Вот пока Петя и стоял на палубе, к нему и подошел Виктор Пален:

— О, Птахин! Так и знал, что ты здесь окажешься. Далеко пойдешь.

— Тоже рад тебя видеть! Или теперь надо обращаться только «ваше сиятельство»? Или хотя бы «ваше высокоблагородие»? Кстати, мои искренние поздравления с перстнем.

Привыкнуть к перстню мага Виктор еще не успел, поэтому носил его, слегка оттопыривая палец. Зато по зеленому камню было видно, что Палену четвертый разряд присвоили. Петя внутренне вздохнул. Ему бы до пятого разряда дотянуться…

— Да ладно тебе! — Пален отмахнулся, но потом задумчиво добавил: — Хотя на людях, конечно, лучше субординацию блюсти. Мы теперь не в Академии, а люди тут разные…

Но сразу же снова заговорил более радостным голосом:

— То, что ты здесь оказался, вдвойне хорошо. Все-таки, хоть и слабый, но целитель. Ты удивишься, но народ в своей массе в знаках отличия магов почти не разбирается. Даже офицеры. Меня несколько раз за целителя принимали. Перстень с академическим знаком путают[32]. Теперь всех буду к тебе посылать.

— А во-вторых?

— Что «во-вторых»?

— Ты сказал «вдвойне хорошо». Что второе — договаривай.

— А, вдвоем просто веселее. А то я тут единственным магом оказался. Думал Мишка Тропов со мной поедет, так представляешь, не захотел. Зря он так. Раньше хвостом за мной бегал, а тут вдруг таким занятым стал. Как же, маг земли! У него работы по модернизации порта. Как будто раньше без него не справлялись. Зря он так. Или струсил? Хотя, конечно, с его «землей» и «огнем» в морском бою делать почти нечего.

Как-то Виктор говорил бессистемно, перескакивая с одного на другое. Но Петя немного напрягся:

— В каком бою? Мы же, вроде, на учениях?

Пален рассмеялся:

— Ну, ты — шутник! Так я и поверил, что ты тут случайно оказался, — и так же, смеясь, продолжил: — Конечно, учения. Будем отрабатывать блокаду морского порта старинного противника. Этот Томский бей совсем берега потерял. А нам будет потеха. И награды. Вот же нюх у тебя, даже завидно. Небось, на Дальнем Востоке так же все время в нужных местах оказывался. Кстати, почему ордена не носишь?

— Да неудобно как-то. Только на парадную форму их одеваю.

— Твое дело. Но ведь за лишней медалькой сюда отправился. Для коллекции?

Пален снова засмеялся. Вроде, искренне, но все-таки нотки зависти в нем проскакивали.

— Ничего, сейчас и тебе «клюкву» дадут. Или уже на «Станислава» рассчитываешь?

— С «мечами»? В принципе, возможно, но батюшка представления не подпишет. Чтобы в протекции не обвинили. Положено не меньше двух лет выслуги, даже на подвиг смотреть не будет. Разве за компанию… Или все-таки нет…

Виктор о чем-то мучительно задумался. Петя краем сознания отметил, что, кажется, есть шанс и ему что-то хорошее получить, но больше обеспокоила формулировка «за подвиг». На подвиги его совершенно не тянуло. Ему бы целым и невредимым в Академию вернуться. Денег уже столько хапнул, что можно планы на жизнь после выпуска строить. И тут целая шкура куда важнее орденов. Тем более, что у него они уже есть. Для молодого человека очень даже приличный набор. И то, что следующий (все того же «Станислава» без «мечей») ему дадут через восемь лет за выслугу, а не через два за подвиги, его вполне устраивает.

Вместо всего этого сказал:

— Но ведь отец тебя отпустил «подвиги совершать». Не просто так же?

— Да кто же его поймет-то?! — В сердцах воскликнул Пален.

Сочувствия к его проблемам Петя не испытывал. Родился графом да еще с магическим даром. Отец такой, что блестящая карьера гарантирована. А он переживает, завтра ему дадут крестик в петлицу или послезавтра. Пете бы его заботы. Хотя ему тоже грех жаловаться. Надо будет матери еще денег перевести. Ближе к концу практики, чтобы в привычку не вошло.

Дальнейший разговор прекратил вернувшийся мичман с парой матросов:

— Каюта готова.

— Куда тебя селят? — Заинтересовался Пален.

