Спустя несколько секунд дверь распахнулась настежь. Перед ними стояла Аня, а в руке она держала гранату Ф-1, к чеке которой крепилась тонкая струна с кольцом на конце.

— А, так вот чего ты дёргался. Не хотел на своей же растяжке подорваться?

Алексей втолкнул Гареева внутрь, удерживая за воротник, а Аня, проверив этаж выше и ниже, вернулась и закрыла дверь, предварительно не только вернув обезвреженную растяжку на место, но и установив новую внизу.

Агат при этом на удивление вёл себя очень адекватно, под ногами не суетился, а только с любопытством наблюдал за происходящим.

Они прошли в дальнюю комнату, где на окнах висели замызганные шторы. Учитывая сумерки, они не стали включать внутренне освещение или фонари, чтобы не выдать себя с улицы ярким лучом.

Теперь уже не Влада, а «Старшего» усадили на первый подвернувшийся в комнате стул и крепко к нему привязали.

Алексей сдёрнул мешок с головы Гареева, тот окатил их холодным равнодушным взглядом.

Пограничник прислонил палец к губам, затем провёл большим пальцем по горлу, показав тем самым, чтобы майор молчал и что будет, если он поступит иначе. Затем выдернул кляп из его рта. Тот только глубоко вздохнул и несколько раз сплюнул на пол.

— Аня, будь добра побудь с нашим лохматым другом настороже, пока мы общаемся с товарищем майором, — попросил капитан и недобро добавил, — который нам совсем не товарищ.

Анна и Агат удалились на кухню, поближе к входной двери, и заодно, чтобы иметь возможность наблюдать за улицей из кухонного окна, которое выходило на ту сторону улицы, где они заходили в дом.

Табуретка, которая нашлась на кухне, была поставлена перед майором, на ней устроился Влад. Может быть, и стоило поручить допрос пограничнику, но всё получилось как-то само собой. Вопросы требовали ответа, и капитан не стал вмешиваться. Видимо, посчитал, что Влад имеет право их задавать как никто другой.

— Ну, что, начнём, товарищ майор? — начал Влад. — Или вы вовсе не майор?

— Думал, вы не догадаетесь про растяжку, — отозвался майор и ещё раз сплюнул на пол. — Попить не найдётся? А то, похоже, я наглотался шерсти от вашей шавки.

— Нет, — холодно ответил Влад, — сначала ответы на вопросы, потом вода. Вы же будете отвечать, или…?

— Или ты поступишь со мной так же, как я с тобой в том подвале? — скривился майор Гареев. — Пойми, я ничего личного против тебя не имею. Так получилось.

Пограничник стоял чуть позади и сбоку от Влада, прислонившись к стене и сложив руки на груди. В разговор не вмешивался.

— Какая, однако, рокировка произошла, да Влад? Тогда ты был привязан к стулу, теперь я. Типа это ты меня будешь допрашивать? — с сомнением в голосе спросил майор, пытаясь уколоть Влада.

Тот только коротко кивнул.

— Да.

— А, ну-да, ну-да, — вспомнив о чём-то, попытался откинуться на спинке стула Гареев, но будучи в наручниках и привязанным к стулу, получилось у него это крайне неловко. — Ты же проводил допросы по роду своей прежней работы, так? Только ведь те допросы и эти, они ведь малость разные.

Опять старается вывести из равновесия.

Влад слегка подался вперёд.

— Но вы же не знаете, как я это делал.

— А ты ничего так выглядишь, не думал, что тебя так быстро подлечат. Что, небось, комитетчики помогли. Это же они тогда тебя освободили, да?

Влад не отвечал. Он просто смотрел в глаза Гарееву.

— Знаете, когда готовишься к допросу и потом, когда его проводишь, — наконец, произнёс он, — надо понимать, с кем ты имеешь дело. Для каждого — свой подход.

Теперь уже молчал Гареев. Влад выдержал паузу.

— Я не буду вас уговаривать, и не буду с вами торговаться, — продолжал Влад. — Пытать вас тоже никто не будет.

— Ну, я ведь тоже предлагал тебе сказать, всё, что ты знаешь, прежде чем приступить к крайним мерам.

Влад пропустил эти слова мимо ушей.

— Только он действительно ничего не знал, — раздался твёрдый голос капитана. — Вы не тяните кота за яйца, говорите, кто вы и чьи приказы исполняете.

