Он подкидывал на ладони артефакт – что-то вроде кошачьей лапы с когтями и вмурованными камешками. А ведь ещё есть «Касание боли» – кузен надевал его в комнате, и огненный в другом кармане, на поясе – кинжал… отменная экипировка, братишка.

– Легче не бывает. Набиваешь карманы, – я покосился на золотых рыбешек, которые резвились в крови. – И в тоннель, из тоннеля можно в Трестейю, там есть лодки, да и в Айлор можно проводников найти. Или к виру. Дверь я за тобой задраю, Арделл и её работничков задержу. Ты сбежал, я тебя не видел, всё будет чисто-гладко, Эрли.

Проникновенность на моей физиономии оставила кузена равнодушным.

– Чисто? Гладко? Ты в своём уме, вообще? Потерял товар, потерял команду – да меня в порошок за такое сотрут. Решат, что я всех сдал законникам. А ребята, с которыми я работаю, знаешь ли, не любят «крыс».

Что у меня с детства отменно получалось – так это состроить рожу простака и в упор не замечать намёков.

– А что, у тебя есть другие планы? Эрли, вир побери, да ты сам в это влез! Какого черта меня не слушал? Отпустил бы в питомник, я выполнил бы Гильдейское задание, потом к тебе сюда… нет, ты полез угрожать Арделл – хотя я же тебя предупреждал… И она предупреждала.

Всё снова складывалось до омерзения неправильно: Эрли не торопился кидаться подбирать золотишко из крови. И вовсе не поглядывал на соблазнительный тоннель за приоткрытой дверкой. Ходил, прищёлкивал пальцами, мотал головой, будто в детстве, когда продумывал очередную проказу. Вот-вот откинет волосы со лба, ухмыльнётся, скажет: «Ну что, Лайли, в прошлый раз по твоей вине засыпались, а? Вот ты теперь пойдёшь и отвлечёшь деда Джорта от яблок…»

Он откинул волосы. Вздохнул, ухмыльнулся.

– Выходит, что ты кое-что должен мне, Лайли. Раз уж эта тварь пришла сюда из-за тебя. И раз уж это ты не дал мне её убрать сразу. Так что тебе придётся исправить кое-что, а, братишка? Она же тебе доверяет, да? И я думаю, тебя-то её зверь не тронет. И кто там ещё – устранитель? Тут тоже придётся как-то решить – так что ты уж пошевели мозгами, что у него там за Дар, как прихлопнуть…

– Э-э-эрли…

– Знаю, что ты не по этому делу, но уж что тут сделаешь, а? Клинок Мечника, не хочу я бежать, Лайли. Товар, проход… ребята мои. Так что сам видишь – единственный выход.

Когда так говорил Эрли – все остальные выходы начинали казаться жуткой глупостью. Оставался один: убрать чёртову варгиню, отравить её кошку или спустить на неё сторожевых, с этим устранителем потом тоже что-нибудь придумаем…

– Артефакты у меня тут есть – неплохой тайничок, пара-тройка и на алапардов сгодится, так что…

Я опёрся ладонью о косяк, зажмурился: нужно было подобрать слова, пояснить, что не выйдет, что безопаснее и проще – уйти, что я помогу ему потом: выкрутиться, договориться с кем угодно или скрыться от кого угодно, только бы сейчас…

И тут он добавил – невинным тоном, каким иногда отвечал на упрёки и нотации дядьки Текра:

– Я, кстати, не говорил тебе насчёт твоей дочки?

Ладонь дрогнула – и на дереве распустились морозные узоры.

– Моей дочки?

– Ага, у меня-то как-то не сложилось – детишек завести. Малышка Дебби. Ты же по-прежнему считаешь её своей дочкой? Только ты же к ним не наведывался, а я, когда тебя искал – приглядывал за ними, всё думал – ты объявишься. А я не говорил, да?

Я помотал головой – не говорил. Развернулся от двери вполоборота – непременно нужно было посмотреть ему в глаза, просто удивительно – сколько времени я этого не делал как следует… Что у тебя там в глазах, Эрли? Там есть что-то от того самого мальчишки, которого я столько раз вспоминал сегодня? От парня, который защищал меня в учебке? Законника, который всегда был «за своих»?

– …выросла – просто не узнаешь. Красотка, я бы сказал – огонь-девчонка. В самом расцвете. Ты же понимаешь – если вдруг до меня доберутся из-за срыва этой сделки… и с ней может всякое случиться. Выйдут на мои родственные связи… племянница всё-таки… что такое, Лайли? Взгрустнул?

