Чарльз, бледный как мел, кивнул.

– Все в порядке, – выдохнул он.

– Давай я все-таки приведу Эмму? Тебя не помешало бы осмотреть. И подлатать. – Обеспокоенный состоянием друга, Йо пододвинул стул к дивану, на котором, сгорбившись, сидел Чарли.

При упоминании имени Эммы мать Йо поджала губы. Он бесчисленное количество раз объяснял ей, что девушка не виновата в смерти Карла, что лекарства от бешенства не существует и что, если бы она действовала по-своему, то разница была бы лишь в том, что рану Карла зашили бы швейной иглой, а не прижгли, но мать лишь упрямо качала головой.

– Эта женщина больше не переступит через мой порог! – прошипела она, бросаясь на помощь Чарли, который пытался встать. – Не так быстро! – скомандовала она, и он кивнул.

Было видно, что ему все еще очень плохо. Но он и слышать не хотел о том, чтобы позвать врача.

– Покой и хорошая еда – и через неделю я буду как новенький! – всегда отговаривался он, когда Йо пытался обсудить с ним его состояние. Вот и теперь он твердил это со стоическим упрямством осла.

– Ну, покой я тебе не могу гарантировать, но еда у меня и вправду не самая плохая. – Мать задорно улыбнулась Чарли, и Йо с удовольствием отметил про себя эту улыбку. Темный блеск, появлявшийся в ее глазах всякий раз, когда она говорила о Карле, исчез.

– Лучшая во всем Гамбурге! – кивнул Чарли, и мать расцвела от удовольствия, шутливо хлопая его по руке. Театрально ворча, он скорчился от притворной боли.

– А старшему сыну полагается порция этой хваленой еды? – с улыбкой спросил Йо, откидываясь на спинку стула. – Или она только для гостей-нахлебников?

Мать встала, поцеловала его в макушку, а затем хлопнула по затылку.

– Не говори так о своем лучшем друге! Мальчишке и так тяжело. К тому же – это ты его сюда притащил!

– И уже начинаю об этом жалеть! – рассмеялся Йо. – Хорошо он себя ведет?

– Пусть остается, это приятная перемена, – серьезно сказала мать, и Йо поднял на нее удивленный взгляд.

Вообще-то это была временная мера. Чарли нужен был кто-то, кто позаботился бы о нем после того, как он выйдет из тюрьмы – слабый и избитый. А Йо нужен был кто-то, кто присматривал бы за Чарли. Хотя он верил, что друг извлек из передозировки урок, он знал, насколько сильным может быть искушение. Особенно у того, кто страдает от боли, которую хотелось заглушить.

После смерти Карла мать словно провалилась в черную дыру. Отчаянно нуждаясь в каком-то занятии, чтобы отвлечься, она согласилась, чтобы Чарли побыл у них какое-то время. Ей всегда нравился этот друг сына, она называла его «мальчишкой», несмотря на то, что он был на две головы выше нее и мог поднять ее, как пушинку, одной рукой.

– Он рассказывает мне истории. – Она снова улыбнулась и с любовью посмотрела на Чарльза. – И мальчикам нравится, что он теперь с нами. Они хоть отвлекаются.

Покраснев от ее слов, Чарли неловко откашлялся. Йо повеселило, что его друг – огромный, весь в наколках, с растрепанными волосами и в синяках – сидит на мамином диване, сложив руки на коленях, словно маленький мальчик, читающий катехизис, и не знает, куда девать глаза. Презабавная картина.

– Мне тоже здесь неплохо, – пробормотал он.

– Что ж, я бы сказал, что вы хорошо на него влияете! – сказал Йо, ухмыльнувшись, и Чарли бросил на него сердитый взгляд.

Когда мать ушла на кухню, он придвинулся к другу.

– А теперь серьезно: как у тебя дела? Тебе что-нибудь нужно?

Чарли покачал головой, и одно это движение снова заставило его скривиться от боли.

– Все и правда в порядке. Мне лучше не принимать сейчас ничего. Ты ведь знаешь, что…

Йо быстро кивнул.

– Понимаю. Это разумно. Но что, если ты так и не оправишься? Твоя спина… Может, мне спросить у Эммы, не может ли она…

Чарли перебил его насмешливым фырканьем.

– Не хватало еще, чтобы меня осматривала какая-то баба! Я лучше сам буду лечиться, благодарю покорно.

