Ира посмотрела на своих спутниц, убедилась, что те тоже слышат. Хиз округлила глаза и произнесла одними губами: «Ты собираешься лезть туда?». Ира пожала плечами, а потом нерешительно кивнула. Таня покачала головой: «Ну куда тебя денешь, пошли». Малявки пришли в ужас от итогов немого совещания, но выбора у них не было, так что четвёрка в полном составе, едва не наступая друг другу на ноги, отправилась в сторону прохода перед раздачей, который вдоль стены вёл к широкому и высокому проходу на кухню. Как девчонки ни старались, а их шаги зазвучали сухим наждаком, заглушив тот тихий звук, от чего становилось ещё более не по себе.

Четвёрка замерла перед кухней, рассматривая засохшие растения, раскиданные по-над стенами. Похоже, тот, кто варварски расправился со столовскими пальмами, фикусами и гибискусами, стащил их бездыханные трупы сюда и, ещё пошматовав, расшвырял по кухне, целясь в стены, на которых остались грязные следы.

Тишина. Кто бы тут ни возился ещё полминуты назад, похоже, затаился.

Девочки, осторожно переступая обрывки пальм и большие комья, вошли внутрь. Ира тронула Таню и показала той на подоконники двух больших окон, на которых были тщательно выстроены безвольные останки погибших цветов, на каждом по десятку растрёпанных сломанных бледно-зелёных клубков. От этой инсталляции у Хиз похолодело внутри, она крепко схватила Иру одной рукой, другой отодвигая младших Таню и Иру назад. Ей хотелось как можно скорее покинуть помещение, но она не могла заставить себя оторвать взгляда от зловещих подоконников.

Сзади раздался дужераздирающий визг одной из малявок, который стал двойным — к ней присоединилась подруга.

Таня с Ирой похолодели и обернулись. Они закричали тоже.

Нависая над проходом, с потолка сползало жёлто-бардовое нечто, отдалённо напоминающее свои полузасохшие творения на подоконнике. Шуршащая тварь была огромной, составленной из множества гибких членистых конечностей, на вид иссохших по всей длине за исключением многочисленных локтей и коленок, влажно поблескивающих тянущейся слизью, заполняющей пустоту между костью, мышцами и сухожилиями, которые в этих местах прятала только прозрачная, болезненно тонкая плёнка.

Взгляд чудовища плавал по кричащим девочкам. Круглые, большие, как яблоки, в густых красных прожилках, глаза в беспорядке закрывались и открывались под морщинистыми веками, спрятанные в сочащихся сочленениях — не менее четырёх-пяти глаз одновременно пожирали парализованную ужасом четвёрку, чей крик без притока воздуха становился всё тише.

Отвратительное существо, двигаясь неспеша, удивительно плавно, уже полностью перекрыло выход, ставя на пол конечности, оканчивающиеся подобием больших зазубренных когтей.

Что-то грохнулось.

Хиз, несмотря на сгущающуюся темноту перед глазами, которая поглощала всё большую площадь периферийного зрения, оставляя в центре только подмигивающие взгляды на бардовой плоти, нашла силы посмотреть под ноги. Там лежала маленькая Таня.

«Почему?..» — зашевелились с трудом, словно вязкая смола, мысли. «Почему она там лежит?», — гулко, как в тяжком сне прозвучало в голове у Хиз и сгущающаяся темнота остановилась. «Я сейчас тоже потеряю сознание», — этот факт антидотом подействовал на помутнение, и Хиз, собрав остатки воли, которые по консистенции были переваренными макаронами, смогла выдавить вязкую, пульсирующую тьму, застилавшую всё вокруг.

Замедлившееся время нехотя ускорялось. Хиз увидела, что передние когте-щупальца твари уже встали рядом с плечом неподвижной девочки, а следующие за ними поднялись, чтобы закогтить детскую плоть. Старшая Таня схватила младшую за ноги и что есть силы потянула прочь от чудовища. Когти громко клацнули по плитке пола, туда, где еще полсекунды назад была голова и шея девочки. Существо никак не выразило разочарования и продолжило кошмарное продвижение к парализованным ужасом Ирам, которые вцепились друг в друга и, наверное, поэтому не падали без сознания. Они с широко открытыми глазами и ртами смотрели, как на них наползает кошмар. Теперь монстр поднимал передние конечности повыше, рассчитывая воткнуть костяные гарпуны в вертикальные мишени.

