Клинк-клинк-клац…

Стиснув зубы от надоедливой, непрекращающейся боли в ступне, Теолрин побежал вперед. Мог ли он даже предположить, что однажды окажется в сердце ковенской Твердыни? В месте, где собраны, если верить Факелу, величайшие предметы времен Инхаритамны. В месте, где, скорее всего, Летающие могут общаться с самими Небодержцами…

Клинк-клац. Клинк…

— Факел! — Встревоженный голос резко остановившегося Копья рассек мелодию, издаваемую ботинками. — Стой! Что-то здесь не то! Там…

Вспыхнул свет — высоко, гораздо выше самого высокого из рядов голубых светильников. Остановившись, Теолрин приподнял голову и замер в изумлении. Свечение — яркое, почти как дневной свет — исходило из сводчатого потолка. Он сверкал, как многогранный кубок, всеми семью священными цветами, разгоняя тьму из глубин зала и высвечивая не только их отряд, но и разбросанные вдоль дугообразных стен альковы. Альковы, в которых Теолрин, опустив взгляд, с ужасом увидел припавших на одно колено людей. Людей, державших в руках небольшие, почти незаметные вещицы, представляющие собой соединение вершины инженерной мысли и обузданную человеком мощь стеклянной стихии.

Он не успел ничего сделать, даже сказать — ровно в это же мгновение тишину разорвало пение спущенных механизмов стеклострелов.

«Нас ждали», — с горечью понял Теолрин, прежде чем десятки, если не сотни маленьких, но хорошо заточенных и крепких стекол обрушились со всех сторон на их беззащитный отряд.

* * *

— Глянь, этот еще дышит.

Сердце Джейл едва не выпрыгнуло прочь из груди, когда Клэйв нарушил тишину своим комментарием.

Они находились в каком-то высоком темном зале, где произошло сражение… или, если точнее, настоящая бойня. С десяток трупов были разбросаны по залу, а вымощенный плитками пол был припорошен осколками и оружием. Клэйв сидел на корточках рядом с одним из окровавленных солдат Ковена, одной рукой сжимая меч, а другую держа рядом с лицом поверженного.

Не переставая оглядываться, Джейл направилась к нему. Она не могла не признать — от картины, что предстала минуту назад перед ее глазами, ей все больше становилось не по себе. Пожалуй, если уж быть совсем честной с собой, она испытывала страх. Страх неизвестности. Страх возможного разочарования — например, если они придут слишком поздно… или, наоборот, слишком рано. Даже простой страх за собственную жизнь ощущался сейчас примерно так же ярко, как, например, на Щетине Кельма, когда стеклянный ливень едва не изрешетил их троицу. Раньше, в годы путешествий по Таолу в поисках убийцы отца, она всячески убеждала себя в том, что страх — удел слабых духом. Что она должна научить себя никогда и никого не бояться. Лишь несколько лет спустя она пришла к осознанию того, что бояться — это нормально. Более того, это не просто нормально — это правильно. Страх отрезвляет. Страх уберегает тебя от глупостей, что ты можешь совершить… пусть и не всегда. Страх — это то, что отличает людей от Небодержцев… и, возможно, от Летающих.

При мысли о Летающих Джейл испуганно обернулась в сторону коридора, из которого они пришли. Здесь, среди трупов, Летающих не было, так что, наверное, она бы не сильно удивилась, появись кто из них здесь и сейчас… Что они с Клэйвом могут против воина, наделенного божественными силами? Абсолютно ничего. Там, во дворце, они и со Стеклянным Рыцарем не сумели справиться, при том, что сражались втроем…

Джейл остановилась в шаге от тяжелораненого мужчины и, последовав примеру Клэйва, присела с другой стороны от него. Меч она положила поверх коленей.

— Ты. Слышишь меня? — негромко спросил Клэйв, приблизив лицо к воину Ковена.

Тот часто и тяжело дышал. Его нагрудный панцирь был весь залит кровью, так что понять, куда именно он ранен, было попросту невозможно.

— Кажется, он не слишком разговорчив, — вскинув бровь, заметила Джейл.

— Ничего. — Клэйв хитровато прищурился. — Это поправимое дело. — Держа меч наготове, Клэйв подался корпусом вперед и принялся водить левой рукой по груди умирающего. Наконец, его ладонь остановилась, а в следующую секунду пальцы Клэйва опустились внутрь раны.

Воин Ковена заорал и задергался; из его левого глаза потекли слезы, а изо рта брызнула кровь.

— Кто. На вас. Напал? — В этот момент Клэйв казался самым настоящим инквизитором, безжалостным и безразличным к чьим-либо страданиям.

Мужчина продолжал извиваться, как червь, и что-то мычать.

