— В 1984 году нашей эры Государство потеряло одну из своих самых укреплённых крепостей на южной границе — город Плутоний. Здесь только зарождалось производство сверхмощного оружия на основе атомной энергии, служащей Человечеству уже более 50-и лет.

Директор слушал, ему сразу же хотелось перебить Радость, чтобы задать уточняющий вопрос, но он только качнул головой и стал изредка помечать в блокноте.

— Крепость находилась в стадии секретного проекта. О ней кроме обитателей, а это были и строители города, которые поселились здесь же, и избранные учёные, отправившиеся в бессрочные командировки, и гарнизон приставленный охранять Плутоний, знал только Совет Управителей. Связь с городом была потеряна вечером, 20 октября. Уже через час после тщетных попыток восстановить канал, был подготовлен и послан разведывательный самолёт, который достиг Плутония всего за 40 минут. На том месте, где среди пустыни с высоты 10 километров должен был сиять огнями улиц недавно построенный город, виднелся только тусклый уголёк.

На следующий вираж самолёт спустился до 1 километра. Его зоркие камеры, а через них и Совет, смотрели на горящие улицы, заполненные ордами Врагов. Члены совета поначалу отказались верить своим глазам — в одной толпе рушили и рвали остатки города люди-изгои и чудовища-нелюди. Тогда они впервые объединились.

Количеством своим враги превосходили всё население города в 10 раз, они заполнили Плутоний, словно чёрная смола, которая разливалась и разливалась по улицам. Гарнизон, расположенный перед городом, догорал, по-видимому, он был уничтожен первым. Но возле арсенала постоянно вспыхивали яркие зарева. Опустившись еще ниже, разведчику удалось заснять человека — пожарного, последнего защитника оружия, которым город не успел воспользоваться. Он медленно отступал среди бетонных переулков гарнизона, а на него катилась подожженная им волна чудовищ и изгоев. Огнемёт — его единственное оружие — оказалось лучшим в этой неравной бойне.

К городу вылетели бомбардировщики, но им нужно было ещё два часа. Пожарный, теснимый ордой, был спиной ко входу в арсенал — ему приходилось отступать непрерывно, а сзади осталось всего 100 шагов. Если бы чудовища овладели складом, в их руках оказалось бы лучшее вооружение, рассчитанное на мобилизацию всего 50-тысячного Плутония. Там же были и образцы новых несравненно более разрушительных механизмов. До экспериментальных зарядов в подземных хранилищах им бы не удалось добраться и за несколько дней, но обычных зенитных орудий, которые там тоже хранились, хватило бы, чтобы отбить не одну волну бомбардировщиков. В те минуты никто не знал, какие потребуются силы, чтобы уничтожить толпы вооруженных, полных ненависти мести изгоев и какие технологии попадут к отстающим от людей в техническом развитии чудовищам.

Последнюю минуту жизни Неизвестного Пожарного нам не раз показывали на уроках.

Он стоит, прижавшись спиной ко входу в арсенал, и поливает длинными струями огня наступавших, которые напирают уже по горящим трупам, но не могут остановиться — слишком сильна давящая масса — их гонят сзади. Отдельные враги горят уже в считанных шагах от пожарного, чьё лицо осталось навсегда скрыто маской противогаза — без него бы он задохнулся в той гари. Его одежда из огнеупорной ткани уже дымится. Тут он на секунду перекидывает огнемёт в одну руку, а другой набирает, не оборачиваясь, код на больших бронированных дверях — они медленно едут в сторону. Он шагает спиной в темноту арсенала и еще несколько секунд огонь, вырывается из всё увеличивающегося прохода, задерживая наступающих. А потом огнемёт смолк. Непрерывный поток чудовищ и изгоев устремляется в широкие ворота.

Эти секунды, наверное, самые длинные во всей записи. Если смотреть на счётчик — их прошло 20 — не верится, что всего треть минуты, а не три или тринадцать.

Потом толпа застывает. Вся. Даже те, кто далеко позади. Из ворот огромного цельнолитого здания бьёт полукругом желто-бело-алая волна. Она успевает сгрести только первые сотни наступавших, когда всё заливает белый свет.

