Они встали на краю серой, в силу сухости, поляны, на которой лишь проклюнулись милипусечные копьеца травы.

— Во! — гордо выпятил грудь мануфактурщик.

— Чо? — не понял Санька.

— Да то ж лен! — Якунька аж задохнулся. — Первый лен на Амур-реке! Взошел, родимый! Ежели приживется — ух, како всё пойдет!

Атаман за товарища от души порадовался, за что сразу был приглашен на чарку браги. Мануфактурщик жил широко, с головой уйдя в бизнес, который на этой земле никто не кошмарил. Ни свои, ни чужие.

— Ты бы хоть городьбу нормальную возвел, — упрекнул Якуньку Дурной. — Вообще, никого не боишься?

— А кого пужаться? — хохотнул тот. — С низов меня Темноводный бережет. А тута я со всеми в дружбе. Татей тож покуда нет.

— Во! — Санька утер брагу с усов. — Ключевое слово — покуда! Береженого бог бережет!

— Хорошо сказано! — Якунька задумался. — Да не… Ну, как мне такое селище огородить!

— Вот, кстати! А с каких дрожжей Северный так разросся? Будто тут народу больше чем в Темноводном.

— Ну, — Якунька слегка смутился. — Нашенских с три десятка. Кто и женок себе уж завел. Инда дауров прийшло чутка — учатся нашему мастерству. Нуу… Эх, побаивался тебе говорить, да ладнова: дуланцы недобитые ко мне прибилися. На Селемдже им життя вовсе не стало. Скота почти нет, соседи давят. Вот по чутку стали сюды тянуться. А тут и неплохо оказалось. Так я, почитай, весь остатний род и принял.

— Охолопил их? — нахмурился Санька.

— Да не! Вражда ж в прошлом теперя… Мы вроде по ряду живем. Они за овцами следят, а я в их жизнь не лезу. Они потихоньку лошадок, коровок заводят да плодят — то ихнее, я посторонь. Кочуют по округе, луга здесь дивные! Но более трех десятков в Северном живут. В мастерских работают, иную работу справляют.

— Ты не неволь их сильно, — попросил Дурной.

— Сам ведаю. То мне без выгоды.

Беглец из будущего дал мануфактурщику пару дней на сборы, затем, уже на двух судах, они пошли вниз.

К Хехцирской ярмарке.

Санька решил дать будущему рынку именно такое название. Сначала была мысль назвать Хабаровской, ибо будущий родной Хабаровск стоял совсем неподалеку… А потом подумал, с кем все станут ассоциировать название… Вспомнил ярость Ерофея Павловича, как сидел по его приказу в заточении… Вспомнил связанную, измученную Чакилган!

— Перетопчется, — сплюнул на сторону Известь. — Будет ярмарка Хехцирской.

…Плыть вниз по течению — один сплошной кайф. А, если еще и ветерок попутный задует!

Очень скоро дощаники дошли до Амура, миновали горловину Малого Хингана и вошли в земли, ранее заселенные дючерами.

— Сплошная пУстынь, — вздохнул Мотус, чей отряд Санька взял с собой в дорогу. — А такая землица!

«И верно — самые лучшие места на Амуре, — согласился мысленно Дурной. — И земли отличные, лугов заливных без счету. Лес пожиже, но и его хватает. И климат мягкий, тут уже всё, что хочешь, вырастет… Но пока сюда лезть нельзя. Устье Сунгари совсем рядом, маньчжуры наверняка поглядывают за этими местами. Нда… Пусть пока тут будет тихо. Вот с Шархудой разделаемся…».

Миновали устье Сунгари, потом Уссури; массив Хехцира уже нависал над ними. Где-то здесь таился вход на будущую ярмарку. Дурной намеренно хотел, чтобы место это было более-менее тайным и не торчало на берегу, в опасной близости от врага. В лесу, под горой как-то надежнее. С другой стороны, он сам не уверен был — а куда приставать-то?

Вопрос решился, когда на берегу появился казак и сам замахал им руками. Дощаники тихо вошли в заросшее густым подлеском устье махонькой речушки, скорее, даже ручейка. Бечевой поднялись вверх шагов на сто, пока не увидели наскоро сколоченные мостки. Пришвартовались. Прямо в склоне холма здесь были вырезаны ступеньки, поднявшись по которым, гости оказались на просторной утоптанной площадке, огороженной плетнем.

Смотрелось пустовато.

— Здесь, что ли? — разочарованно спросил он у казака.

