обмануть Ната у меня тогда получилось.

Когда же парень, наконец, остановился и опустился на прохладный песок, я присела совсем рядом с ним.

— Нат…, — всё это время я хотела сказать ему столь многое, но тогда абсолютно не знала, с чего начать: голова вдруг стала совсем пустой и больше напоминала воздушный шарик, чем двигатель организма.

— Тшшшш, — друг приложил палец к губам, намекая на то, что слова здесь лишние. — Я знаю. И ни в чём тебя не виню. Всё хорошо. Теперь всё обязательно будет хорошо.

После сказанного Нат обнял меня крепко-крепко, и сдерживать слёзы стало уже просто-напросто невозможно. Но, даже так, отчего-то я ужасно сильно не хотела плакать пред этим парнем и с большим трудом всё-таки подавила слёзный порыв. Вместо этого мои руки обвили слегка исхудавший торс Ната, и его аромат объял меня со всех сторон. Зелёный чай и щепотка корицы — природный запах Ната Орсона, всегда помогающий мне не хуже чашечки кофе в зимнюю стужу. «Прости», — это слово сорвалось с губ как-то само собою. А затем ещё одно: «Прости». И за ним следующее: «Прости». «Прости, прости, прости, прости», — думаю, со стороны казалось, что я — годовалый ребёнок, который к этому времени успел выучить одно это слово.

— В тот раз я… Нат, я такая дура!

— Ну ладно тебе, успокойся, я же сказал, что теперь уже всё в порядке. И сам не знаю, каким таким образом, но я остался жив, и вот вновь встретил тебя — кто после этого скажет, что чудес не бывает?

— Но…