Заодно продолжил учить морские термины. Задняя приподнятая часть корабля, где находилась его каюта и где он проводил медицинский осмотр на палубе, называется «ютом». Передняя (тоже приподнятая) — «баком», а середина — «шкафутом». Слова явно иностранного происхождения.

Иностранные языки Петя в Академии учить начал, но был в них откровенно слаб. Из любопытства спросил Соловьева, который прилично говорил по-французски. Так вот, оказалось, что «шкафут» происходит вовсе не от «шкафа», а от «эшафота». Это что, такой морской юмор? И после этого они еще всерьез говорят, что «как судно назвали, так оно и поплывет»…

Зато «ют» означает всего-навсего «каюта». Правда, слово не французского происхождения, а голландского. А «бак» по-голландски и вовсе значит «козел». Дальше Петя решил не расспрашивать.

«Князь Константин» не относился к особо скоростным судам, но, на Петин взгляд, шел довольно ходко. Как он узнал, крейсерская скорость — пятнадцать узлов в час. Это сколько же в верстах? Принялся вычислять. Один «узел» это примерно одна и три четверти версты. Получается, пятнадцать узлов — чуть более двадцати шести верст. Конечно, идут они немного медленнее, но за сутки верст четыреста-пятьсот должны проходить. Это в какую же даль они отправились?

На второй день увидели над морем два дымовых столба. Волнений это никаких не принесло, офицеры как-то сразу определили, что это те два «князя» подходят, с которыми у них совместные учения. Но как же эти пароходы небо коптят! Подкрасться к противнику незаметно не получится ни у кого.

Никаких празднеств по поводу успешной встречи в открытом море не проводилось. Суда, не сбавляя хода, выстроились треугольником — впереди крейсер, за ним два минных носителя — и продолжили свой путь, как ни в чем не бывало. Понятно, что корабль — не человек. При встрече ему руку не пожмешь и по спине не похлопаешь (последнее так и вовсе чревато нехорошими последствиями), но Петя не ждал, что все будет так буднично. С мачты крейсера (у него их было всего две, зато трубы — целых три) помахал матрос какими-то флажками, и все. Вроде, так морской телеграф работает, но послание было совсем недлинным. Нет чтобы «рад приветствовать» или что-нибудь такое, а тут, скорее, как Левашов на плацу Академии буркнули «встаньте в строй». Все-таки минный носитель не кадет. Впрочем, не Пете судить.

Вскоре после встречи на горизонте появился берег, и суда сбавили ход, а потом и вовсе остановились (легли в дрейф?). Петин энтузиазм по поводу изучения морской терминологии окончательно угас. Бред какой-то. Придумали себе особый язык и этим гордятся. Толку-то от новых названий?! Свойства-то не меняются. Какая матросу разница, чем его выпороли — линьком или веревкой с узлами? А лично Пете через дверь проходить естественнее, чем через люк. Люк по его представлению в полу или на потолке должен находиться. Или таким странным способом моряки себе боевой дух повышают?

Где-то через час после того, как суда остановились, на воду спустили весельную шлюпку. На «Князе Константине» и такие есть. Спустили самую маленькую, две большие остались стоять. Были они поменьше катеров, но тоже немаленькие.

— Впрочем, — подумал Петя: — На то он и «носитель». Вон, сколько малых судов на себе носит. Весь шкафут ими заставлен.

На весла сели шестеро матросов, один — к рулю. После чего бодро умчали капитана к крейсеру. Доложиться? Или совещание?

Петя тоже с удовольствием бы на крейсере побывал, но его не пригласили. Боевые корабли ему раньше видеть не доводилось. Он, вообще, корабли впервые только в Тьмутаракани увидел. Через его родной Пест речка протекала, но совсем не широкая, кроме лодок, по ней ничего не плавало. А в Баяне так и вовсе только пруды были. С утками и гусями.

Ничего. На практике от здесь до конца лета. Повод посетить флагман их небольшой флотилии еще найдется.

На следующий день начались учения. Петя было напрягся, но тут выяснилось, что настоящие мины никто взрывать не собирается. Вместо них деревянные муляжи используются. Так что он притащил на бак складное кресло и разместился с комфортом — наблюдать за бесплатным зрелищем.

