Все это наложило на него глубокий отпечаток: их смех, шутки, нескрываемое пренебрежение. Сами того не зная, в тот вечер они заложили фундамент его успеха. Именно тогда в нем зародилось это всепоглощающее желание – показать всем этим ганзейским толстосумам, которые сидели перед ним, надрывая животы от хохота, чего он на самом деле стоит. И ему это удалось: птичий помет в буквальном смысле превратился в золото в его руках, да и бароном он практически стал – дворянство ему уже пожаловали. Но ему было мало преуспеть.

Олькерт не мог этого забыть.

И он не забывал.

Карстен поплатится за свое высокомерие. Олькерт знал, как это устроить.

Герхард Вебер насадил на вилку картофелину и отправил ее в рот.

– «Глюкауф» выйдет в свой первый рейс уже на следующей неделе? – спросил он, жуя, и одним махом опустошил свой стакан.

Перехватив взгляд Зильты, Лили не сдержала улыбки. Мать всегда тщательно следила, чтобы за столом не забывали о хороших манерах. Но, разумеется, главному инвестору мужа она не стала делать замечаний.

– Верно. Мы с Францем непременно там будем, – ответил Альфред. – Спуск на воду уже состоялся, но все равно – такое зрелище не каждый день увидишь!

Франц тоже кивнул.

– Первый нефтяной танкер. Не терпится посмотреть его в деле!

– Разве шведы нас не опередили?

– Да, технически «Зороастр» был первым нефтяным танкером, но он не ходил за границу – курсировал по Каспийскому морю.

Гостиную Карстенов заливал мягкий вечерний свет. В честь прихода важного гостя над большим столом зажгли люстру. На столе, прогибавшемся под тяжестью пышных букетов, стола парадная посуда, которую Агнес с большой помпой достала накануне; украшения дам соперничали в роскоши, а Герта превзошла саму себя в приготовлении праздничных блюд. Все знали, насколько Вебер важен для судоходной компании Карстенов.

Между тем гость задумчиво жевал.

– Верно. А почему его строили не у нас? – спросил он. – В конце концов, для «Андромеды» он ведь не погнушался верфью в Гестемюнде. Надо же – просто взять и переделать парусник в нефтяной танкер! А он соображает!

Альфред кивнул.

– Олькерт рассказывал, что с этим предложением он чуть ли не все местные верфи обошел. Но в Германии не нашлось желающих строить нефтяной танкер с паровым двигателем. Вероятно, его план показался всем не слишком надежным.

– Но кто-то же в конце концов согласился!

– Да, Армстронг и Митчелл из Ньюкасла. Вероятно, у владельцев английских верфей было меньше сомнений. Хотя, боюсь, в этот раз Гамбург принял неверное решение. Странно, обычно Олькерта не обманывает его чутье. Принцип работы механизма неплохо продуман, и если «Глюкауф» добьется успеха, у Ридемана скоро появятся последователи. Пока что танкер движется со скоростью не больше десяти узлов, но если им удастся остановить утечку нефти, то…

– Смотрю, теперь ты иначе заговорил, отец! – заметил Франц, который до этого не участвовал в разговоре, полностью сосредоточившись на еде. – Обычно ты противишься новшествам. – Он снисходительно улыбнулся, но по тому, как он сжал салфетку, Лили поняла, что он злится.

Альфред лишь отмахнулся, открывая бутылочку с соусом.

– Ну, почему же, сын мой, я лишь осторожничаю, ты ведь меня знаешь. Но цифры говорят сами за себя. «Глюкауф» способен вместить три тысячи литров нефти при максимальной осадке в пять метров восемьдесят…

– Интересно получается: то есть здесь для тебя выгоды перевешивают риск, а в случае с нашими кораблями – нет? – прервал его Франц, и Альфред удивленно поднял голову. На мгновение за столом воцарилась напряженная тишина, пока отец и сын молча сверлили друг друга взглядами.

– А что такое нефтяной танкер? – спросила Лили лишь для того, чтобы разрядить обстановку. Она не знала, что вызвало досаду Франца. Возможно, дело в тех котлах, о которых он говорил с отцом на днях. Но в то же время ей действительно хотелось знать, о чем идет речь. Разговоры о кораблях и так не отличались для нее увлекательностью, но когда она даже представить не могла, вокруг чего они крутятся, все это и вовсе превращалось в пытку. Мужчины – только дай им волю! – могли часами говорить только о судоходной компании.

