Вместо этого она плюхнулась рядом со мной и уперлась спиной о стену, скрестив ноги, как будто мы были подружками и болтали каждый день. — Его звали Лукас Мур.

Я знала это имя. И если правильно помню всю историю, Майло стал его заменой в Триаде. Она была влюблена в своего собственного охотника. Я не лицемерка и не стала ее упрекать. Мне было просто жаль ее, а она ненавидит жалость.

Я задала глупый вопрос, потому что уже знала ответ: — Когда он умер?

— Год, два месяца, двенадцать дней назад. — Она дёрнула нитку на джинсах. — Он был моим охотником почти два года, и я… Мы что-то почувствовали с первого дня. Отрицали, конечно, сколько могли, а потом больше года скрывали. Я всегда говорила себе, что это не влияет на мои лидерские решения, но не знаю наверняка. Трудно судить о действиях, когда твой разум затуманен эмоциями

— Нелегко оставить воспоминания позади.

— Да, нелегко. — Если она и понимала, что в моем заявлении подразумевается нечто большее, чем просто ее обязанности куратора, то промолчала. — Когда Лукас умер, я думала, что тоже умру. Я никогда никого не любила всем сердцем, и это сломало меня, Эви.

То, как она назвала меня уменьшительным именем, не осталось мной незамеченным. Я не могла представить сильную, жизнерадостную, настойчивую рыжую рядом со мной плачущей, разбитой, эмоциональной развалиной. Она всегда казалась сильной, даже с дрожью в голосе и слезами на глазах.

Наши пути редко пересекались за четыре года. Мы с Кисмет не взаимодействовали напрямую до Олсмилла, даже несмотря на то, что наши Триады общались. Люди сплетничали, особенно когда команды прекращали ротацию из-за травм или потерь охотников, а триада Джины повидала много неудач и потерь — четыре смерти за четыре года. Сама куратор едва пережила жестокое нападение в ту ночь, когда Феликс был ранен.

Я помнила, что после смерти Лукаса Вайят казался рассеянным. Думаю, он помогал скорбящему другу.

— Вайят любил тебя долгое время, — сказала она, меняя тему. — Он никогда ничего не говорил, но испытавший раз такую сильную любовь всегда заметит ее в другом. Потом ты умерла, и он пришел в ярость. Увидев это, я разозлилась на него по многим причинам. И теперь думаю, что я ревновала.

Я ошеломленно уставилась на нее. — Ревновала?

Она наклонила голову, не прерывая зрительного контакта со мной. — Я завидовала тому, что он любил тебя так сильно, что был готов отдать все, чтобы вернуть тебя. И он это сделал. Из-за этого мои чувства к Лукасу казались очень незначительными.

— Товин манипулировал Вайятом, чтобы он согласился на эту сделку. Товин заставил его поверить, что если меня вернут, мы оба будем жить и иметь совместное будущее. Вайят никогда бы не сделал этого без этих обещаний.

— Верно, но вскоре после Олсмилла я спросила себя, поступила бы так же, как Вайят, если бы наши ситуации поменялись местами. Променяла бы я свою свободную волю на малейшую надежду на то, что мы с Лукасом снова будем вместе?

Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай! — И?

— Я не могла сказать «да».

— Это ничего не значит, Кисмет. Люди по-разному чувствуют, по-разному любят, но это не… Я не умела вести душевные разговоры. У меня никогда не было лучшей подруги. Хотя с Эш мы дружили, но никогда не обсуждали любовь, парней и прочее. Наша работа всегда сводила на нет шансы на здоровые долгосрочные отношения, так зачем беспокоиться?

— Ты бы умерла за Лукаса?

Она кивнула.

— Значит, вы с Вайятом на самом деле не так уж и отличаетесь.

— И все же он вернул свою любовь.

— Только потому что гном дал мне волшебный исцеляющий кристалл. Кристалл стал счастливым подарком от пожилого гнома по имени Хорцт в попытке искупить его роль в моем воскрешении. Он и благословил, и проклял меня моей исцеляющей способностью, и без этого кристалла все было бы по-другому. Вайят остался бы мертвым от потери крови, после того как его подстрелил один из своих. Я была бы мертва, потому что демон хотел засунуть в мое тело свою жену. Город лежал бы в руинах.

Да, очень полезным оказался этот кристалл.

