— Эй ты! — крикнул ему мужчина с мечом, подбегая к тачке. — Ну все, побегали, и хватит! Давай-ка, подними руки и медленно встань.

«Ага, щас».

Теолрин приподнялся на колене, и окружающее пространство заскользило перед его взором. Он с сожалением понял, что, поднявшись, не успеет отбежать достаточно далеко, чтобы избежать удара меча. Нужно было найти способ противостоять противнику… Вот только какой?

Первое правило поножовщины, о котором он узнал на собственном опыте, гласило: всегда носи с собой нож, кинжал или клинок. С этим, Теолрин, правда, несколько просчитался, решив, что на встречу с клиентом абсолютно незачем брать оружие. Однако было и второе правило. Оно звучало примерно так: если дело дошло до поножовщины и тебе ее не избежать, используй для обороны любые подручные средства.

Взгляд Теолрина метнулся к стеклам, что заполняли тачку. Большинство из них — насколько он видел в судорожно мечущихся отсветах факела — были самыми что ни на есть обыкновенными: в полтора-два пальца длиной и пару дюймов шириной. Однако его опытный взгляд стеклосборщика мгновенно приметил белую ворону среди черной стаи: длинный, почти с пол-руки, осколок. Теолрин совсем не горел желанием браться за него без защитных перчаток, но… Слишком уж быстро сокращалось расстояние между ним и мужчиной с мечом.

Стиснув зубы, Теолрин вытянул руку и ухватился за стеклянный осколок. Затем, сжав за более широкую часть, потянул его на себя, одновременно разворачивая корпус в сторону мужчины с мечом. Насколько Теолрин видел в отсветах факела, меч у противника был простой — из зеленого стекла. Это обнадеживало.

Меч в руке противника рванулся вверх, над головой, а затем со свистом опустился вниз. Теолрин едва успел поставить горизонтальный блок своим осколком. Стекла со звонким лязгом встретились между собой. Осколок Теолрина выдержал. Противник, несколько удивленный, отскочил и снова замахнулся. Учитывая, что с другой стороны тачки к нему подбирался второй преследователь, Теолрин решил не затягивать бой. Чуть отведя локоть назад, он метнул осколок в мужчину и, игнорируя кровоточащую ладонь, тут же пружинисто вскочил на ноги. Противник легко отступил в сторону от траектории полета осколка, однако этого времени Теолрину хватило, чтобы развернуться и броситься бежать. Колено предательски раскалывалось, но этот фактор казался ему сущей мелочью.

Огни факела высветили лестницу, уходящую куда-то наверх. Прерывисто дыша, Теолрин добежал до нее и, цепляясь за перила, рванулся вверх по скрипящим под подошвами ступенькам. Позади него громыхали, не отставая, ботинки преследователей. Достигнув верха лестницы, Теолрин развернулся.

Его дыхание сбилось, ладонь неприятно щипало, а нога и ребра продолжали изнывать. Противник, с мечом наизготовку, уже достиг середины лестницы. Теолрин повертел головой, однако ничего толком не успел разглядеть. Дождавшись, когда мужчина поднимется еще на пару ступеней, Теолрин сошел с верхней ступеньки, резво шагнул ему навстречу и, прежде чем тот успел взмахнуть мечом, впечатал свой кулак ему в грудь. Тут же приблизился к нему, одновременно выбрасывая левую руку вперед и перехватывая правую руку противника за запястье. Тот попытался вырвать руку, но безуспешно — Теолрин сжал ее, словно тисками. Правой рукой он двинул противнику по ребрам, затем попытался ударить в голову, но тот перехватил его кулак своей ладонью. Пыхтя и кряхтя, словно неопытные любовники, они принялись давить друг на друга корпусами и руками. К облегчению Теолрина, лестница была достаточно узкой, чтобы второй мужчина не мог присоединиться к их спаррингу. Мимоходом Теолрин подумал о том, что будь он профессиональным воином, то смог бы на такой лестнице сдерживать наступление целого отряда. Если у этого отряда не будет стреклострелов, конечно же.

Что было некстати — так это то, что противник оказался отнюдь не дохляком. Несмотря на то, что тот стоял на пару ступенек ниже, он умудрялся не только сдерживать натиск Теолрина, но и выталкивать его обратно на верхнюю ступеньку. Теолрин напрягал все мышцы, однако чувствовал, что ему не хватает опыта, чтобы понять, как именно бороться. Конечно, пару раз ему доводилось принимать участие в пьяном мордобое — но то все-таки было другое. Плюс, здесь на кону стояли совсем иные ставки.

