Дафья не успела смениться, а уже паковала манатки, чтобы перебраться к Людвигу в новые апартаменты, и с первыми лучами махнула в свою городскую комнату за вазой, дабы «разбавить спартанскую обстановку» в их новом гнездышке. Да, ее жениху комната досталась скромная и не в самом замке, а в стене, но все равно куда приятнее казарм и шторок-перегородок. До этого там жили бюрократы, которые переехали в замок едва банкет был окончен, и последний королевский экипаж отправился почивать во дворец. Мы старались не умереть со смеху, когда эти усатые тараканы на цыпочках волочились со своими бумажками по темноте, чтобы успеть занять самую удачную комнату. Желательно с кабинетом.

Завтрак был назначен на восемь утра, поэтому я, Мия и Клаудия остались убираться, а остальные ушли спать, чтобы потом сменить нас на обеде. Сначала казалось, втроем мы будем вошкаться здесь неделю, но управились буквально за четыре часа. Я взяла веник и щетку, чтобы вычистить ковры, но каждые два метра натыкалась на разгуливающих по этажам стражников, которые отказывались внимать даже просьбам экономки и покинуть помещение на время уборки. Маиса так на них взъелась, что твердо намеревалась навестить нашего нового начальника, чтобы выяснить, на кой черт мы тут тогда вообще нужны, ведь для кормежки оставшихся здесь тридцати персон, хватило бы и четверых.

Нас с девушками ее мысли по поводу возможного сокращения так напугали, что даже будучи без сил мы мыли люстры и до того сверкающие канделябры, а Зьяль с остальными после обеда вычищали коврики у входа и полировали перила, только чтобы создать видимость безостановочной работы. Подумаешь, ковры! Тут с головой хватает уборки и в других помещениях. Швабры, например, еще никогда не стояли так ровно, а шторы не висели всеми кисточками на юг.

За ужином мы отрабатывали свои официантские обязанности на двести процентов, но начался он в шесть, а закончился уже в шесть пятнадцать, потому что никто из новых жильцов не привык рассиживать за едой. Молчаливое позвякивание посуды, короткое «спасибо», которого мы до этого никогда не слышали и все. Ужин окончен, а нам в ужасе хватайся за голову и придумывай очередное рабочее развлечение.

Мы уже решили заняться стиркой скатертей второй раз за день, как на пороге обеденного зала возникла Карга с новым рабочим расписанием. Нас разделили на две смены и урезали жалованье в два раза. Новость эту все мы встретили мычанием, потому что радовались и расстраивались одновременно. Нас не увольняют, — это хорошо. Меньше денег, — это плохо. Двухсменка и куча выходных, — хорошо. Делить все дневные обязанности на троих, — плохо, но терпимо.

В итоге рабочий день закончился, ночь прошла без эксцессов, у меня, Мии и Клавы сегодня выходной, а проснулись все один черт ни свет ни заря.

— Сколько время вообще?.. — шепнула Мия.

Зьяль взяла тусклую свечку со своей тумбочки и потянулась к стене, где висели наши одни на всех рабочие часы:

— Пол пятого.

— Кошма-а-ар. Может мы это все выкинем? Я не могу спать.

— Во-во. Меня уже тошнит.

— Не говори.

Из коридора донеслись ругательства и дребезг катящегося по мощеному полу ведра с устрицами. Дверь в спальню, которую мы в итоге криво повесили сами, со скрипом приоткрылась.

— Че вы тут устроили! А, молчу-молчу. Эй, подъем. Фу, ну у вас тут и душман...

Я оторвала голову от подушки, увидела в проходе могучий силуэт с взъерошенными кудрями и рухнула обратно. Сплю.

— Оттого и душман, что кто-то зажал место в погребе! — огрызнулась Зьяль.

— Да там места нет! Во те крест!

Девки обиженно фыркнули.

— Плевать. Устрицы уже отправились на корм тараканам.

— А не надо было их в коридор выставлять! Темень, глаз коли! — огрызалась Дафья.

Сейчас подерутся еще! Я лениво потянулась и села.

— Даф, чего тебе?..

— Почему не одета еще, а ну вставай! Забыла что ли?

Пятая луна. Точно. Еще и в город к ведьмам на поклон тащиться, возвращать взятку за бал. Вот мнительный старикан! Мог бы и себе оставить, надо кому его проклинать за эти несчастные зелья.