Кисмет тихо хмыкнула. — После этой короткой беседы ты, наверное, думаешь, что попытка убить тебя на фабрике была чем-то личным.

— Вовсе нет, — не задумываясь, ответила я. Джина Кисмет была непревзойденным профессионалом — долг превыше всего.

— Спасибо.

— И раз уж мы затронули тему необычных романов охотников… Могу я задать тебе вопрос о Майло?

— Если у тебя есть вопросы о Майло, ты должна спросить его самого. Это прозвучало дружелюбно, но я также услышала скрытое предупреждение в ее тоне.

Кто-то позвонил в дверь. Кисмет слезла с кровати и вышла, не закрыв за собой дверь. Я слышала приглушенные голоса из коридора, когда кто-то задавал вопросы о Рейли и о том, что происходит. Я никогда не встречала Сета Неваду, но догадалась, что именно он задавал вопросы этим низким, раздражающим голосом. Похоже, никто из кураторов, которые патрулировали за пределами Мерси-Лота, не участвовали в нашей маленькой операции. И Невада, похоже, не был доволен тем, что остался в стороне.

И это хорошо. Чем меньше людей знали о сделке с Тэкери, тем меньше людей винили бы нас, если бы Тэкери удалось разработать и использовать свое оружие. Когда количество голосов в другой комнате уменьшилось, а входная дверь с громким хлопком закрылась, я присоединилась к остальным.

Пол, Оливер и Карли сидели в гостиной с Майло, на их лицах читалось беспокойство, а Кисмет и Бэйлор устроились за обеденным столом, просматривая что-то на ноутбуке. Не говоря ни слова, Вайят протянул мне кружку горячего кофе. Я взяла его и подошла к столу. На экране виднелась карта города, и кто-то за кадром говорил о том, что краска по-прежнему отлично работает.

— Бастиан поговорил с кем-нибудь после того, как мы ушли? — спросила я.

Бейлор кивнул: — Именно с тем, с кем и собирался.

Когда мы не стали уточнять, Кисмет спросила: — И что именно это означает?

Я промолчала и пила свой кофе, в то время как Бэйлор шепотом объяснял о двуличии Бастиана, так что могли слышать только Вайят и Кисмет. Я ощущала исходящие от них волны ярости. Поэтому взяла Вайята за руку и сжала, и он стиснул мои пальцы в ответ. Слишком крепко, но я не протестовала.

— Это безумие, — сказала Кисмет.

С ней никто не спорил.

— Сколько осталось времени до звонка Тэкери? — спросил Бэйлор.

Вайят ответил прежде, чем я успел посмотреть на часы: — Меньше десяти минут.

Черт возьми. Мой желудок скрутился крошечными ледяными узлами. Я поставила недопитый кофе на стол и потащила Вяйята по коридору в спальню. Мне было все равно, что подумают остальные. Я хотела провести еще несколько минут с ним наедине.

Оказавшись в комнате, Вайят заключил меня в свои объятия и крепко прижался губами к моим. Я обняла его за талию, целуя его так сильно, что наши зубы скрипели друг об друга. Я хотела запомнить его вкус на моем языке, его запах в моем носу, его прикосновение на моей коже. Мы цеплялись друг за друга некоторое время, пока мои руки не задрожали, и какой-то внутренний хронометр не сказал мне, что наше время почти истекло.

Я отстранилась, ощущая холод от потери контакта, и достала из кармана серебряную цепочку. Она стала частью меня с тех пор, как впервые ее нашла. Серебряный крест блестел на свету. Я разжала ладонь Вайята, положила на нее цепочку и сжала его пальцы. Потом поцеловала его кулак.

— Я однажды дала это тебе на хранение, — произнесла хриплым голосом. — Подержи еще раз для меня.

Его глаза блестели. — Только если это означает, что ты вернешься за ней.

— Ты знаешь, что я сделаю все, что в моих силах, Вайят. Но мы с победой не в очень хороших отношениях.

— Ага. Я люблю тебя, Эви.

Я улыбнулась. — Я тоже тебя люблю.

Я почувствовала, как завибрировал телефон в заднем кармане.

— Твою мать, — пробормотал Вайят.

— Ага. Я выудила телефон, когда мы возвращались в гостиную, держась за руки, и к тому времени, когда добрались туда, уже включила громкую связь. Вместо того чтобы начать с моего обычного лаконичного «Стоун», я отчеканила: — Деньги готовы.