— Говори! — Клэйв надавил сильнее, и умирающий издал полный боли крик. Его руки потянулись было к ладони Клэйва, но Джейл ловко перехватила их за запястья.

— Лучшей отвечай, дорогуша, — ухмыльнулась она, надеясь, что ухмылка вышла достаточно устрашающей. — И побыстрее.

— Это… — Раненый сплюнул кровью. — Это был Факел… со своими псами… Мы знали это…

— В каком смысле «знали»? — уточнил Клэйв, опередив Джейл. — Вы знали, что он нападет на Ковен?

— Да… — прохрипел мужчина. — Нашей задачей было… заманить его дальше… — Джейл едва не ослабила хватку, когда внезапно на пожилом и измученном лице воина промелькнула безумная улыбка. — Заманить… в ловушку… на верхнем этаже…

— Что ты несешь? — со всей презрительностью, на которую она была способна, спросила Джейл. — Хочешь сказать, вы добровольно отправились на верную смерть?

Умирающий издал звуки, похожие на смесь бульканья и смеха.

— Ты… Вы… ничего не понимаете… — Взгляд мужчины метался от нее к Клэйву. — Вы можете видеть, но… вы слепы… и глухи…

Джейл с раздражением закусила губу. Долбаные чокнутые фанатики… Ну хотя да, кого еще мог нанять себе Ковен на службу?

— Среди воинов Факела, — произнесла Джейл, — был молодой человек, с порванной местами одеждеой, с мечом гвардейца и чуть прихрамывающий на левую ногу?

— У Факела… — Воин надолго закашлялся. Ручейки крови растеклись по его шее и горлу, сливаясь с озерами крови на панцире. — У Факела нет воинов… Только глупцы, которые поверили в его сказки о новом, лучшем мире…

А затем воин начал смеяться. В его глазах, Джейл готова была поклясться, бушевало самое настоящее безумие. Безумие человека, свято уверенного в том, что умирает за что-то действительно важное.

Джейл расслабила хватку на запястьях безумца и поднесла руки к его шее. Затем чуть сдавила ее и с хрустом выкрутила. Смех оборвался. Глаза воина остекленели, а голова с легким стуком ударилась о плитку.

В гнетущем молчании они с Клэйвом одновременно поднялись на ноги.

— Что он там сказал? — осторожно произнесла Джейл, посмотрев на Клэйва. — Что-то про ловушку на верхнем этаже?

Клэйв кивнул.

— Но на верхнем этаже чего? — произнес он в недоумении.

Джейл указала острием инквизиторского меча в ближайшую стену. Страх, щекочущий ее спину ледяной дрожью, теперь начал соседствовать с решительностью.

— Думаю, — сказала она, — здесь может быть только один подходящий вариант.

* * *

Поддавшись инстинктам, Теолрин отскочил к ближайшей колонне.

Этот прыжок, в который он вложился без остатка, растянулся почти что в целую вечность. Вечность, что наполнилась звоном бесчисленных осколков. Вечность, в которой звучали короткие, обрывочные приказы Факела и Копья. Вечность, в течение которой Теолрин успел понять, что их — всех их — перехитрили, как слепых, глупых и самонадеянных стариков.

А затем вечность закончилась — ровно в тот момент, когда по приземлении его левую ногу, чуть выше колена, прострелила боль.

Адская боль.

Теолрин едва сдержал крик и не выронил меч — настолько внезапной и сильной была эта пронзившая ногу вспышка. Он даже не сразу понял, чем именно она была вызвана. Лишь когда он, пыхтя и стискивая зубы, заполз под покров исполинской колонны и, плюхнувшись на задницу, опустил взгляд, то увидел торчащий из икры синий осколок, сужающийся на конце. И пятно крови, что растекалось, пачкая штанину и обдавая его кожу какой-то непривычной теплотой.

— Твою ж мать, — прохрипел Теолрин, опуская меч на пол.

Его слова были едва слышны на фоне звона и криков: похоже, многие стеклострелы нашли свои цели. Скосив взгляд, Теолрин увидел, как воины Факела падают навзничь — в основном те, что разбрелись по сторонам от главного коридора между колонн. Те, что держались поближе к Копью и Факелу, уцелели… Судя по вскинутым рукам Факела, тот не то создал какой-то щит, не то просто разбросал направленные в его сторону осколки — в любом случае, сумел спасти тех, что держались рядом. Теолрин мысленно проклял себя за то, что не догадался держаться поближе к командиру. Что ему делать теперь, с такой раной? Любое движение левой ноги теперь отзывалось острой, безжалостной болью не только в ступне, но по всей ноге. Даже мысль о том, чтобы просто встать, казалась ему каким-то безумием — что уж говорить о том, чтобы продолжить путь.