Голос звучал, действительно громко. Наверное, магией был усилен. Или что там вместо нее у шаманов?

Петя выбрался наружу. Демонстративно потянулся. После чего протянул руку:

— Амулет давайте!

— Зачем он вам?

Видимо нежелание выпускать из рук ничего, что к ним попало, укоренилось в опричниках намертво.

— Мы же это уже сто раз обговорили. Как я иначе наличие темной энергии проверять буду?

— Вот выйдете из пещеры, к этому вопросу вернемся.

— Опять двадцать пять! Давайте, или я за себя не отвечаю!

— Не дам! Я сказал, после!

Но тут на их спор обратил внимание шаман, и гремевший до этого голос обрел шипяще-змеиные интонации, от которых мороз по коже пошел даже у Пети:

— Человек, ты пришел сюда просить прощенье у духов за смерть молодого Ульратачи. И смеешь прятать от них амулеты? Я скажу им об этом, когда они будут решать твою судьбу. Или выпустить их к тебе уже сейчас? Они рвутся.

Шипов на некоторое время застыл, потом резко засуетился, шаря по карманам и за пазухой. Потом как-то боком стал отступать к палатке:

— Я сейчас! В багаже поищу. А вы идите пока, Петр Григорьевич!

Вот натура поганая! То, что знакомый амулет где-то рядом, скорее всего в кармане опричника, Петя чувствовал. Но скандал поднимать не стал. Перед смертью не надышишься. Сейчас все решится, а разборки можно и потом устроить. Если жив будет.

Дорожка к пещере извивалась змейкой, но была расчищена. Жандармы этим явно не занимались. Хотя… Из разговоров с Магаде, пока отношения между ними не испортились, Петя знал, что шаманская магия универсальна. По крайней мере, видят они все виды энергии. Здешний Ульратачи голос усиливал, значит, должен владеть «воздухом» (или чем-то аналогичным). Ну а магу воздуха сдуть снег с дорожки — раз плюнуть.

— Во что я вляпался? С кем связался? — С сожалением подумал Петя, ровным шагом приближаясь к пещере: — Ну да отступать поздно. Да и не получится.

Аурный щит он при этом поднял, накачав энергией по максимуму.

Вблизи шаман оказался самым обыкновенным на вид ульта. С характерным плосковатым и круглым лицом с миндалевидными глазами. Слегка заплывшими. Видно, что немолод, но морщин почти нет. Впрочем, даже сквозь меховую одежду заметно, что этот Ульратачи отнюдь не аскет. Можно даже сказать, что толст. Чем он радикально отличался от того шамана, с которым Петя на практике познакомился.

На доброго старичка-толстячка не походил совершенно. Даже без магического зрения ощущалась сила. Глаза смотрели холодно, лицо застыло, как маска, губы почти не шевелились, но голос звучал отчетливо:

— Проходи, шихи.

Что значит «шихи» Петя, естественно, не знал, но почему-то слово ему не понравилось, хотя шаман никак его не выделил интонацией.

Пещера оказалась довольно длинной и разделялась на секции-комнаты занавесами из шкур примерно через каждые тридцать шагов. Сколько было «комнат» всего, оставалось только догадываться. Для начала они прошли в третью.

И еще внутри было светло и относительно тепло. Не жарко, но пар изо рта уже не идет. Магия, наверное, по крайней мере, что-то вроде магических светильников на стенах висело.

Пол, стены и потолок были более или менее выровнены. Не до зеркального блеска, но и спотыкаться было не обо что. Во многом было похоже на подземные ходы под Тьмутараканью, только там камень был ракушечник, а здесь явно что-то много более твердое. Обычной пилой не возьмешь.

В «комнате» в которую они пришли, у одной стены стоял стол. Рядом с ним что-то вроде буфета с антресолью. Шаман снял с полки какую-то склянку, с другой взял маленькую пиалу. Налил в нее какой-то темной, густой и пахучей жидкости. Немного, не больше шкалика[46].

— Пей!

Петя не шелохнулся:

— Зачем мне это?

Шаман снял вторую пиалу и налил в нее из той же склянки примерно столько же:

— Надо. Обряд очищения. С тобой вместе выпью.

И, действительно, выпил. Но Птахин, все равно, не спешил:

— Очищения от чего?

— Скверны.

— Это как?

— Ты не шаман. Не поймешь. Почувствовать надо. Пей.

