Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я сделаю для вашего мужа все, что смогу, – пообещала она хрипло. Мгновение они молча смотрели друг на друга, затем фрау Гердер кивнула.

– Спасибо.

* * *

В полном молчании они спустились по лестнице. Выйдя на улицу, Лили споткнулась о камень, и Йо схватил ее за руку. Она высвободилась, и, к своему удивлению, он увидел, что она борется со слезами.

– Теперь вы довольны? – спросила она. – Мне стыдно до глубины души. Вы этого хотели добиться?

Мгновение Йо неуверенно смотрел на нее.

– Я не собирался вас стыдить. Я хотел, чтобы вы поняли, – наконец тихо проговорил он. – Здесь нет вашей вины, это был несчастный случай. И во всем остальном виноваты не вы.

Она кивнула и вытерла слезы, струившиеся по щекам.

– Я ничего не могу сделать, – выдавила она из себя, и он кивнул.

– Вы и не должны… Но все же не стоило обнадеживать их обещаниями понапрасну.

– Я не могла иначе!

– Да, я понимаю, – сказал он. И он действительно понимал.

– Мне лучше уйти. – Она отвернулась, пряча лицо. Видимо, она стыдилась слез.

Мгновение он с беспокойством смотрел на нее. О чем он только думал, когда привел ее сюда?

– Я вас провожу.

На обратном пути он то и дело искоса на нее поглядывал. Слезы не прекращались, но она казалась не столько грустной, сколько сердитой. Каждые несколько минут она вытирала лицо носовым платком, который успел набухнуть от влаги и испачкаться. Йо мучительно подбирал слова, которые могли бы ее утешить, и, к своему изумлению, понял, что сказать ему нечего. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что она плакала, и сбитым с толку, потому что не знал, как ее успокоить.

Когда дома расступились и спутники увидели воды Альстера, Лили вдруг сказала:

– Дальше я знаю дорогу. Спасибо, что проводили! – Голос был холодный, отчужденный. Она злилась на него. И ее можно было понять.

– Я пойду с вами дальше, – настаивал он, но она лишь покачала головой.

– Мне нужно побыть одной. Собраться с мыслями. Прощайте, герр Болтон! – с этими словами она оставила его – подобрала юбки и пошла, почти побежала по улице и скрылась за первым же углом.

Сбитый с толку, Йо почесал голову под кепкой. Потом пожал плечами и повернул назад. Теперь, когда ему больше не нужно было думать о Лили, он свернул в подворотню, и темнота поглотила его. Большая часть гамбургских трущоб была подобна туннелям, настолько застроенными были коридоры и переходы между тысячами дощатых бараков. Йо часто пользовался этими длинными узкими проходами, чтобы срезать путь к удаленным улочкам и внутренним дворам. Но даже он не чувствовал себя здесь в безопасности. Коридоры, по которым часто можно было пройти, только пригнувшись, были слишком темными и грязными. Здесь жили беднейшие из бедняков – зеленщики, чистильщики обуви, уборщики и мошенники всех сортов, с которыми лучше никогда не сталкиваться.

Спустя примерно четверть часа, когда Йо вынырнул из подземного мира в конце Шпиталерштрассе и свернул за угол, он заметил кучку зевак и, заинтересовавшись, подошел ближе.

Маленький мальчик неподвижно лежал на земле. Глаза с желтоватыми белками смотрели в темнеющее небо, будто разглядели там нечто, во что невозможно было поверить. Йо надеялся, что это было именно так. Если есть на свете хоть какая-то справедливость, малыш должен был сейчас наслаждаться королевским пиром в компании ангелов.

А если нет, мальчик умер за пару сережек.

Йо посмотрел на мальчика, чья голова лежала на камнях под странным углом. Ярко-красная кровь медленно пропитывала землю, расползаясь между камнями, как в прожилках листа.