Влада слегка перекосило от того, что капитан всё-таки вмешался. Потом он сказал:

— Я исхожу из того, что я вас мог бы и не заметить, а значит, будь вы живы или мертвы, то это не имеет какого-то особого значения. Я могу прожить без информации, которой вы располагаете, а вот вы… В общем у вас есть ровно два выхода: отвечать на вопросы, и надеяться, что меня удовлетворят ответы, и тогда есть шанс остаться в живых, либо…

— Либо что? Ты убьёшь меня? Ты же никогда не убивал, Влад, если не считать того случая у лагеря. Там была случайность. Я помню, как тебе было плохо.

Видимо во взгляде Влада промелькнуло что-то особенное, потому что Гареев осёкся.

— А, то есть уже были и другие случаи? Ну, моё тебе уважение, — ухмыльнулся Гареев.

— Пытать вас никто не будет, ещё раз повторил Влад. — Только ответы на вопросы, либо смерть. Учитывая, что вы до сих пор живы и скрываетесь, жизнь вам дорога и раньше времени отправляться на тот свет вы не хотите.

По лицу Гареева было видно, что он размышляет. Думает, поверить или нет. Блефует Влад или реально сможет его застрелить. Уместен торг или уже однозначно нет?

В какой-то момент взгляд майора скользнул в сторону, за спину Влада, где находился пограничник. Видимо, выражение лица последнего сыграло решающую роль в принятии дальнейшего решения.

— Ну, я смотрю, мы все сильно изменились за последние месяцы, — процедил он сквозь зубы. — Давай, Влад, спрашивай. Однако… однако, признаю, твоё появление стало для меня неожиданностью. Удивительно, как много порой зависит от простой случайности, — снова ухмыльнулся он. — Понимаю, выдал себя.

— Да, выдали, — согласился Влад. — Так кто вы на самом деле?

Гареев бросил косой взгляд через плечо на стоявшего позади Плетнёва.

— Комитет? Да?

— Похоже, вы всё-таки сделали другой выбор, — в голосе Влада звучало уже неподдельное разочарование. Он потянулся за пистолетом, который располагался в кобуре на разгрузке.

— Погоди! Погоди! — запротестовал Гареев. — Давай, спрашивай.

— Хорошо, — сказал Влад, но пистолет остался в его руке. — Старший лейтенант Анисимова, Алла, перед смертью сообщила мне, что вы погибли, эвакуируя гражданских из лагеря, когда взорвалась боеголовка. Как вы выжили?

— Значит, Алла погибла… — в голосе Гареева, казалось, звучала неподдельная грусть. — Подозреваю, что, так же как и вы. Учитывая доступ к ресурсам, которые я имел в связи с управлением лагерем, создать себе достойное убежище, было делом техники, Влад. Твой погранец и тот справился с этой задачей, а уж я-то мог это сделать и подавно. Ведь так? Сделали где-то схрон, так? Главное здесь было сохранить всё втайне и добраться до него до того, как произойдёт взрыв.

— Удалось сохранить в тайне?

— Хм…Однажды убежище обнаружил Сахаров. Помнишь такого?

Влад помнил. Сержант был одним из первых, кого он повстречал в лагере беженцев.

— Вообще всё как-то глупо получилось, — продолжал Гареев, — случайно. Примерно, как вы меня выследили. Признаться, он и сам не понял, с чем столкнулся, и пришёл ко мне доложить.

— И поэтому вы приказали его устранить?

— Нет, — покачал головой Гареев, — мне было достаточно его отрядить на захват боевиков. Остальную работу сделало геройство Сахарова. Вот если бы он тогда не накрыл собой гранату, пришлось бы мне вмешаться лично, а так всё получилось, как нельзя лучше.

— Вы же потом поминали его вместе со всеми, — Влад задумчиво разглядывал пистолет в своих руках. Где-то там, внутри него бушевали призрение и ненависть, которые пока ему удавалось держать под контролем.

— Да, поминал. А что мне оставалось делать? Признаться всем, что я готовлю себе убежище, а он его обнаружил? Согласись, это было бы глупо. В конце концов, он погиб как настоящий солдат.

Влад щёлкнул предохранителем. Гареев замолчал. Но Влад просто продолжил задавать вопросы:

— Объясните, чем я был обязан факту своего похищения на трассе? И… тех солдат из патруля, из-за убийства которых перекрыли дорогу, убили тоже вы?