Кучеру в самом деле пришлось отъехать на два квартала, потому что наблюдавшая за ним банда подростков начала бросать в лошадь комья грязи. Когда Лили и Герда, наконец, отыскали его, старая дама села в карету и снова наклонилась к девушке из окошка.

– В какой-то момент дороги назад не будет. Подумай об этом, прежде чем решиться на следующий шаг! – сказала она.

Лили кивнула. Слезы успели высохнуть, но она вдруг почувствовала невероятную тяжесть, глядя вслед карете, которая вскоре исчезла за углом. Ей казалось, что с отъездом Герды обрывается последняя ниточка, связывавшая ее с прежней жизнью.

– Это ничего не меняет. Дороги назад не было с самого начала, – пробормотала она. На мгновение она замерла посреди улицы, глядя в пространство и борясь с охватившей ее печалью. А затем решительно повернулась и пошла к себе.

Герда наклонилась вперед и постучала тростью по потолку кареты.

– В Бельвю, Рейнхард! – крикнула она, когда кучер, замедлил ход лошадей, чтобы лучше слышать ее распоряжения.

И вскоре они уже ехали по подъездной дорожке, что вела к вилле Карстенов. После смерти Китти она была здесь лишь однажды. Произошедшее все еще не укладывалась у нее в голове. До чего это было непохоже на ее старую подругу – этот недостойный конец! Без соблюдения приличий и полагающегося уединения, в одной ночной рубашке, чуть ли не на глазах у слуг! Боль, должно быть, свела ее с ума, это было единственное возможное объяснение.

И все-таки… По спине Герды пробежал холодок, когда она посмотрела на дом. Теперь и мальчонки с ними нет. До недавнего времени это был дом, полный жизни, дом одной из самых душевных семей, какую она знала. А теперь – куда все делось? – он словно угас, темные окна смотрели едва ли не враждебно.

Позже, когда она сидела в гостиной с Зильтой, к ним присоединился Альфред. Он, казалось, считал своим долгом побеседовать с ней – расспрашивал ее о том о сем, долго собирался с силами, чтобы заговорить о матери. Герда заметила, что они с Зильтой держались друг с другом очень отстраненно. У обоих залегли темные тени под глазами, но, несмотря на свое состояние, они изо всех сил старались поддерживать видимость нормальности. Альфред успел поседеть, посеребрились и виски Зильты. Последняя, помимо прочего, пребывала в странном оцепенении, и, к своему величайшему изумлению, Герда заметила, что ее всегда безукоризненная прическа сегодня казалась неряшливой. Михеля и Лили старательно обходили молчанием.

Когда Альфред, наконец, оставил дам наедине, Герда, дождавшись, когда за ним закроется дверь, повернулась к Зильте.

– Я только что была у твоей дочери.

Зильта побелела, как полотно. Чайная чашка выскользнула у нее из рук и с грохотом упала на пол.

– Ты знаешь, где она? – прошептала женщина. – Знаешь, где Лили?

– Я так и знала, что здесь творится что-то неладное! – торжествующе воскликнула Герда. – Она рассказала мне, что ты ни разу не попыталась с ней связаться или увидеться. Это не похоже на твою мать, сказала я. Но она, должно быть, решила, что ты больше не желаешь ее знать. Ведь это не так? – Она с любопытством наклонилась вперед.

– Конечно, нет! – На щеках Зильты выступили красные пятна. – О, сколько раз я писала ей! Франц и Альфред взяли на себя отправку писем. Они не хотят, чтобы я знала, где она.

– Что ж, мне неприятно тебя огорчать, но, похоже, твой муж и сын все это время тебя обманывали, Зильта, – спокойно объяснила Герта. – Лили так и не получила твоих писем. Как и ты ее, полагаю?

Зильта ненадолго закрыла глаза. Ее рот сжался в узкую линию.

– Если честно, я предполагала нечто подобное, – тихо сказала она. – Мне нездоровилось в последнее время. Часто приходилось лежать в постели. – На этих словах она инстинктивно прижала руку к низу живота. – Они беспокоятся за меня. Альфред думает, что все это и так сказалось на моем состоянии. Наверное, они просто хотели меня защитить. Но как они могли заставить меня поверить в то, что моя дочь… – Она покачала головой. – Так где же она? У тебя есть ее адрес?