— Ни! — махнул тот рукой. — То мисто, щоб товары складать. Нам туды.

Снова тропинка, снова выкопанные в каменистой земле ступени.

«Что-то уж чересчур тайное место они замутили» — вздохнул атаман, поднимаясь всё выше и выше.

Однако, теперь пришлось идти совсем недалеко. И открывшееся место того стоило.

Перед беглецом из будущего раскинулась Хехцирская ярмарка.

Место было практически в отрогах горы, высокое и сухое. Справа и слева почти параллельно шли каменистые гряды, а меж ними образовалось пологое чуть вогнутое пространство, поросшее густой синевато-зеленой травой и редкими раскидистыми деревьями. На удивление — почти никакого кустарника! Тихое, уютное место, на пару сотен метров в поперечнике.

И совершенно безлюдное.

Санька увидел вкопанные в склоны полуземлянки — видимо, склады для торговцев. Также казаки Сорокина соорудили на скорую руку целый один ряд прилавков — все, как один пустые.

— Ай да ярманка, — протянул Якунька, скинувший тяжелый тюк и со стоном разогнувший спину.

Навстречу гостям шел сам Сорокин. Судя по его лицу, тот как раз был очень доволен выполненной работой.

— Поздорову! — помахал он им рукой и принялся тут же излагать достоинства своего детища. — Что, нелегко было подняться?

Дурной и все остальные интенсивно закивали головами.

— От то-то ж! — довольно улыбнулся Яков. — А поиначе и не взойти. Он те и эти камни по бокам — там идти вовсе трудно. А позади ужо ярая гора. Мы-тко на тоем утесе как раз и живем. Изба там и мазанки летнии. С яво и Амур, и Ушуру хорошо видно! Но там тесно, так что ярмарка пущай тута будет. Слышите шум? То ручеек кипит. Он большей частию под камнями течет, но кое-где исходит наверьх. Тако ж воды хватае! И места в достатке. А ежели кто незваный явится — легко можно до нашего утеса податься — а тамо и с пушкой не возьмут!

Санька понял, что Сорокин превратно истолковал данную ему задачу. Скрытность и защищенность места он поставил на первое место, а вот удобством торжища пренебрег. Не купец, что с него взять. Вот Якунька сразу оценил минусы, своей спиной прочувствовал.

«Ну да ладно, по первости сойдет, — пожал плечами Дурной. — Все-таки место неплохое. А купцов у нас пока раз-два и обчелся… Кстати, насчет два!».

— Китайцы не появлялись? — озабоченно спросил он у Сорокина.

— Не було, — пожал тот плечами. — Казаки караулят берег днем и ночью. Окромя лодчонок из коры ничего не видели.

Атаман договорился с Су Фэйхуном, чтобы тот постарался прибыть до летнего солнцестояния — так обоим было легче сориентироваться по времени. Срок еще не вышел, но оставалось всего несколько дней.

— Подождем.

— А мне что тут делать? — насупился Якунька.

— Ты товары смело перетаскивай, выбери прилавок, какой глянется, — улыбнулся Санька. — А я уж тебе покупателей приведу!

В тот же день он нашел поселочек Кудылчи и пригласил своих родных хэдзэни на торжище. Те испуганно забрались на труднодоступную ярмарку… и за один заход, не торгуясь, скупили четверть запасов Якуньки, ибо ткани его были непривычно дешевы. За спиной мануфактурщика выросла приличная горка мягкой рухляди. Соболей там было совсем мало, но всё одно — уже капитал. Дурной даже слегка позавидовал. Только у Якуньки на этот счет имелось другое мнение.

— И это всё? — хмурился он. — Я ж вчетверо более привез!

— Погоди! — улыбнулся знавший хэдзени Санька. — Сейчас вести вмиг по великой Манбо разнесутся.

И оказался прав. Только вот сам-то он ждал других людей. У Су Фэйхуна ведь могло и не получиться. Как-никак авантюру они затеяли опасную. Чем ближе к солнцестоянию, тем больше он не находил себе места. Ежедневно спускался к Амуру, вглядывался. Но, по итогу. так и не увидел китайских торговцев.

Потому что проспал! Когда очередным утром он вылез из походного шатра, собранного из паруса, ярмарочная ложбинка уже гудела от десятков высоких визгливых голосов! Китайцы (или корейцы) споро тащили наверх огромные тюки с товарами, не стонали и не охали — Якунька бы обзавидовался такой прыти! Самым громкоголосым среди них был, конечно, Су Фэйхун.