В комнате, куда его привела Наталья Юрьевна, ожидаемо оказались ректорша Александра Федоровна и городничиха Анастасия Петровна. А также почему-то княжна Екатерина Дивеева.

— Ну-с, Петр Григорьевич, — достаточно приветливо приветствовала его супруга главы академии: — Мы тоже ждем вашего рассказа. Об эпической блокаде города Томы. И ваших подвигах.

— Что вы, Александра Федоровна, — Петя был сама преданность и сама любезность: — Слухи о сотворенных Виктором Паленом с моей скромной помощью чудесах, сильно преувеличены. Ничего особо героического или романтического в каперстве у берегов, мягко говоря, не слишком дружественной страны, нет. Однако, было несколько забавных и занимательных случаев.

И принялся рассказывать ту же историю, что и Натали с Катрин, мешая ее с Тьмутараканскими анекдотами. В которых в качестве жадного жида выступал надувший его с призовыми чиновник Мышкин.

Получалось, вроде, неплохо. Генеральши смеялись, Наталья Юрьевна тоже улыбалась и кивала головой. Но неожиданно влезла Дивеева:

— Все это очень мило, Петр Григорьевич, но вы мне обещали рассказать подлинную историю, а не этот вариант для развлечения местных горожанок. Тот, про который вы сказали «не для посторонних ушей».

Петя аж запнулся от такой наглости. А вот эти две пары ушей генеральш посторонними не являются? Не говоря уже о розовых ушках помощницы ректора. Получается, хорошо, что ему давеча Левашов помешал все рассказать Екатерине. А ведь он собирался это сделать. Все-таки правильно говорят, что никому верить нельзя.

— Да, Петр Григоревич, — поддержала княжну ректорша: — Ваш отчет о практике мне Александр Васильевич (супруг) показывал. Но сам же мне указал, что в нем концы с концами не сходятся. Так что же там у вас все-таки происходило?

Ну, вот. Поставила-таки его княжна в крайне неловкое положение. Или важные дамы сами до этого додумались? Возможно. Но отношения с Дивеевой, приходится признать, не сложились. Не как с девушкой, на это Петя и не рассчитывал, но если не близкого друга, то хотя бы благожелательно настроенного товарища по академии в ней видеть надеялся. Оказалось, зря. С генеральшами она, а не с мещанином, пусть и магом.

Пришлось принять максимально смущенный и трогательный вид и пролепетать:

— Мне ужасно неловко, но через несколько дней сюда приедет его превосходительство Родзянка. Эти вопросы он курирует лично и категорически наказал мне не говорить ничего на эту тему до его приезда. Он гораздо более компетентен, чем я. Во всех смыслах. И я уверен, с удовольствием поделится с вами своими выводами. А пока прошу меня извинить. Там игра ведется совсем не на моем уровне. Если я правильно понял, то все под личным контролем Государя.

Судя по сгустившейся атмосфере, ничего хорошего в ближайшее время кадета не ждало. Скорее возмущенные вскрики, вроде: «Вы что, сомневаетесь в нашей…». В чем, Петя не успел додумать, так как первой (и очень быстро) прервала молчание Наталья Юрьевна:

— Я думаю, что подождать несколько дней до приезда Родзянки не такая уж большая проблема. Мы вас больше не задерживаем, Петр Григорьевич.

Возражать ей никто не стал. Ай да Ливанова! Пожалуй, у скромной помощницы куда больший вес в местном обществе, чем она обычно показывает.

Петя буквально вылетел из комнаты. Положенный поклон он отдал, что-то извиняющееся пробормотал и даже руки к груди прижал, но, практически, на бегу. Чтобы и приличия соблюсти, и передумать не успели.

Оставаться дольше на балу не было желания. Да и опасно это могло быть. Перед Натали и Катрин немного неудобно, но остается надеяться, что кавалеры им на этот вечер нашлись. А Петя, если поторопится, еще и на ужин в академии успеть может. Что тоже неплохо. Энергию надо восстанавливать, а то у него ощущения, как будто он камни на гору таскал. Как тот герой древнего эпоса. Как его? Неважно. Хотя список литературы, приложенный к учебнику по этикету, проштудировать все-таки придется. Когда время будет.