Поколебавшись, Петя все-таки выпил. Не похож этот шаман на самоубийцу, значит, не яд. Максимум, наркотик какой-нибудь. А это он как-нибудь переживет без последствий. Все-таки маг-целитель. Идти же на конфликт с шаманом не хотелось. Ведет себя странно, но агрессии не проявляет, истерик не закатывает. А уточнять, от чего «очищение», тоже не хочется. Почти наверняка имелось в виду убийство Магаде. Рассказывать, что это сделал именно он, пусть и был вынужден… Лучше промолчать.

Сам напиток оказался на вкус даже приятным. В меру сладким со сложным травяным букетом и легким алкоголем. Какое-то сложное зелье. На всякий случай, сохраняя спокойное выражение лица, Петя стал интенсивно гонять энергию по каналам. Если что, «жизнь» любую заразу сама выведет.

Некоторое время оба стояли молча. И до Пети постепенно дошло, что давящая атмосфера, нет, не отступила, а перестала его беспокоить. Чувства, вроде, не притупились, разум остался ясным, но пришло спокойствие. Не безразличие, а именно спокойствие. Все эмоции куда-то исчезли, как будто их никогда и не было. Странное ощущение. И даже не определишь, нравится оно тебе или нет, так как вдруг забыл, что такое «нравится».

— Идем, — совершенно спокойным голосом произнес шаман и повел его дальше.

— Может, он еще до выхода к нам успел стопочку этого зелья глотнуть? — Подумал Петя: — Больно спокоен с самого начала. Как будто наполовину на «том свете». А теперь и я вместе с ним.

Следующая комната оформлением отличалась от предыдущих. Это была даже не комната, а скорее домовый храм. Или ритуальная комната, так как была невелика, не больше трех саженей в длину. Довольно узкая. Но в боковой стене была вырезана ниша с узким каменным ложем и половиной купола над ним. Не полкой, а именно ложем. Каменный блок с небольшим изголовьем отстоял от стены почти на аршин. Кстати, завершалась комната самой обычной дверью.

Вся поверхность ложа и купола была покрыта хитрой резьбой. Барельефы с изображением звезд и, видимо, иных небесных тел, а также хитрые орнаменты из иероглифов и каких-то непонятных фигур. Только вот магии во всей этой резьбе Петя не заметил. По крайней мере, ни «жизнь», ни «темная энергия» в них не присутствовали. В отличие от дымчатого камня, вделанного в ложе. От камня буквально разило темной энергией. Куда сильнее, чем от Петиного кинжала в момент наибольшего «насыщения». Расположен камень был не совсем по центру ложа, ближе к изголовью. На глаз, он должен был оказаться примерно напротив хранилища, если, конечно, на это ложе улечься.

Именно это шаман и предложил Пете сделать.

И Петя спокойно снял шинель и китель, остался в одной гимнастерке. И улегся, хотя интуиция говорила, что ничего хорошего его там не ждет. Лежать, кстати, оказалось неудобно. Камень, как и ожидалось, уперся острой гранью в спину, как раз напротив хранилища. Но он был спокоен. Даже слишком спокоен. Может, лучше от этого зелья избавиться?

Стал формировать заклинание «полного исцеления». Максимум того, что он может, как целитель. Зато гарантированно любое непотребство из организма выведет.

И, неожиданно, не смог это сделать. Странно. Заклинание вызубрено до мельчайших подробностей, отработано до автоматизма и, само рассыпается не сформировавшись и до половины. А «среднее исцеление»?

Та же картина. «Малое исцеление» тоже не пошло. Вообще, ничего из заклинаний применить не удается. Паники нет. Петя спокоен. Но так быть не должно. Остается только промывать каналы энергией «жизни». Хотя бы это получается без проблем. Только эффект, если и есть, то очень медленно проявляется.

Шаман, тем временем, стал негромко что-то напевать. Без аккомпанемента и без танцев. Петя почему-то ожидал именно танцев с бубном или хотя бы погремушкой. Вбитый литературой стереотип. Или здесь какая-то иная волшба происходит? К сожалению, слов Петя не понимал, так как пел Ульратачи на своем языке. Но, вроде, на «Поваляюся, покатаюся Ивашкиного мяса поевши» не похоже. Песня звучала заунывно и как-то без жизни. Потусторонне. Или с духами именно так и надо общаться?