Он стиснул зубы и отвернулся. Толпа тоже начала расходиться. Мертвый уличный мальчишка мог ненадолго привлечь внимание прохожего, но особого волнения или даже сочувствия он не вызывал. Здесь каждому хватало собственных страданий. Может быть, кто-то вызвал полицейских, которые заберут малыша, может быть, наутро об этом позаботятся дворники. И только. Мальчик все равно скоро бы умер, подумал Йо, стараясь не думать о его маленьких, тонких ручках, ввалившихся висках и хриплом дыхании. И все-таки он чувствовал странную боль в сердце. Возможно, оно и к лучшему, сказал он себе, сворачивая на Штайнштрасе и исчезая в очередном темном проходе. Что это была за жизнь? Он изо всех сил старался отогнать назойливые образы из прошлого. Думал о свих братьях и сестрах и был вдвойне благодарен за то, что они дома, в безопасности, не в достатке, зато в тепле и сытости. Вдвойне благодарен за свою работу, которая хотя и требовала усилий, зато спасала его братьев и сестер от участи этого мальчишки.

Может быть, Чарли в баре, подумал он, перемахнув через небольшую стену и закуривая сигарету. Ему срочно нужно было выпить.

Все равно он не сможет сегодня заснуть.

Лили скинула туфли, бросила на кровать расшитую бисером сумочку и принялась нервно вытаскивать шпильки из волос, больно дергая себя за пряди. Управившись с прической, она какое-то время беспокойно расхаживала по комнате. А затем вдруг остановилась, опустилась на стул перед камином и несколько мгновений так и сидела там. Снаружи успело стемнеть, и над водами Альстера поблескивала луна.

В комнате царил полумрак, Зеда еще не зажгла масляных ламп. Большой шкаф с одеждой, комод в стиле бидермейер, на котором были разложены предметы туалета, книжная полка. У нее было столько вещей! И целая комната для нее одной. Она принимала все это как данность, даже иногда чувствовала себя обделенной, считая, что комната могла бы быть попросторней. У Франца, например, было несколько комнат, как и у родителей. Даже комната Михеля была больше – у него было много игрушек и ему нужно было пространство, чтобы «побеситься», как называла это мать.

На мгновение Лили попыталась представить, что живет в одной комнате со всей своей семьей, но у нее ничего не вышло. Она беспокойно поднялась со стула, подошла к умывальнику и, налив в миску воду из кувшина, умыла лицо. Когда она подняла глаза, ей показалось, что из зеркала на нее смотрит совсем другая Лили.

Она вдруг почувствовала себя такой… потерянной. Ведь это было верное слово?

Послышался стук в дверь, и в проеме показалось лицо матери.

– Милая, я принесла тебе ужин.

Лили улыбнулась. Она никогда в жизни не видела мать с подносом.

– Ты принесла мне ужин?

– Ну… – Мать открыла дверь до конца, и из-за ее спины вынырнула Зеда с чашками и тарелками. – Руками Зеды. – Зильта улыбнулась своей маленькой шутке.

– Но я могла бы спуститься вниз!

Лили быстро убрала книги со стола, чтобы горничная могла поставить туда тарелки. Суп, немного мяса с овощами, пудинг и компот на десерт. По будням они всегда ели на ужин «простую еду», как называла ее мать.

Но сегодня эти блюда не показались Лили такими уж простыми.

– Мы подумали, что тебе здесь будет удобнее, тем более что в столовой уже все убрали. Ты еще никогда не возвращалась так поздно. Я поговорю с фрау Рот, это не должно войти у нее в привычку!

Мать опустилась на стул у камина и кивком отпустила Зеду. Кровь бросилась Лили в лицо, ей вдруг стало одновременно холодно и жарко. Только бы ее обман не раскрылся! Она торопливо откусила кусочек мяса и тут же подавилась.

– Ну-ну, не торопись! Проголодалась? – спросила мать, слегка похлопав ее по спине, а затем протянула ей стакан лимонада.

Лили кивнула, моргая слезящимися глазами.

– Я целую лошадь готова съесть! – сказала она, все еще кашляя. Зильта изумленно округлила глаза, а потом рассмеялась.

– Откуда эти выражения? Ты разговариваешь как портовый грузчик! Смотри, не скажи так при отце!

Лили подцепила вилкой горошину.

– Ни в коем случае! – ответила она, и они обменялись заговорщицкими улыбками. Зеда между тем зажгла лампы и расставила по комнате несколько свечей. В этом теплом, трепетном свете мать Лили выглядела юной и очень красивой. Зильта встала, поцеловала дочь в щеку, пахнущую ландышем, и подошла к двери.

24
{"b":"858061","o":1}