Следующие несколько дней прошли, можно сказать, спокойно. Бегом — с занятия на занятие, после их окончания — самостоятельная работа в тех же аудиториях или лабораториях. А когда и оттуда выгоняли — до отбоя (и немного больше) в библиотеке. Ни в город, ни в клуб зайти было некогда. Зато более или менее прояснились собственные возможности и расписание занятий.

Была еще одна приятная новость. Стипендия у Пети подросла, и надбавки за ордена сохранились. Не стал ректор ничего урезать, наоборот, за Станислава третьей степени добавил. На круг стало целых сто семьдесят рублей. Здорово! Правда тридцать пять он обещал отсылать матери, а пятьдесят так и придется за клуб отдавать. То есть остается всего восемьдесят пять. Но с его потребностями — больше, чем достаточно.

При этом случайно выяснил, куда же идут деньги, собираемые на клуб. Если подумать — сумасшедшие. С учетом разовых билетов перваков, тысяч пять в месяц набегает. Куда столько? Оказалось, что все не так плохо. Прекрасная Наталья Юрьевна просветила, когда он зашел поблагодарить ее за спасение в Доме собраний. Просто так, случайно клуб помянул. Так вот, оказалось, что именно из этих денег Академия платит подъемные выпускникам, отбывающим в дальние края по распределению. Не все, конечно, просят, но Петя-то это точно сделает. А максимальная сумма — в размере годового оклада для тех, у кого он будет известен. Или стипендии, если с окладом не все ясно. У Пети же стипендия за год набегает больше двух тысяч. Так что все потраченные на клуб деньги ему, похоже, вернут. А, может, и еще доплатят. В таких обстоятельствах взносы уже не кажутся такими обидными.

А вот с маготроном начались проблемы. Занятия в нем у первокурсников начались, и Петя, рассчитывая на письмо Родзянки, отправился вместе с ними. Но, оказалось, перваки есть, а ставшего второкурсником шамана — нет. Птахину он, как раз, был не слишком нужен. Ему гораздо важнее пятого разряда достичь и накопитель наполнить, чем темную энергию для опричников копить. Но в письме было сказано однозначно «запускать в маготрон Птахина и Ульратачи» вдвоем и с максимальной нагрузкой. Что, кстати, чревато. При большой нагрузке шаман выпускал, не то просто темную энергию, не то темных духов, из этой энергии состоящих. Главное, что это было опасно для окружающих. Всех, кроме Пети, который эту энергию впитывал без вреда для себя.

В результате молодого шамана привела лично Наталья Юрьевна. Но тот, увидев Петю, неожиданно взбрыкнул:

— С ним не пойду. Он у духов силы ворует.

Вообще-то это и было целью совместного посещения маготрона. Других способов пополнить свой запас темной энергии, Петя не знал. То есть знал, конечно, с помощью кинжала артефакта, если тем кого-нибудь убить. Но, к счастью, об этой возможности не знали опричники.

Можно, конечно, было запустить в давилку одного Ульратачи. Если его сильно придавить, «духа» (или что там) он, все равно, наружу выпустит. Тут-то Петя и сможет из того энергию откачать. Только этот вариант самому Птахину не интересен. Так его собственные каналы и хранилище развиваться не будут. Ни к чему ему такие сеансы.

С другой стороны, без Пети «дух» вне маготрона постарается напасть на кого-нибудь из кадетов или преподавателей. Причем может их убить.

Поколебавшись, юноша поделился своими сомненьями с Натальей Юрьевной. И та просто увела молодого шамана. Возможно, к ректору. Но перед уходом попросила проводившего занятия артефактора Трегубова организовать Птахину индивидуальный сеанс с повышенным давлением.

С Карпом Никитичем у Пети сложились хорошие отношения, так что возражений не последовало. Долгожданную нагрузку на каналы и хранилище молодой целитель получил. Даже с избытком. Еле успел ритм поймать. Он привык сравнивать свои упражнения с дыханием. Только при этом одновременно раздувал не только легкие, но и хранилище с каналами. И ауру. До тех пор, пока только мог терпеть. А затем «выдыхал» собранную энергию в накопитель, потихоньку его заполняя. В этот раз от частоты дыхания даже голова закружилась. Очень глупо было бы потерять сознание и выгореть не от магической перегрузки, а от избытка кислорода. К счастью, организм у мага в физическом плане тоже более крепок, чем у обычных людей. Так что выдержал. Но вышел из артефакта покачиваясь от опьянения.