Воображение тут же нарисовало красочную картинку. Видимо, так мое сознание защищалось от того, что должно было произойти. Если смеешься над чем-то, уже не так страшно.

Словно в ответ, скрипнула, открываясь, дверь.

В общем, как в анекдоте. Ну да, ужас. Но не ужас-ужас. Ни колпака, ни рубашки. То есть рубашка как раз в наличии, но самая обыкновенная - белая, короткая. И такие же белые подштанники по колено.

- Спокойной ночи, сударыня, - равнодушно сказал он, забравшись под одеяло подальше от меня и повернувшись спиной.

Э-э-э… это как?

Любезный супруг, а мы трахаться-то будем – или где?

Нет, конечно, спасибо, если не будем, весьма признательна, но… Вот правда, как-то даже обидно, честное слово!

Это был мощный коктейль из облегчения, недоумения и досады. И, пожалуй, недоумение в нем преобладало.

Лорд импотент? Или я ему настолько омерзительна? Или... что?

Черт, что за фигня тут происходит?!

Наверно, выпей я за ужином чуть больше, так в лоб и спросила бы.

Впрочем, возможность догнаться как раз была: на столике у окна стоял прозрачный кувшин с вином, два бокала и ваза с фруктами. В прошлой жизни я особо спиртным не злоупотребляла, но бывали ситуации, когда расширитель сознания оказывался очень даже кстати. Вот и сейчас – тоже.

Выждав немного в надежде, что Келлин уснет, я встала, налила вина в бокал, взяла гроздь красных ягод, с виду похожих на виноград, только мельче. Села в кресло, отпила глоток, отщипнула ягоду.

- Вы еще и пьете, сударыня? – его голос, совершенно не сонный, буквально сочился сарказмом.

- Как бы там ни было, лорд, мы теперь женаты. Может, все-таки будем обращаться друг к другу по имени? – не менее ядовито поинтересовалась я.

- Перестаньте, Лорен, - поморщился Келлин. – Не надо изображать обиду и разочарование. Вы же не думали, что я и в самом деле буду спать с вами? Сегодня мне придется провести ночь здесь, чисто из соблюдения приличий, а с завтрашнего дня у нас будут разные спальни. На разных этажах.

- И вы не боитесь, что я убегу через окно?

- Куда? – он рассмеялся, то ли со снисхождением, то ли с презрением. – К вашему жалкому любовнику? Попробуйте. Подозреваю, он захлопнет дверь у вас перед носом. Если уж я не смог пойти наперекор королю, то этот крысеныш и подавно не осмелится. Хотя… почему бы и нет? Окажите мне такую услугу, Лорен, попробуйте. Можете даже не через окно, а через дверь. Я выполнил условие Ямбера: женился на вас. Но мы не договаривались, что придется держать жену на привязи. Ну побуду опозоренным мужем, велика беда. Зато избавлюсь от вас раз и навсегда.

- Не надейтесь, Келлин, - я приподняла бокал. – Ваше здоровье! Жаль, что я ошиблась.

- В чем? – он сел, опираясь на спинку кровати. Его лицо оставалось в тени, но глаза ловили отблески свечей. – В Сойтере? Сомневаюсь, что вы о чем-то сожалеете.

Так, Ямбер – это, надо думать, король. А Сойтер кто? Наверно, Огрис. Запомнить бы.

- Какой смысл сожалеть о том, что сделано? Это ничего не изменит. Жаль, что понадеялась, будто мы сможем мирно сосуществовать. Мне этот брак навязали так же, как и вам. Какой смысл срывать друг на друге злость?

- Нам и так придется изображать семейную пару перед всем двором и даже перед слугами. Не вижу смысла притворяться друг перед другом.

- Послушайте, Келлин, если бы не глупая прихоть короля, дядя согласился бы на мой брак с Огрисом, - я в два глотка допила бокал и налила еще. – Если я вам так противна, вы ведь могли и отказаться, разве нет? Но, выходит, место при дворе для вас важнее. Не представляю, почему король вздумал наказать вас браком именно со мной, но вы своим согласием лишили меня счастья с любимым человеком. Боюсь, у меня больше причин ненавидеть вас. Однако я готова была не демонстрировать этого так явно.