Впрочем, зрелище оказалось не слишком захватывающим, хоть и любопытным. На воду спустили несколько буев, между которыми натянули белые канаты с поплавками. Всей конструкции придали форму, вроде как, следа судна на воде. Весьма условно. Хорошо, погода была тихая, волн почти нет, и то буи совсем на месте не стояли. Но, при некотором воображении… Сойдет, короче. Лучше сделать, все равно, не получается, а больше часа провозились.

Да, буи ставили матросы с гребных шлюпок.

Потом дело до паровых катеров дошло. Их тоже спустили на воду, и они стали по одному атаковать контур «вражеского корабля». То есть подплывали к буям и подсовывали шестом муляж мины под ограничительный канат так, чтобы он внутри оказался. После чего отходили на исходную позицию, стараясь не задеть по дороге буи или канат-ограничитель.

Не такое простое упражнение оказалось, так как делать это все приходилось на максимальной скорости.

Тут выяснилось, что и скорость у катеров разная. Половина — довольно быстрая, как пояснил Пете стоявший рядом у борта старпом, двенадцать узлов в час. Не то, чтобы запредельная, но на такой скорости вражеский корабль не успевает на катер пушки направить и прицельный выстрел произвести. Так, по крайней мере, считается.

Петя не поверил, что все так просто. Это что же получается, какой-то мелкий катер без проблем может любой линкор потопить? Ведь наиболее ловкие команды успевали, проносясь вдоль контура корабля, ему не одну, а две мины «под брюхо» подсунуть. Даже если сам катер при этом потонет, размен явно выгоден.

Естественно, оказалось, что противодействие ищут. На крупных кораблях стали ставить пушки-картечницы, стоящие не на обычном лафете, а на хитром устройстве, с помощью которого стволом можно хоть «восьмерки» выписывать.

Из такой попасть проще. Но, во-первых, перезарядка долгая. А во-вторых, картечины — это, фактически, обычные пули. Такими потопить катер непросто. Так что атаки минных катеров пока остаются, хоть и рискованными, но эффективными.

Тут начали на цель заходить оставшиеся катера. И оказалось, что они — медленные. Узлов пять дают, не больше. В такие и из обычной пушки попасть можно, если канонир опытный.

Но, оказалось, что это катера — для ночного боя. Маломощная машина скорости не дает, но и шуму мало производит. В темноте враги их просто не заметить могут. А если заметят, поди, выстрели точно.

Не известно, как такие катера в темноте атакуют, но при свете дня мины ловко закидывали. Что, при их скорости, неудивительно.

Ну а потом началось веселье. Скоростные катера стали мины на веревке разгонять. Тут уже промахи пошли. Один раз муляж аж до крейсера долетел.

— Ну, достанется теперь Егорычеву на орехи! — С некоторой долей злорадства сообщил Соловьев. Экипаж был с другого носителя — «Князя Ярослава».

В завершение учений вместо контура корабля катера атаковали плот. Откуда он взялся, Петя, честно сказать, не заметил. С какого-то из кораблей спустили, вроде не с «Князя Константина». Впрочем, это не так важно. Обычный деревянный настил, а что под ним — не видно. Может, понтоны, а, может, и просто пара бревен. Явно ничего дорогого, так как выяснилось, плот — одноразовый, и атаковали его настоящей миной.

Вот тут Петя и получил своих первых пациентов. Нет, экипаж катера, на непросвещенный взгляд, отработал все замечательно. Подошел, практически, идеально, мину матросы сунули шестом под плот тоже очень ловко. И взорвалась она штатно. Только дальше не самый маленький плот (саженей пять в длину и пара в ширину) от взрыва встал «на дыбы», засыпал весь катер щепками, а потом и вовсе перевернулся в его сторону. Похоже, даже зацепил. Вышло эффектно, но выглядело все немного жутковато.

— Эх, глубоко мину сунули, — Прокомментировал произошедшее Соловьев: — Хотели подальше от себя мину подорвать, а вес цели не учли. Да и в бою так делать тоже не стоит. Считай, бортом чужой корабль зацепили.