Хулагу выступил в поход в октябре 1253 года, но переправился через Амударью, отделявшую Улус Джучи от владений низаритов только в январе 1256 года. Столь медленное продвижение, абсолютно несвойственное стремительным монголам, было обусловлено политическими соображениями. Бату и его ближайшее окружение было крайне недовольно тем, что хан Мункэ собрался покорять государства, входившие в сферу интересов (и влияния) Улуса Джучи. Сложилась ситуация, которую шахматисты назвали бы патовой. Бату не мог открыто выступить против Мункэ, изгнав ханское войско из своих владений, а тот не хотел окончательно портить отношения с могущественным двоюродным братом, считавшимся старшим среди потомков Чингисхана, и потому выжидал, не продвигая войско через Амударью. Вполне возможно, что смерть Бату, которую большинство историков датирует 1255 годом, была инспирирована ханом Мункэ.

Сведения о численности монгольского войска существенно разнятся, но, скорее всего, под командованием Хулагу было около 120 000 воинов. К монголам охотно примыкали христиане (грузины, армяне, антиохийские франки[192] и др.), видевшие в диких кочевниках своих освободителей. Осадные орудия обслуживались отдельным отрядом китайцев.

Монголы всегда начинали с предложения капитуляции и лишь после его отклонения приступали к военным действиям. Это правило вводило в заблуждение многих их противников, поскольку, согласно распространенным взглядам, в переговоры вступали лишь те, кто чувствовал свою слабость, а сильные атаковали без лишних разговоров. Имам низаритов Рукн ад-Дин Хуршах попытался было затянуть переговоры для того, чтобы выиграть время, необходимое для прихода подмоги, но Хулагу захватил его резиденцию, крепость Маймун-диз близ Аламута, истребил ее население, а самого Хуршаха отправил к хану Мункэ (в дороге тот умер – не иначе как был убит). Судьба Маймун-диза стала примером для других оплотов низаритов, которые сдавались монголам без боя или же сопротивлялись недолго. Исключением стал только неприступный Гирдкух близ Дамгана[193], стоявший на высокой скале, имевший источники воды и огромные запасы провизии. Осада Гирдкуха длилась с мая 1253 года по декабрь 1270 года (!). Сдаться защитников крепости вынудил голод. Примечательно, что монголы не разрушили Гирдкух подобно многим другим крепостям, а превратили его в тюрьму для представителей знати.

Покорив низаритов, Хулагу пошел на Багдад. Халиф аль-Мустасим, последний из Аббасидов, отказался подчиниться монголам (непонятно почему, ведь сил для противоборства у него не было), и в конце января 1258 года монголы начали осаду Багдада. 13 февраля они вошли в город и в течение недели истребляли его жителей, попутно разрушая все постройки. «Они шли по городу, как голодные соколы, нападавшие на летящих голубей, как напавшие на овец свирепые волки, они сеяли ужас и разрушение и… жители погибали от их рук», – пишет в «Книге разделения областей и прохождения времен» Шихаб ад-Дин Абдаллах ибн Фазлаллах Ширази, бывший одним из подчиненных Рашид ад-Дина. Халифа, как благородного правителя[194], монголы казнили «бескровным» способом – завернули в ковер и затоптали конями. Показательный факт – зловоние от разлагавшихся трупов вынудило Хулагу перенести монгольский лагерь на подветренную сторону от Багдада. Вместо халифа Хулагу поставил править уже упоминавшегося выше Ала ад-дина Ата Малика Джувейни. Править означало вершить повседневные дела под неусыпным монгольским контролем. Монголы считали, что местные жители смогут лучше управлять своими соотечественниками, но большой воли им не давали.

Из Багдада Хулагу направился на север и дошел до Тебриза, а затем направился в Сирию. 1 марта 1260 года монголы взяли Дамаск. Путь на Каир был открыт, но Хулагу пришлось возвращаться в столицу монголов Каракорум для того, чтобы участвовать в выборах нового хана вместо недавно умершего Мункэ. В конечном итоге граница владений Хулагу и его потомков установилась по Тигру. Созданный в 1250 году Мамлюкский султанат[195] оказался для монголов застрявшей в горле костью. Они так и не смогли его покорить.

В 1261 году хан монголов Хубилай пожаловал своему единоутробному брату Хулагу титул ильхана, что переводится как «хан племени», иначе говоря, сделал его самостоятельным правителем в своих владениях улусе Иранзамин[196], включавшем Иран, Азербайджан, Арран, Ширван[197], бо́льшую часть Туркменистана и Афганистана, восточную часть Малой Азии, Ирак, Курдистан и Верхнюю Месопотамию.

Столицы, как таковой, у государства Хулагуидов не было, точнее, столица находилась там, где сейчас пребывал ильхан, а он мог быть и в Багдаде, и в Тебризе, и на кочевье, согласно монгольской традиции. На местах от имени ильхана правили его родичи, монгольские князья-нойоны или ставленники из числа местных жителей. В вассальном Грузинском царстве монголы установили двойное управление, добавив свою администрацию к местной, которая находилась в подчинении у монголов. Для пущего усиления своей власти монголы всячески старались стравливать друг с другом местных князей. Апофеозом подобной политики «разделяй и властвуй» стало утверждение сразу двух кандидатов на грузинский престол, предпринятое ханом Гуюком в 1249 году. Дело, как и следовало ожидать, закончилось распадом Грузинского царства в 1260 году, что было на руку монголам. К монголам примыкали тюркские и некоторые курдские племена, которые легко сближались с ними, благодаря кочевому укладу своей жизни. Так что правильнее было бы говорить не «монголы», а «тюрко-монголы», но в историографии широко распространен первый вариант.

Карта государства Хулагуидов

Насаждая свой язык и свои порядки, монголы не препятствовали покоренным народам исповедовать свою веру и не чинили никаких препятствий мусульманскому духовенству, видя в нем одну из опор своей власти, а также освобождали духовенство от налогов. Но при этом монгольская власть вызывала недовольство среди покоренных мусульман, которым не нравилось быть в подчинении у язычников‑монголов, не нравилось платить подушную подать – купчур[198], а также не нравились дополнительные поборы и повинности, введенные монголами. Если халифы, султаны, хорезмшахи и другие правители былых времен в какой-то мере проявляли заботу о благосостоянии населения, то у монголов была только одна забота: выкачать как можно больше денег и прочих благ из покоренных народов. Особое недовольство вызывала постойная повинность нузуль, согласно которой любой знатный монгол или сановник вместе с многочисленной свитой мог останавливаться на постой где угодно и кормиться за счет местных жителей. Не радовали и крепостные порядки, введенные монголами. В халифате и других мусульманских странах не было крепостной зависимости, которая противоречит шариату. Любой бедняк формально считался свободным, хотя на деле зависел от того, кто давал ему пропитание, а монголы закрепляли крестьян за феодалами-землевладельцами, и избавиться от этой зависимости было невозможно. Политика безрассудного «выкачивания средств» уже к началу XIV века привела государство Хулагуидов в кризисное состояние. Народ разорялся, крестьяне бросали свои наделы, ремесла, и торговля пришли в упадок.

Система управления государством больших изменений не претерпела – сохранились визири и диваны. Войском, как и раньше, командовал амир аль-умара («эмир над эмирами»), правда, теперь его официально называли амир и‑улус («улусным амиром»). Первоначально монгольский был единственным официальным языком, но в восьмидесятых годах XIII века начали появляться документы на иранском языке.