– Как красиво! – сказала она.

– А ты еще красивее! – выдохнул Генри ей на ушко, и, несмотря на противоречивые чувства, она не смогла сдержать улыбку.

В последнее время Лили чувствовала себя неловко в присутствии Генри. Она не знала, хочет ли его прикосновений, не знала даже, нравится ли он ей по-прежнему. Иногда перед ней был прежний Генри, которого она, как ей казалось, любила. Но затем его вдруг сменял этот почти незнакомый мужчина, к которому она не испытывала никаких чувств. А была ли вообще влюбленность? Или она выдумала ее, ослепленная красотой и обаянием юноши? Или, может быть, он нравился ей лишь потому, что все ждали от нее этого? Эти вопросы всякий раз приводили ее в волнение.

– Не терпится его увидеть! – сказала она, возвращаясь к разговору об их жилище. Дом, показавшийся на небольшой возвышенности, действительно был великолепен.

– Отсюда даже виден Вентцельбург! – гордо объявил Генри, и Лили посмотрела на сверкающий в солнечных лучах красный замок на другом берегу.

– По-моему, они перегнули палку, – сказала она, смеясь. – Да, семья у них большая, но строить замок?

– Могут себе позволить, – ответил Генри, пожимая плечами. – В любом случае, общество здесь подобралось блестящее.

– Верно, – кивнула Лили.

– Маклер, должно быть, уже ждет нас. Он уверял меня, что тебе понравится дом. Само собой, он еще нуждается в отделке, но только взгляни, место просто очаровательное!

– Дом, наверное, страшно дорогой? – с сомнением спросила Лили, снова окидывая взглядом виллу с ее бесчисленными зубцами и башенками, когда они оказались на подъездной дорожке.

– Моя милая Лили, для тебя мне ничего не жалко! – сказал Генри, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Когда их губы соприкоснулись, Лили остро почувствовала неправильность происходящего. Она отстранилась от него и улыбнулась, надеясь, что он прочел в ее улыбке любовь и признательность, которых следовало ожидать от нее в такой ситуации. «Нужно взять себя в руки!» – испуганно подумала она.

Генри откинулся на спинку сиденья и посмотрел на Лили. С пылающими щеками, в сладковатом облаке духов, которые он ей подарил накануне, она была чудо как хороша. Ему хотелось наброситься на нее прямо здесь, в карете. Но, разумеется, он не станет – нельзя. В последнее время она стала какой-то застенчивой. Что-то в ней изменилось, по крайней мере так ему казалось. Чем ближе к дате свадьбы, тем больше она отдалялась от него. Но это, наверное, нормально – он часто слышал, что женщины меняются накануне столь важных событий. Вероятно, она боялась того, что ждет ее на брачном ложе. «Что ж, если так, то ей не о чем беспокоиться», – подумал он и усмехнулся. Он позаботится о том, чтобы в этом она не была обделена. Главное, чтобы Лили забеременела. И желательно – до того, как выяснится, кто на самом деле будет платить за дом. Сам он никогда не смог бы позволить себе такую роскошь. Но когда они поженятся, у родителей не останется иного выхода, кроме как выручить его. В конце концов, у него должен быть респектабельный дом – это необходимо, чтобы сохранить лицо. А после подписания контракта отец ни за что не позволит ему его разорвать. Породнившись же с Карстенами, Генри сможет рассчитывать и на поддержку Альфреда. Нужно только дать ему понять, что на скромный достаток врача он не сможет должным образом обеспечить Лили, и тогда старик не поскупится. А может, Карстен будет столь щедр, что преподнесет им особняк в качестве свадебного подарка? Надо будет намекнуть об этом Лили, и кто знает, быть может, она уговорит отца.

После осмотра дома Генри остался поговорить с маклером.

– Побудь пока в саду, дорогая. Этот разговор тебе быстро наскучит! – сказал он, улыбаясь.

И хотя Лили была не прочь послушать, о чем пойдет речь, увидев, что мужчины отвернулись, она вздохнула и вышла на улицу. Оглядевшись, она через луг отправилась к пирсу и устроилась на свободной скамейке, не сводя с виллы напряженного взгляда. Приходилось признать – дом был верхом ее мечтаний. Она уже видела, как их будущие дети резвятся в саду, слышала их смех, наполняющий комнаты.