Йо вздохнул.

– Не будь таким упрямым ослом! Ты и пошевелиться-то не можешь. Что, если они повредили какие-то внутренние органы?

Чарльз лишь пренебрежительно хмыкнул и осторожно вернулся в лежачее положение. От напряжения на лбу выступил пот.

– Я смотрю, вовсю идешь на поправку. Осталось пообедать как следует, и сразу будешь, как новенький! – поддразнил его Йо. – Ну, что тебе еще нужно, чтобы меня послушаться? Дождаться осложнений?

Чарли утомленно прикрыл глаза, и Йо пару мгновений с беспокойством смотрел на него. Друг вышел из тюрьмы в самом плачевном состоянии. Йо не знал точно, что происходило во время допросов, но визит в тюрьму и встреча с охранником дали ему какое-то представление о том, через что пришлось пройти Чарльзу. Конечно, он больше и дня бы не выдержал там, на нем и так уже не было живого места.

Йо не знал, что в конце концов заставило Олькерта вытащить его оттуда. Может быть, он просто понял, что так будет правильно? Впрочем, в этом Йо сомневался. Он не мог понять, что же еще его на это подвигло. У него не было никакой сколько-нибудь интересной информации о Карстенах, когда он, нервничая, явился к боссу со своим первым отчетом. Он лишь умолял о снисхождении, повторяя, что Карстены – совершенно нормальная семья, без скелетов в шкафу. Они даже оставили при себе больного сына.

Олькерт спокойно выслушал собеседника, не проявляя ни малейшего интереса. А через два дня Чарли выпустили из тюрьмы.

Это было похоже на какое-то чудо. Йо безуспешно ломал голову над тем, как вытащить своего друга из беды, а потом внезапно получил сообщение, что должен забрать его. Чарльз был оправдан по всем пунктам обвинения.

Тогда Йо подумал о том, что один-единственный человек обладает такой властью, и невольно содрогнулся. Оказалось, что Олькерт даже может повлиять на полицию и обвести вокруг пальца судебную систему. Это было несправедливо, это было неправильно, но он не стал предаваться ненужным сожалениям. Он просто почувствовал облегчение, узнав, что его друг снова в безопасности рядом с ним.

С тех пор только отношения с Лили и ее семьей не давали ему покоя. Может быть, он все-таки допустил какую-то ошибку?

Франц быстро сбежал по лестнице виллы, листая бумаги, но перед кабинетом, уже потянувшись к ручке, вдруг остановился. Дверь была приоткрыта, и он невольно подслушал разговор родителей. Оба с трудом сдерживали себя и говорили на повышенных тонах.

– Я решительно не понимаю, почему он отвергает ее! – сказал отец. – Олькерт не станет вкладывать деньги в нашу компанию, пока дело со свадьбой не будет решено.

Франц сразу понял, о чем идет речь, и замер, как вкопанный. Сердце бешено колотилось в груди.

– У него наверняка есть личные причины. Ведь бывает, что люди просто несовместимы… – увещевала его мать.

– Личные причины? Какие такие «личные причины»? И он прекрасно знает, что личные предпочтения в таких делах второстепенны. Нет… это просто вздор. – Теперь отец говорил тише, так что Францу пришлось податься вперед, чтобы что-то расслышать. – Говорю тебе, Зильта… Иногда я думаю… Ох, мне трудно это выговорить вслух, но иногда я задаюсь вопросом, может быть, мальчик… ненормальный?

– Но, Альфред, как ты можешь… – Голос матери утонул в шуме, который внезапно поднялся в голове Франца. К своему ужасу, он обнаружил, что его бьет дрожь. С бешено колотящимся сердцем он повернулся и пошел, – нет, почти побежал вверх по лестнице. Ему казалось, что за ним гонится стая волков, желудок свело, слова отца снова и снова стучали в голове: ненормальный, ненормальный, ненормальный!

Наверху он остановился, схватившись за перила и тяжело дыша. Холл словно надвигался на него, причудливо изгибаясь и расплываясь, нашептывая ему, что сейчас самое время. Этот день настал. Он должен сделать это прямо сейчас.

– Франц!

Кай появился словно из ниоткуда. С беспокойством глядя на Франца, слуга взял его за руку.

– Что с тобой?

Франц сделал шаг назад. Кай посмотрел на него, а затем перевел взгляд на перила.