Хиз судорожно, вслепую шарила по полу рядом с телом Тани, она боялась отвести взгляд от происходящего, неосознанно даже не мигая. Наконец рука наткнулась на что-то весомое и Хиз швырнула это. Сухой ком земли, скреплённый корнями, взвился ненадолго в воздух, разбрасывая крупинки, и стукнул Иру в спину. Та подскочила на полметра, как будто подброшенная пружиной, и завопила на невозможно высокой ноте, криком белки, простившейся с жизнью. С запозданием на мгновение то же самое сделала и малявка. Чудовище слегка качнулось вверх-вниз, корректируя прицел двух занесённых когте-щупалец и стрельнуло ими по дуге вперёд, намереваясь пригвоздить девочек через ключицы или грудь к полу. Жертвы, с которых так бесцеремонно было сбито остолбенение, прыгнули еще раз, но теперь в стороны, когти снова ударили по полу, в этот раз с большей силой, отбив маленькие осколки от плитки. Ком земли, сухо свиснув в воздухе, попал чудищу прямо в один из открытых глаз. Существо даже не дрогнуло, только медленно заморгало, стирая с глазного яблока слизь с налипшим сором.

— Сюда! — Закричала что есть мочи Хиз, словно хотела позвать своих подруг с другого конца света. Она держала открытой массивную дверь оббитую жестью. Рядом на полу сидела маленькая Таня и недоуменно смотрела на происходящее. Две Иры со скорость ветра заскочили за Хиз, которая за руки втянула запоздало заверещавшую Таню. Старшая Ира захлопнула дверь.

Девчонки оказались в маленькой комнате, обшитой от пола до потолка листовой жестью. В нормальном мире здесь вдоль стен должны были тесниться ящики с продуктами, но сейчас кладовая больше была похожа на камеру-одиночку, мрак в которой едва разгонял свет, падающий на пол через единственное маленькое окошко под потолком.

Через дверь донеслись громкие шкарябающие звуки. Хиз подскочила к ней, схватилась одной рукой за ручку, а другой стала шарить по сквозной скважине замка.

— Чёрт! — сказала она высоким дрожащим голосом. — Закрывается только ключом!

Клак!

Чудовище ударило по двери, не сильно, только пробуя.

Таня с криком отскочила, врезавшись спиной в тоже завизжавших девочек. В этот раз все замолчали сразу, сбившись в кучу у стены, всего в двух метрах от незапертой двери, к которой примерялось, словно к консервной банке голодный турист, мерзкое существо.

Бум!

На жестяной поверхности вспух острым рубцом след от когтя, который пробил дверь почти насквозь.

БУМ!

Коготь пробил дверь, явив загнанным в кладовую жертвам пять сантиметров желто-серой зазубренной кости. Девочки опять взгвизнули и крепче прижались другу к другу, стуча зубами и трясясь, будто попали в футболках и шортах на тридцатиградусный мороз.

БАМ!

Еще один коготь проткнул дверь, показавшись уже сантиметров на десять.

Дверь стала приоткрываться — чудовище пыталось вытащить застрявшие в дереве и жести конечности. Те сидели крепко, как вбитые в шпалу костыли.

БАМ-БАМ!

В ходящую ходуном дверь воткнулись еще два костяных гарпуна. Чудище остервенело задергалось и ему быстро удалось высвободить первый, не так глубоко сидящий коготь — расшатывая его, оно продрало жестяную обивку, где теперь светилась неровное отверстие. С грохотом и скрежетом тварь извлекла второй коготь, оставив в этом месте раскуроченную дыру, куда пролезла бы ладонь любой из девчонок.

Дверь перестала трястись и медленно раскрылась до середины. В проём заглянули несколько глаз и потянулись сразу два твёрдых щупальца. Девочки попятились к дальнему концу кладовой, всё так же прижавшись друг к другу. Когти дотянулись до противоположной от двери стены, откуда только что ускользнула добыча, и, словно не веря, обшарили пустое место, с сухим звуком шкребя по гладкой жести. Вслед за ними в проём стало протискиваться мерзкое тело, найдя блуждающими взглядами полумёртвых от ужаса жертв. Чудовище до половины протиснулось в комнатку, но дальше его не пускали две собственные лапы, до предела вывернутые и по-прежнему вбитые в толстые доски с той стороны. Тварь молча задёргалась, хватаясь когтями за пол и обе стены кладовки, в попытках продвинуться ближе к плачущим жертвам, которые жались к стене под маленьким окошком в каком-то полуметре от чиркающих по плитке зазубренных костей.