— Вот сейчас и узнаю, — Петя решил выражаться нейтрально, безлико. От «тыканья», после прямого предупреждения лучше воздержаться, но и лебезить перед «его сиятельством» не хотелось. В конце концов тот ему товарищ по Академии, а не начальник.

Смотреть пошли все вместе. Вещи несли матросы.

Каюта ожидаемо располагалась на юте и оказалась даже меньше, чем была у Пети на «Князе Константине». И в ней не было койки! Шкаф был, стол был, был сундук, одновременно выполняющий обязанности табурета. А вместо койки, как выяснилось, был гамак. Вот за счет него и была достигнута некоторая экономия места. Крейсер же здоровенный. Зачем на нем так место экономить. Или у моряков традиция такая?

— Это что, специальная каюта для кадетов? — Не выдержал Петя.

— Обычная офицерская. Кадеты в такой по четыре человека живут, — Мичман удивился Петиной бестолковости. А Виктор довольно заржал:

— Ты думал, тебе здесь хоромы выделят? У меня не намного больше. А я ведь штаб-офицер[33]. А тебя, скажи спасибо, что к обер-офицерам приравняли[34]. Кадеты же, как и унтер-офицеры от рядовых только жалованием отличаются. Восемнадцать дюймов на гамак, вот и вся их личная территория.

Восемнадцать дюймов? В аршине же их двадцать восемь. У Пети плечи шире будут. Или при лежании в гамаке человек сжимается? Как-то он по-другому себе службу во флоте представлял. Теперь точно знает, что дальнейшую карьеру он с морем связывать не будет, а пару месяцев как-нибудь переживет.

Петя сделал вид, что он так и думал, после чего перевел беседу в деловое русло. О его рабочем месте и обязанностях.

Оказалось, что на крейсере есть лекарь с помощником, только они не маги. Лекарь где-то рядом живет, в одной из офицерских кают, а его помощник — рядом с лазаретом. Который на баке расположен. На броневой палубе.

Спрашивать разъяснений, что такое «броневая палуба» Пете не хотелось. Поэтому попросил его туда проводить, показать, в каких условиях он будет работать.

Броневая палуба оказалась третьей. Еще есть верхняя и вторая — «батарейная». Верхняя тоже «броневая» (действительно, броней прикрыта), но ее так не называют. Это тип крейсера такой — «бронепалубный». Кстати, каюты располагались на «батарейной» палубе. Орудия (среднего и малого калибра), наверное, тоже были, но Пете они по дороге не встретились.

Лазарет оказался обычным помещением с нормальными койками, стандартная больничная палата по виду. Ну, хоть это хорошо. И к ней примыкала аптека, сейчас закрытая. Оказывается, ее лекарский помощник всего на час в день открывает. В районе обеденного времени.

Сам лекарский помощник оказался тощим молодым человеком самого унылого вида. С отнюдь не дворянской фамилией Семечкин. Впрочем, у Пети фамилия была не более благозвучной. И смотрел этот юноша на молодого мага почему-то, как на врага.

Наверное именно поэтому двух пациентов лазарета (больше не было) Петя стал лечить со всем тщанием. У обоих была какая-то инфекция. У одного — лихорадка, у другого что-то кишечное. Причем оба в тяжелом состоянии. Самые неприятные для целителя заболевания. Тут не локальные повреждения, а большая часть организма охвачена. Даже «средним исцелением» все не накрыть. «Полное исцеление» требуется, а его только маги четвертого разряда потянуть могут. И то только один раз, так что реально применять могут целители третьего разряда и выше. Пете таким стать не светит. Как ни печально это признавать, алхимия в таких случаях справляется лучше, чем целители.

Попытаться самому отвары приготовить? Но для этого нужно в аптеку попасть, а, судя по выражению лица лекарского помощника, он костьми ляжет, но Петю внутрь не пустит.

Тогда что? Волевую магию попробовать?

Петя максимально сфокусировал магическое зрение. Если очень внимательно приглядеться, аура больного человека неоднородна. На нее что-то чужое накладывается. Не мерещится? На лекциях такого не говорили. Впрочем, столь четкого магического зрения, как у Пети, ни у одного преподавателя нет. Он этим не хвастается, кто его знает, как на такие откровения заслуженные целители отреагируют. Но пользуется. Так что, наверное, все-таки что-то есть. Только какое-то странное. Не привычная аура из разветвляющейся на все более мелкие каналы-капилляры сети, а как будто отдельные крохотные волоски. Которые с аурой перепутались и в ней слегка шевелятся. Как бы их вычистить?