В кабинете ректор оказался не один. С ним вместе был знакомый Пете опричник — Трифонов. То, который его из Песта в Академию вез, и единственный из опричников, с кем у него отношения не сложились совсем. Хотя, возможно, тут время знакомства свою роль сыграло. Для Трифонова Петя был слабосилок, которого он в Баян для статистики вез. А для остальных — молодой маг, окончивший только первый курс, но уже успевший многого добиться.

Все равно, он бы предпочел другого опричника у ректора увидеть. И что он в Баяне забыл? Остальные все в столицу спешили, до возвращения в свои губернии о себе напомнить и вопросы порешать.

Трифонов сидел сбоку от стола ректора. Возможно, на том же стуле, что и Левашов до него. Только сидел совершенно по-другому. Вальяжно. Словно это он — хозяин кабинета. Наверное, просто на стол, закрыв собой генерала, он уселся бы с тем же выражением.

Однако совещание (расследование?) вел все-таки ректор. Опричник же довольно долго молчал, но молчал с таким видом, что именно он контролирует ситуацию и готов в любой момент вмешаться, если того потребуют обстоятельства.

— Сорокин, доложите! — Ректор говорил, не повышая голоса, но так, что если бы в его кабинете были мухи, они замерзли бы на лету.

— Ваше превосходительство, — Обычная вальяжность с майора слетела начисто: — Согласно утвержденному вами расписанию, мы с Новиковым и Глоком проводили второй сеанс посещения всем первым курсом маготрона. Первое посещение, в ходе которого все первокурсники получили минимальную нагрузку, прошло без эксцессов. На основании его, а также анализа потенциала вновь поступивших кадетов с помощью артефактов и наблюдений преподавателей, в точном соответствии с регламентом, были сформированы группы по шесть человек, внутри которых все были примерно равны по силам.

Щеглов слегка морщился, когда Сорокин ссылался на регламент и его, ректора, распоряжения, но молчал. Только один раз отметил:

— Группы для маготрона вы формировали сами.

Тут уже запнулся майор, но после секундной паузы продолжил рапортовать тем же бодрым голосом.

— То есть получается, — подвел итог его выступления ректор: — никто не виноват, все работает, а три кадета разом умерли, подчеркиваю, умерли, а не выгорели, безо всякой причины.

— Как же, причина есть, — подал голос Трифонов: — Черный дух Абасы пришел и всех убил. Именно так, кадет Ульратачи?!

Голос был полон сарказма.

— Да, — совершенно спокойно ответил молодой шаман: — Только он не пришел, он всегда там жил. Просто пробудился.

— Так не вы ли…,— начал было опричник, но сам себя прервал: — Вы нам тут мистику не разводите! За вас такие люди просили…, а вы мне сказки рассказываете. «Легенды и мифы Дальнего Востока». Лучше помолчите, если сказать нечего.

— Но, позвольте, — забеспокоился Сорокин, которому очень не хотелось становиться главным виновником произошедшей трагедии: — Маготроны используются в Академии много лет, Глок такие занятия каждый год ведет, но подобное случилось впервые. И как раз тогда, когда на сеансе был кадет Ульратачи. И он единственный, кто не пострадал.

— Я понимаю вашу мысль, — Щеглов решил вмешаться: — «Post hoc ergo propter hoc»[28], но это не всегда верно.

Было заметно, что ректору очень не хочется ни сдавать своих, ни ссориться с опричником:

— Надо сначала понять, что, вообще, произошло. Что скажут целители? — Он окинул взглядом присутствующих и выбрал старшего по рангу: — Ваше слово, Николай Васильевич.

Игумнов пожевал губами:

— Ну, ваше превосходительство…, - С самого начала в лаборатории присутствовали только Новиков и Птахин. Они же и стали первую помощь пострадавшим оказывать. Я же только к концу успел. В тот момент кадет Тормасов находился в состоянии клинической смерти, но ни он сам, ни его энергосистема серьезных повреждений не имели. Примененные мною заклинание «реанимации» и срочное заполнение его хранилища и каналов «жизнью» вернули его к жизни. Извините за невольный каламбур. Дальше — «здоровый сон» и, я надеюсь, в госпитале он окончательно восстановится.