Следующие кадры — большая раскалённая воронка — были сняты только с прибывших бомбардировщиков — вся аппаратура разведчика ослепла от взрыва арсенала. Похоже, что те 20 секунд потребовались Пожарному, чтобы добежать до хранилища с термитным оружием.

Голос Радости подрагивал.

Замолчав, она продолжала смотреть в окно, румянец пылал на бледном лице.

— Как ты ярко рассказываешь, — директор был поражён и этой странной девочкой, и её страшным рассказом.

Радость 144-99 отвела взгляд от окна.

— Это часть моего сочинения, я над ним три дня работала.

— Всё равно! Это замечательное сочинение, хотелось бы прочитать.

— Когда-нибудь прочитаете, я помню его целиком.

Вопреки ожиданиям, новая аллея не петляла, не раздваивалась и не обрывалась тупиками. Она уверенно вела вверх, почти точно по направлению к корпусам. Прямая асфальтированная дорожка чередовалась с лестничными маршами и небольшими площадками, на которых в далёкие времена были установлены удобные деревянные скамейки. Всё что от них осталось — оплетенные вьюнами бетонные основания и засыпанные прелыми листьями черно-коричневые полусгнившие брусья. Усталые девушки с сожалением проходили мимо. Одна из лавочек, выглядевшая немного лучше остальных, тихо провалилась под присевшей на неё худенькой Олей — та даже не успела вскочить — её сообща вытащили из кучи трухлявых щепок.

Наконец длинная заброшенная дорожка кончилась, и отряды вышли на вполне ухоженную широкую аллею. Почтальоны снова пересчитали своих подопечных.

— У тебя тоже 33? — Спросила мрачная Аня у Риты.

— Да, — Риточка выглядела озадаченной.

— Думаешь, мы опять ошиблись?

— А как по-другому?

— Учитывая сегодняшнюю чертовщину… — Аня замолчала, потому что к ним подошла девушка и стала с любопытством слушать. — Ты из какого отряда? — Спросила почтальон.

— Ласточки! — Девушка чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Твоя? — спросила Аня Риту. Та пожала плечами. — Иди, у нас тут свои почтальонские дела. — Девушка насупилась, но отошла.

— Так что ты хотела сказать про чертовщину? — Спросила Рита, когда почтальоны на секунду остались одни. Перекинуться большим количеством слов втайне от остальных членов отрядов не получалось. Почтальоны были фокусами внимания своих товарищей, вокруг них собирались отряды в ожидании продолжения путешествия. Вместо ответа Аня громко заговорила, так чтобы её услышали все:

— Мы с Ритой не можем досчитаться одну толи Ласточку, толи Нимфу…

— Досчитаться? Так она же ли… ай! — Риточка не договорила и даже подпрыгнула. Аня, наступив на ногу недогадливой Рите, зыркнула на неё так, что та, даже если и не поняла, что задумала коллега, решила помолчать.

Отряды стали озираться и громко негодовать по адресу отставшей, никому не хотелось задерживаться или, того хуже, отправляться на поиски.

— Сейчас быстро выясним, кого мы потеряли, — продолжила Аня, — постройтесь напротив меня Нимфы, а напротив Полины — Ласточки. По парам! — Уточнила почтальон. — Кто с кем живёт в номере.

Девочки стали суетиться, толкаться. Некоторые не могли сразу вспомнить своих соседей, одна недовольно фыркнула: «Раскомандовалась», но Аня показала ей кулак, сопроводив мрачной молнией из глаз. Почтальоны наблюдали за бестолковым движением и готовы была признать, что у них может и не получиться выяснить, кто 33-й.

К Ане подошла невзрачная девушка и встала рядом.

— Чего тебе?

— Мы вместе в номере живём, — робко ответила та.

— А… Ну да.

Медленно, но верно, отряды выстраивались перед своими почтальонами.

— Эй! Ты куда? — Крикнула Рита и только тут Аня заметила, что от общей массы отделилась девочка в такой же как у всех форме, с хвостом собранных в пучок русых волос. В такт её шагов хвост покачивался, девушка делала вид, что не слышит окрика и всё быстрее продвигалась к дорожке, из которой пять минут назад вышли отряды.