Внезапно противник зарычал и двинул Теолрину коленом по бедру. Теолрин стиснул зубы и ответил ударом головы в лоб мужчины. От удара перед глазами заплясали искры. Голова загудела, словно он на протяжении часа слушал колокольный звон. Противник на мгновение утратил равновесие, и Теолрин, изогнувшись корпусом, повалил его влево, на перила. Он усилил хватку, и пальцы противника, удерживающие меч за рукоять, разжались. Клинок упал вниз и со звонким лязгом врезался о пол.

Второй мужчина, что все это время стоял на нижних ступеньках с факелом и мечом, бросился вперед, в открывшуюся брешь. Не переставая давить руками и корпусом на противника, Теолрин двинул второму ногой с размаха. Удар пришелся по левой руке, и факел, расплевавшись искрами, улетел вниз следом за мечом. Вернув ногу обратно, Теолрин расцепил руки и ухватился ими за плечи своего «спарринг-партнера». Тут же вздернул его и, проигнорировав удар под челюсть, вбросил весь остаток сил в то, чтобы перекинуть головореза через перила.

— Стой! — крикнул тот. — Я…

Его крик оборвался, когда Теолрин бросил его вниз. Секундой спустя раздался глухой удар. Расстояние до пола едва превышало человеческий рост, так что тот не должен был умереть — только покалечиться; в планы Теолрина не входили убийства.

Однако не успел Теолрин порадоваться своему милосердию, как боковым зрением приметил резкий росчерк сбоку от себя. Второй противник уже оклемался от пинка ботинком и замахнулся мечом. Теолрин успел лишь понять, что никак не сумеет увернуться от удара. В конце концов, у него уже попросту не оставалось сил что-либо делать. Только стоять на месте и надеяться, что разрез от стеклянного лезвия принесет ему быструю и безболезненную…

Громадная тень поднялась над мужчиной с мечом, а ровно через миг появившийся из ниоткуда кинжал вонзился в его шею. Меч остановился на полпути к Теолрину и выпал из руки ничего не понимающего врага. Джейл выдернула кинжал из шеи, развернула мужчину лицом к себе и с горловым рыком всадила оружие ему в грудь. А затем, видимо, для верности, еще раз. Лишь затем она бросила его бездыханное тело на ступеньки и, вытерев ладонью лоб, посмотрела на Теолрина.

— Хорошая работа, — кивнула она ему. — Молодец.

Теолрин только сейчас понял, что стеклянный ливень почти затих. А еще он понял, что его конечности дрожат, в горле пересохло, а голова и грудь болят, словно его избивали дружной командой на протяжении нескольких минут. Переводя дыхание, он потер ноющую от удара челюсть и медленно скосил взгляд на труп рядом со своими ногами, вокруг которого, едва заметная в темноте, уже растекалась темная лужица.

— Ты… — Он сглотнул. — Убила его?

— А что, по-твоему, я должна была с ним сделать? Пригласить на свидание? Разумеется, я убила его!

Не дожидаясь ответа, Джейл принялась спускаться с лестницы. Цепляясь левой рукой за перила, Теолрин последовал за ней. Произошедшее на этой лестнице все еще казалось ему чем-то нереальным. Каким-то кошмарным сном, которого не должно было быть.

И все же он был.

Спустившись по ступенькам, Теолрин принялся оборачиваться в поисках силуэта Джейл — сброшенный факел почти погас, так что видимость была отвратительной. Джейл он увидел рядом с первым головорезом, что, скорчившись, стонал и лепетал что-то про стекла в боку и сломанную ногу.

— Джейл, — Теолрин шагнул вперед, — ты ведь не собираешься…

Наклонившись, Джейл перерезала головорезу горло. Теолрин был почти уверен, что ни один мускул не дрогнул на ее лице. Затем его напарница вытерла кинжал о штанину убитого, после чего заткнула его себе за пояс, встала и в два шага оказалась рядом с Теолрином. Он едва подавил желание отойти от нее подальше — несмотря на то, что своим появлением она спасла ему жизнь. За свои двадцать два года Теолрину еще не приходилось так близко смотреть в глаза смерти, и ощущения от происходящего были донельзя противными. Хотелось не то хорошенько надраться, не то, наоборот, блевать до тех пор, пока из головы не исчезнет образ Джейл, перерезающей горло еще живому человеку.