— Почему же вы не поступили также с другими кадетами?

— К сожалению, к моменту моего прихода трое кадетов были безоговорочно и окончательно мертвы. Заклинание «реанимации» не оказало никакого воздействия, а все попытки наполнить их хранилища энергией были неудачными. Удалось спасти только тех кадетов, которым с самого начала оказывали помощь Новиков и Птахин.

— Снова вы Птахина поминаете. «Наш пострел везде поспел», получатся? Но, раз маг четвертого разряда Новиков еще не подошел, давайте, послушаем кадета второго курса. Рассказывайте, Птахин.

Петя немного стушевался, но, с помощью наводящих вопросов ректора рассказал все, что видел и чувствовал.

— То есть вам показалось, что каналы Тормасова были чем-то закупорены?

— Или заполнены чем-то мне неизвестным.

— Я же говорил, дух Абасы, — тихонько проговорил Магаде, но его услышали. Опричник поморщился, ректор просто проигнорировал, продолжив расспросы Пети:

— И куда вы дели эти «пробки»? Как я понимаю, маг жизни Игумнов их не обнаружил.

Пете почему-то совершенно расхотелось откровенничать. В голосе Щеглова стал появляться какой-то нездоровый интерес, да и опричник оживился.

— Не знаю. Я их сначала пытался продавить, но моих сил не хватило. Тогда я их на себя потянул, и они исчезли.

— В себя втянул? Как все просто. А Новиков не додумался?! — Что-то восхищения Петиной находчивостью в голосе генерала не слышалось.

— К моему стыду, действительно, не додумался, — оказалось, Новиков успел присоединиться к собранию: — Я долго и почти безуспешно пытался влить «жизнь» в хранилище и каналы кадета Гирса, и дело пошло только когда ко мне присоединились коллеги. Вот тогда втроем только сумели буквально пропихнуть «жизнь» в его хранилище. И только после этого стали действовать реанимационные заклинания.

— Каково сейчас состояние кадета?

— Жить будет. Но энергосистема довольно сильно повреждена. Не фатально, должна восстановиться, но пока от посещений маготрона ему лучше воздержаться.

— А вы что скажете, Глок?

Опрос свидетелей (участников? подозреваемых?) продолжался еще довольно долго. Причем основными были две темы. Целители строили и опровергали гипотезы, что же именно произошло в маготроне, а остальные пытались переложить ответственность за случившееся друг на друга.

В конце концов лишних (в том числе и Петю) из кабинета выгнали, так что чем все закончилось, он не узнал. Зато перехватил Ульратачи (его тоже выгнали из кабинета) и попытался прояснить некоторые вопросы для себя.

— Магаде! — Петя остановил молодого шамана, который, впрочем, никуда особо не спешил. Он, вообще, почти не реагировал на внешние раздражители в виде преподавателей или прочих кадетов. Или старался это делать. И, надо признать, с каждым днем это получалось у него все лучше и лучше.

Но так как Петя полностью перегородил ему дорогу, сбавить ход все-таки пришлось.

— ?

— Ты ведь в давилке уже два раза был. В первый раз никакие духи не приходили?

Ульратачи ответил не сразу. Причем, похоже, думал он о том, а стоит ли отвечать. Но все-таки решил поддержать разговор:

— В первый раз только мой Дьяо приходил.

— Сам пришел, или ты вызвал?

Вот тут шаман задумался, похоже, по существу вопроса:

— Кажется, сам пришел. Никогда о таком не слышал. Или я случайно вызвал? Не помню.

— Но это был самый обычный Дьяо?

— Это был мой Дьяо! — Магаде, похож, обиделся: — Заведи своего, тогда и называй его обычным.

— Научи!

— Зачем? — Было не вполне понятно, что значит это «зачем». Зачем это нужно Пете? Или зачем это нужно самому Магаде.

— Интересно мне. Потом, я же твоего Дьяо вижу, может, у меня тоже способности шамана есть?

— Не со мной надо разговаривать, а с дедом. А он не со всяким разговаривать будет.

Петя напомнил, что с одним шаманом он уже знаком и вполне неплохо поладил. Не просил научить только потому, что не знал, что это возможно.