- Вы отвратительное лицемерное чудовище, Лорен Витте! – рывком откинув одеяло, он встал и нашарил у кровати домашние туфли.

- Лорен Нарвен, - поправила я сквозь зубы. – Нам обоим придется с этим смириться. Если, конечно, вы не собираетесь придушить меня подушкой и снова стать вдовцом.

Подушка тут же полетела в мою сторону, задев плечо и едва не смахнув со стола кувшин.

- Можете продолжать пить или ложитесь спать, мне все равно, - Келлин пошел к двери. – Переночую в гардеробной на диване. Всего доброго!

Охренеть первая брачная ночь, мрачно подумала я, глядя ему вслед. Да, скучной моя семейная жизнь точно не будет!

Глава 7

Налив еще один бокал, я забралась с ним в постель. Если на следующий день намечено продолжение торжеств, видок, скорее всего, у меня будет аховский. И еще вопрос, смогу ли вообще выйти из комнаты. Вино хоть и легкое, но я знала, какое бывает похмелье от таких компотиков.

Кое-какую информацию из этой милой беседы я вынесла, но засада заключалась в том, что она поступила ко мне очень странным образом. В результате ситуация не только не прояснилась, но и стала еще более запутанной. И все же я попыталась разложить входящие данные по папкам.

Итак, муж меня горячо ненавидит – это факт. И дело явно не в том… не только в том, что король обменял брак со мной на его общественную реабилитацию. Келлин готов притворяться пусть не любящим, но равнодушным в свете, только не тет-а-тет. Нейтралитета не получится.

Он назвал Огриса моим любовником. В языке Нерре хватало слов для обозначения отношений между мужчиной и женщиной, от самых невинных до самых грубых. Келлин выбрал хоть и приличное, но не оставляющее двоякого толкования: тот, с кем состоишь в интимных отношениях. И это было не предположение, он явно знал, о чем говорил. Так что вопрос о девственности с повестки дня снялся сам собой. Выходит, причина его злости в том, что в жены подсунули… хм… падшую женщину?

Нет, вряд ли. Тут наверняка что-то еще.

«Жалкий крысеныш» - так он сказал об Огрисе. А Громмер – что тот старательно проматывает наследство отца. Штришки к портрету и повод задуматься.

Ладно, допустим. Я все равно не знаю… пока не знаю, какие у них: у Келлина и Огриса – отношения. Может, там серьезный повод для вражды, а тут еще и я. И все-таки сначала Келлин говорил ядовито, с сарказмом, но более-менее спокойно, а потом вдруг взбесился. После каких моих слов?

Отматывая разговор назад, я пыталась припомнить все, что говорила.

Сначала назвала прихоть короля глупой, потом сказала, что дядя согласился бы на мой брак с Огрисом. Обвинила в том, что монаршая милость для Келлина важнее личной свободы. Что же было еще, после чего он психанул и назвал меня отвратительным лицемерным чудовищем?

Сказала, что у меня больше причин ненавидеть его? Да, но что-то еще. Никак не вспомнить. А надо, потому что, похоже, забытая фраза и была ключевой.

Тут мысли начали путаться, и, допив бокал, я провалилась в рваный, такой же путаный сон, из которого выдернула Айли, раздвигающая шторы.

Как бы сделать так, чтобы эта зараза приходила только по моему звонку?

Голова болела адски, сильно мутило, свет резал по глазам.

- Дай мне воды, - потребовала я хрипло. И спросила, выпив бокал залпом: - Как там гости?

- Все уехали еще вчера. Осталась только какая-то старая родственница господина Келлина, один из ее коней потерял подкову. Уедет после обеда.

Значит, никакого продолжения банкета. Уже неплохо. Можно вообще не вставать до вечера.

- Ваш завтрак, госпожа.

Тошнота подкатила к ушам.

- Хочешь, чтобы меня вырвало прямо здесь? – процедила сквозь зубы. – Унеси, и побыстрее. И воды еще дай.

- Кажется, вы слишком много выпили вчера, - осторожно предположила Айли, вернувшись без подноса, зато с кувшином воды.

- Не кажется, а точно. И вот что… Ты ведь все равно будешь белье разглядывать вдоль и поперек. Так вот, ничего не было. Лорд назвал меня мерзкой тварью и ушел спать в гардеробную.