Раньше такие мысли делали ее счастливой, но теперь она была вовсе не уверена в своих чувствах. Ее мучило затаенное беспокойство, нежелание брать на себя обязательства. Ей нелегко было признаться себе в этом, но теперь она боялась замужества. Променять одну зависимость на другую… Она не знала, чего ожидать в будущем.

Какое-то время она просто сидела на скамейке, слушая плеск воды и размышляя обо всем и ни о чем. Ей ужасно хотелось опустить ноги в воду, но она не решалась снять туфли и чулки. «Дама никогда не выставляет ноги на всеобщее обозрение, ни при каких обстоятельствах!» – звучали в голове настояния бабушки и Зильты. Как-то раз ее мать между делом удивилась тому, что женщинам разрешено демонстрировать грудь, а пальцы ног при этом считаются чем-то предосудительным. Но Лили не была уверена, что расслышала ее правильно, а когда бабушка переспросила, что там Зильта бормочет, та только отмахнулась. «А ведь и в самом деле странно», – подумала Лили, удивляясь тому, что никогда прежде не подвергала это правило сомнению.

Как и многое другое в своей жизни.

Она не осмеливалась противиться всем этим установлениям, хотя не видела в них ни малейшего смысла. И теперь, глядя на воду, где зеленые водоросли и опавшие с деревьев листья кружились, уносимые завораживающе медлительным потоком, девушка думала о том, как мало ей было позволено.

Она знала, что выросла в относительно свободомыслящей и открытой семье. Когда Лили было пятнадцать, ее старая гувернантка уволилась, так как ей пришлось заботиться о своей больной матери, и родители не стали нанимать новую, хотя большинству девушек ее возраста не разрешалось покидать дом без сопровождения.

– Все равно тебе скоро выходить замуж. Незачем привыкать к новой гувернантке, все равно скоро нам придется отказаться от ее услуг, – рассудила ее мать.

Китти, конечно, яростно спорила и, сколько могла, противилась этому решению. Но в конце концов ей пришлось смириться: из-за Михеля родители с большой неохотой нанимали новых людей, и никто не стал бы рисковать ради пары месяцев. Никогда ведь не знаешь, кто придет к тебе в дом. Нельзя было допускать, чтобы в городе пошли слухи. Гувернантке же были известны все секреты семьи: ей приходилось доверять, иначе ее присутствие превратило бы жизнь в кошмар. Лили была только рада этому решению: она очень любила Эльзу и сомневалась, что кто-то сможет ее заменить.

Первое время девушке было одиноко без верной гувернантки, но вскоре она ощутила огромное облегчение от того, что никто не следит за каждым ее шагом. Теперь она ездила в музыкальную школу и на уроки танцев совершенно одна. И хотя поначалу Зильта строго следила за тем, во сколько она уходит и приходит, Лили была столь послушна и пунктуальна, что вскоре мать перестала этим интересоваться.

Лили поняла, что все ее приключения последних недель были бы попросту невозможны, находись при ней Эльза. Девушка никогда бы не увидела Йо, никогда не побывала бы в трущобах. Эльза наверняка бы заметила, если бы Лили улизнула из дома ночью, как заметила бы испачканные туфли и пропажу еды с кухни. «Что с тобой случилось, Лили Карстен?» – подумала она и вдруг улыбнулась. Ей нравилась эта новая Лили. А затем, подняв голову, она увидела Генри, который шел к ней через луг. Золотистые волосы трепал легкий летний ветерок. Он казался таким довольным. Внезапно пришедшая в голову мысль заставила Лили закусить губу.

Генри любил прежнюю Лили.

А существует ли она до сих пор?

Карл сидел на кровати, придерживая раненую руку. Мать, стоя на коленях рядом с ним, сердито промокала рану тряпкой. Испуганный этой картиной, Йо опустил на пол мешок, где лежали хлеб и картофель – он только что вернулся с рынка.

– Что случилось? – Йо подошел к брату и вытер слезы с его лица.