Бабушка бросила на нее грозный взгляд, напоминая, что неприлично встревать в мужскую беседу. Но Лили решила не обращать внимания. В конце концов, задавать вопросы – это не преступление!

Вебер вытер рот и улыбнулся.

– Дитя мое, это очень просто, – объяснил он. – Ридеманн – экспедитор, он перевозит нефть. – Он произнес «нефть» чуть ли не по буквам, будто это было сложное иностранное слово. – Ее перевозят на кораблях, в больших деревянных бочках. Но бочки не удается полностью закупорить, и за время пути они теряют до тридцати процентов своего содержимого. Поэтому Ридеманн придумал другой путь. В прошлом году он создал первый нефтяной резервуар и не так давно сумел установить его на своем корабле.

Лили не понравилось, как он с ней разговаривал – сознательно упрощая и для наглядности подчеркивая каждое предложение жестами. Будто она немедленно потеряет мысль, если он прекратит выбирать самые простые выражения! У него даже тон голоса изменился – он разговаривал с ней, как с несмышленым щеночком. Зильта приподняла бровь. Видимо, она тоже это заметила.

– О, это разумно, – медленно кивнула Лили. – Так на корабли можно погрузить гораздо больше нефти и при этом сократить усилия и расходы на перевозку, особенно при разгрузке, ведь она, наверняка, производится с помощью насосов? Но с такими большими резервуарами, вероятно, в разы повышается риск взрыва. К тому же многие останутся без работы, если больше не нужно будет загружать и разгружать бочки, не говоря уже об их изготовлении и наполнении, – сказала она, с помощью вилки и ножа отрезая себе кусочек рыбы. – Рабочие вряд ли будут довольны!

Вебер удивленно моргнул. Зильта и Альфред обменялись испуганными взглядами. Китти сидела с таким лицом, будто рядом с ней кто-то испортил воздух.

– Что ж, с этим не поспоришь, – сказал Вебер и откашлялся. – А у вас сообразительная дочурка! Герр папа2, должно быть, не раз беседовал с ней о семейном предприятии. – Он натянуто улыбнулся. – Но барышня права. В Нью-Йорке не все благополучно. В день отправления корабля ожидаются забастовки. Люди боятся за свои места. Вдобавок корабль в шутку прозвали «Флигауфом» (то есть взлетающим на воздух) из-за опасности взрыва. А такая опасность действительно существует, но как быть с потерями нефти? Если бы их удалось избежать…

Лили хотела что-то сказать, но бабушка громко кашлянула, кинув на Зильту красноречивый взгляд, и та мгновенно вмешалась.

– Каролина, ты ведь будешь на осеннем балу Олькерта? Мы с Лили уже заказали по этому случаю новые наряды! – обратилась она к фрау Вебер, которая радостно ухватилась за эту тему.

Женщины завели свой, отдельный разговор, и Лили тихо вздохнула, вовлекаясь в обсуждение нового бального платья, что оказалось не намного интересней, чем разговор о кораблях. Она рассеянно вычерчивала вилкой узоры в своем соусе и смотрела в окно, пока дамы щебетали о последних модных новинках из Франции.

– …были арестованы. Уверен, на этот раз их так просто не отпустят! – Голос Вебера достиг ее ушей, и, словно ее потянули за невидимую ниточку, Лили повернулась, вновь прислушиваясь к беседе мужчин.

– О, это ерунда. Только в 81 году из страны выслали 112 человек!

– Да, но теперь, когда социалисты набирают силу в парламенте, их уже не высылают, а сажают!

– И правильно, я думаю. – Франц отодвинул тарелку и знаком попросил горничную налить ему бренди.

– В конце концов, нельзя просто стоять и смотреть, как распространяется эта социалистическая зараза. Пять лет назад они уже были второй крупнейшей партией в Гамбурге после прогрессистов, что же будет дальше?

– Вы говорите о законе против социалистов? – спросила Лили прежде, чем успела подумать, и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Бисмарку должно быть стыдно – изгонять людей за пределы родной страны лишь потому, что они борются за справедливость! – При одной только мысли об этом Лили захлестнула волна гнева. Изабель и Марту, конечно, отпустили, но лишь сперва продержав за решеткой несколько дней, во время которых Лили, Эмма и остальные девушки места себе не находили от волнения.