Стоило подумать, что черную бархатную коробочку, которая мирно покоилась под моей кроватью, можно и себе присвоить, как волосы начали дыбом вставать. А вдруг правда проклянут?..

Я свесила ноги, но вопя запрыгнула обратно на койку. Девчонки испуганно повскакивали следом. Свечка на соседней тумбочке зажглась.

— Напугала! Это всего лишь ананас!

Дафья заржала:

— Ничего, скоро все крысы с города сбегутся и пусто будет, осталось-то, пару дней потерпеть, — говорила она, рассматривая заставленную едой комнату. — И куда вам столько? Натащили с голодухи.

— Поварихе не понять, — бурчала Вероника.

— Тоже верно. Давай, Эй. Собирайся!

Я спрыгнула с кровати и неуклюже лавируя стащила с вешалки платье. Мысль о брюках на походы в горы опять мелькнула и испарилась. Страшно. Вроде как не по законам, вдруг облезу... Умывальник в углу противно пискнул и выдал мне порцию холодной воды, которая на запах больше напоминала компот.

— Если что, мое тоже можно выкидывать, — сказала я девчонкам, стоя на пороге. — Уже смотреть не могу.

— Да, сегодня все страже отдадим, пусть пируют. Еще крыс не хватало, — брезгливо оглядывалась Зьяль.

Я вышла во двор, потянулась и глубоко вдохнула свежий воздух. Хоть на улице спи, пока наш обращенный в погреб подвал не выветрится. Может нас тоже куда-нибудь переселят? А-то издевательство какое-то. Замок опустел, а мы по прежнему как пленницы живем. С другой стороны, по сравнению с ночлежкой даже в подвале у нас райские условия.

— Матерь Божья, — уставилась на меня Даф. — У тебя че на голове?

Я перекинула растрепанную косу на грудь:

— А расческа где моя?!

— О, точно. У меня. Ща, секунду!

Повариха скинула корзинки и побежала обратно в подвал.

Зарево еще не добралось до горизонта, но голубые предрассветные сумерки уже спустились на задний двор липким туманом. Остается надеяться, что ледники уже сошли.

Может и хорошо, что полдня мы проведем на природе, и мне не придется маяться от безделья сидя на этих ящиках с едой. Вряд ли ближайшие пару лет я снова начну скучать по устрицам.

— Садись, Эй. Давай, — указала мне Даф на лавку.

— Вот это честь, — посмеиваясь говорила я, когда рыжая взялась за мою прическу.

Какой бы бесячей она временами не была, но из нее вышла бы отличная мать. И наверняка была отличная мать. Даф никогда об этом не рассказывала, только обрывки невнятных фраз и навык плести разнообразные косы выдавали в ней скорбь по прошлому. По детям, которые вот уже тридцать лет называют «мама», кого-то другого.

— Да ты глянь, что за чудеса... — бормотала она себе под нос, терзая мои волосы.

— Что такое? Опять клок выпал?

— На, возьми! — подсунула она мне расчесанный хвост. — Да их тут в два раза больше, чем вчера!

Я схватилась за волосы и не могла поверить ощущениям. Они тяжелые!

— И правда!

— А ну, сиди смирно! Тут и на две косы теперь хватит! Эт наверное потому что вчера ночью вас это легендарное сборище напитало. Никак из-за новых законов тебя так приукрасило. Вечно же за обедом всякую хреноту обсуждают, а тут глянь!

— Похоже на правду! — весело согласилась я.

— Эй, не дергайся! Руки убери, а то я щас их тебе вплету!

Мы закончили с прической, которую мне уже не терпелось расплести, стоя у зеркала. Одна куцая коса превратилась аж в две, каждая из которых была объемнее той пародии, что я обычно носила.

Я перехватила пустые корзины в одну руку, а другой вцепилась в волосы.

— Эйя, а ну прекрати! Щас повыпадают, — шипела Даф.

— А ты не завидуй!

— Тю ты! Было бы чему. А ну, посмотри-ка сюда... — склонилась она к моему лицу. — Ты глянь, даже щеки появились! Куда! — схватила она меня за шиворот. — Придем и полюбуешься! Надо до обеда управиться, а то работы невпроворот! У меня ещё переезд не закончился.

Я поклялась себе раскошелиться на маленькое зеркальце, которое всегда смогу носить с собой.