– Есть. Но твой муж прав, Зильта. Ни в коем случае не ходи туда в одиночку! Это опасный район. Обещай мне!

Зильта взволнованно кивнула.

– Боже мой, и там она живет? Одна? Но как она, у нее все в порядке?

– Ох… – замялась Герда. – Насколько позволяют обстоятельства, у нее все хорошо. И хотя я ничего не могу говорить с уверенностью, что-то подсказывает мне, что она живет не одна.

– Ты хочешь сказать… с мужчиной? – Зильта побледнела еще сильнее. – Но с кем? Кто это может быть?

– Не знаю, но я видела у двери мужские ботинки.

– Что же сталось с нашей семьей… – вдруг прошептала Зильта. – Все ведь было так хорошо.

Теперь по ее щекам текли слезы. Герде очень хотелось обнять ее, но хотя она и годилась Зильте в матери и знала ее двадцать лет, приличия этого не позволяли, поэтому она только ободряюще похлопала ее по руке.

– Напиши своей дочери, Зильта! Она ждет тебя.

Той ночью Зильта долго не могла уснуть. Она смотрела, как луна блуждает над Альстером, прислушивалась к дыханию мужа, который впервые в жизни показался ей чужим. Когда часы в холле пробили два, она тихонько встала, схватила халат и туфли и, выскользнув из комнаты, отправилась в кабинет Альфреда. Она не осмелилась зажечь лампу, но на помощь пришла луна, которая и здесь заливала комнату серебристым светом, проникая внутрь сквозь большие окна. Зильта бросилась к письменному столу и вскоре нашла то, что искала. На протяжении долгих лет совместной жизни она знала, что у Альфреда есть тайник, но у нее никогда не было причины туда заглянуть. Она всегда доверяла мужу. Но теперь все изменилось.

Дрожащей рукой она вытащила письма и без труда узнала почерк дочери. Всхлипывая, она торопливо сунула их в карман и осмотрелась в поисках карты города. Снова и снова она вслушивалась в тишину дома. Когда из камина раздался треск бревен, она вздрогнула.

Наконец, обнаружив то, что искала, она поднесла карту к окну и, проведя пальцем по улицам, – мимо вокзала в сторону гавани, – нашла нужный адрес. Она заучивала улицы наизусть, мысленно повторяя их снова и снова, бормоча под нос названия переулков, пока не убедилась, что точно знает дорогу. Затем она на цыпочках прошла в прихожую и достала из шкафа пальто. И вскоре она уже спешила вниз по темной подъездной дорожке, скрываясь в тени кустарника.

Это была звездная, тихая ночь. Прежде Зильта никогда не ходила одна в темноте. Если подумать, она вообще не была одна – без кучера, без сопровождения. И точно не в этой части города. Тихий и безлюдный, Гамбург казался ей чужим. Дыхание взмывало в ночное небо белыми облачками пара, каблуки цокали по булыжникам, пока камни не уступили место полузамерзшей грязи и слякоти, и туфли не начали вязнуть в нечистотах. Зильта накрыла голову шалью, низко опустив ее на лоб, руки спрятала в муфту – и все равно успела озябнуть. Но она выбрала верное направление, все указатели соответствовали тому, что она запомнила.

Зильта долго шла вперед, удаляясь все дальше от знакомых мест. Она никогда не была здесь раньше. Всякий раз, как она поднимала голову и видела нужное название улицы, ее охватывало краткое чувство триумфа. Но вот, собираясь в очередной раз свернуть, она вдруг остановилась. Указателя не было.

– Он должен быть здесь, – пробормотала она, оглядывая дома. Может быть, знак отвалился? Улица была темной и безлюдной. Только кошка мяукала, да из соседнего кабака доносились громкие крики. – Или мне нужен следующий? – Она осмотрелась по сторонам. – Нет, сюда, а потом налево, – пробормотала она и решительно зашагала дальше.

Из каналов доносился запах гнили, улицы становились все уже и уже, по водостокам, тихо булькая, струилась бурая жижа. Она все шла и шла – мимо танцевальных залов и подвальных пивнушек, мимо женщин, в игривых нарядах поджидавших клиентов, мимо нищих и бездомных, что рылись в мусоре. Она шла вперед с такой решимостью, словно только этим и занималась всю свою жизнь.