– Нет, – шепотом сказал я. – Не-а, мне… вполне себе весело.

Смех царапает меня изнутри. Выходит колючками из груди, поднимается к горлу. Оборачиваясь истошным, неистовым крысиным визгом – раздирающим и безумным, который я должен был слышать давно, да вот – оглох, наверное.

– Ты… прав, Эрли, – имя осело блевотной дрянью на губах, пришлось подсластить улыбочкой. – Хорошо, что ты напомнил. Как это я забыл про Дебби. Ты прав. К чёрту Арделл, в расход её. Вместе с кошаком… а этого устранителя я сам грохнуть хочу, уже с полгода. Ничего нет важнее, чем родная кровь, а?

Он кивал, впившись в меня глазами – а я улыбался и давал расклад как в старые времена: нужно непременно поглядеть артефакты. Где тайник? Что там есть? Алапарда можно попробовать взять снотворным, у меня с собой, но маловато, и нужен узкий коридор, заманить туда алапарда; с Нэйшем сложнее, там Дар Щита, так что пока просто запереть, потом прикончить, берусь заманить, ты знаешь, у меня получится, особенно если ты меня прикроешь…

Эрли так нравилось это. В прежние времена. Задавать направление, ставить задачу. Бросать в меня исходными и наблюдать – как я протягиваю ниточки от «Дано» к «Решено». Им всем это нравилось – всем, кто знал, как легко у меня сгибается хребет перед сильными, и они все этим пользовались с радостью…

– …в общем, с Нэйшем точно нужна будет твоя помощь…

Наверное, я после задуманного не смогу спать. Хорошо, что у меня ещё остались ночные дежурства. А наша прелестница-нойя варит на изумление хорошее снотворное.

– Лук Стрелка, надо же, Лайли…

Эрлин смеялся – не раскатисто, как обычно, а бесшумно, обнажая зубы в оскале. Соединил пару раз ладони в аплодисментах.

– Расписал это всё… Задумал меня сдать, да? Что там – по затылку стукнуть или просто подсунуть вашим работничкам? Только вот я же тебя знаю как облупленного.

Грызун внутри зашёлся в визгливом хохоте, отмахиваясь лапкой. Мол, ой, уморил – кого ты знаешь? Ты был на Рифах? Бежал с них? Был где-то неподалёку, когда вечный страх гнал меня – от одной помойки к другой?

– Это же ты нас сдал, – вдруг сказал кузен почти ласково, и жирная тварь внутри охнула и присела на окорочка. – Ладно тебе, братишка… я никогда в этом и не сомневался. Ты же всегда прогибался перед сильными. Спасибо, что не назвал меня – но ты что же, решил это исправить вот сейчас, а? Закинуть меня на Рифы, чтобы я там сгнил и не мешал тебе преспокойно обтяпывать дела в питомничке?

– Тебе не нужно было угрожать моей дочери.

Я отвратительный отец. Худший из отцов. Не видел дочь тринадцать лет – с того момента, как она мелькнула в Водной Чаше за девятницу до суда…

– О как, – подменыш, который нацепил облик кузена, покачал головой. – Из-за паршивого намёка вот так, сдать на Рифы… кто ты там в Гильдии, Лайли? Ты же так и не ответил, когда я спросил? А я вот думаю – ты не «делец», я так думаю, там совсем другое… «крыса», верно?

Грызун с пообтрепавшейся шкуркой, который лихорадочно выискивает: что же делать.

– Хотя мог бы и догадаться – у тебя ж так хорошо это всегда получалось. Подставлять, уползать в тени… выплывать, а? Ну, так давай малость сыгранём, Лайли. В старую такую игру, помнишь, в деревне-то ещё… крыс загоняли.

«Айда в ”загони крысу “! – звенит голос рыжего мальчишки в памяти. – Гляньте, жирная такая!»

Да уж, жирновата, старовата, прыть не та… куда деться крысе, когда её всеми силами загоняют в угол?

Не палками. Усмешкой и колким шепотом:

– Вот и посмотрим, как ты справишься, братишка. Давай я тебе обрисую, что будет, если ты таки сдашь меня этой своей варгине. Угадай, что она услышит о твоей работе на Гильдию? И о твоём задании с закладом? Ну как, стены сдвигаются, Лайли?

Стены сдвигаются. И всюду закрытые двери, я мечусь, уворачиваясь от ударов, и несусь вдоль стен, обдираю кожу с носа в поисках укрытия, и уже знаю, что впереди…

Тупик. Угол, к которому гонит меня палка-шёпот.