Дальше по дороге пошел уже молодой приказчик, только очень уверенный в себе и своем будущем. Шел и мысленно выстраивал разговор с будущими жертвами. Хотя, «жертвы» звучит грубо. «Благодетели» — лучше. А то, что стать своими благодетелями он их собирался вынудить, это уже мелочи.

Как известно, честность — лучшая политика. Особенно в торговле. Куделин учил Петю, что принцип «не обманешь, не продашь» серьезные люди давно оставили людям несерьезным. Продавец должен понять, что именно хочет покупатель, и убедить его в том, что твой товар именно то, что ему нужно. И все довольны. Не надо ходить вокруг да около, предлагая вместо туалетной бумаги наждачную и конфетти. Выдать человеку пачку дешевых носовых платков и объяснить, что, по мнению ученых, вырубая леса, мы губим будущее собственных детей. Но если туалетная бумага в лавке есть, об этом не сметь даже заикаться. Алексей Иванович, вообще, любил пофилософствовать. Образованный человек. Реальное училище когда-то закончил.

Ничего. Зато Петя теперь в Академии учиться будет!

Все эти наставления мелькнули в памяти начинающего мага, как фон, помогающий собраться с духом и мыслями по дороге в местные торговые ряды. От тех, что служили ему столько лет домом в Песте, они мало отличались. Два длинных приземистых барака друг напротив друга, поделенных на секции-лавки. С фасада (торговой улицы) у каждой, как минимум, по одному окну, часто выполняющему еще и функции витрины, и двери под козырьком, где приказчик, не опасаясь дождя, мог курить и поджидать покупателей. Вывеска, как правило, была над окном, но могла и быть табличка на (или у) двери. Лавки тоже были разного размера, самые большие магазины на три-четыре окна растянулись. В общем, никакого единообразия, но при этом все в одном стиле. Противоречие? А торговля, вообще, не на логике строится.

Небрежной походкой Петя пошел вдоль продуктового ряда, остановившись у мясной лавки. Выбрал ее неслучайно. Как он увидел сквозь окно, за прилавком совсем молодой мальчишка стоял, какой-то бабе ветчину отпускал. Невольно сглотнул от просачивающихся запахов и подождал минуту, успокаивая бурчание живота. Хорош бы он был с такими руладами ревизию начинать. К счастью, в лавке покупательница и продавец были заняты друг другом, так что его афронт остался незамеченным.

Покупательница вышла, Петя с ней вежливо раскланялся. Та ему тоже кивнула, но губы поджала как-то не очень приветливо.

— Склочная баба, — сделал вывод бывший работник галантерейной лавки: — И сплетница к тому же. Хорошо, что подождал, пока выйдет.

Внутри мальчик (даже младше Пети) прилаживал обратно на крюк у стены за прилавком копченый окорок. Покупательница, похоже, ветчиной отоварилась. Запах… Волевым усилием Петя заставил себя непринужденно улыбнуться:

— Ты, что ли, за старшего, или хозяин где-нибудь рядом прохлаждается? Кликни-ка мне его!

Мальчик насупился:

— Отец по делам отъехал. Тебе чего надо-то?

Петя посмотрел на мальчика сверху вниз:

— Пришел тебе проблемы создавать. Или как договоримся. Грамоту знаешь?

Не давая ему времени ответить, развернул у него перед носом лист про ревизию:

— Куда грязные руки тянешь?! Не видишь разве, Государева грамота. Предписывает опричнику Трифонову в городах, через которые проезжать будет, ревизию работы магазинов проводить. А у тебя тут что? Сплошное воровство. Вот почему у тебя на одной чашке гиря стоит?!

Следует отметить, что весы в то время были «чашечные». На одну чашку (по форме больше тарелку или неглубокую миску напоминали) ставили гирьки (в унциях и фунтах), а на другую клали товар. Естественно, без груза чашечки должны были стоять ровно.

— Что под другую чашку засунул?! Гвоздь?! — Продолжил Петя давить на мальчика с самым грозным видом. После чего резко сменил тон: — Ну и дурак. Монету надо класть. И чашка ровнее стоит, и от покупателя, если заметит, отбрехаться проще. Вот Васька Жмых, что со мной в соседней лавке в Песте работал, он алтын клал, а Мишка Жаба — целый пятак. Но по мне, это чересчур. Берега парень потерял. А у тебя что?

— Нету у меня ничего! — Как-то придушено пискнул мальчишка, но при этом потянулся к весам.

— Опричник-то сейчас занят, — протянул Петя как бы в раздумьях: — А давай бабу, что ты ветчину продал, спросим? Она, небось, по соседним лавкам еще долго бродить будет. Мол, что она думает о продавцах, которые гвозди под чашку весов подкладывают?

Все, парня он запугал, дальше некуда. Еще сбежит. Вместе с весами. Пора успокаивать:

— Да не дрейфь, паря! Нешто я не понимаю. Сам еще вчера таким был. В лавке стоял, только в Песте. — Петя явно приукрасил реальность. Ровней сыну лавочника вчера он никак не был. Но, конечно, для обоих положение мага было недостижимой высотой: — А сейчас? Знак на груди видишь? Кадет магической Академии! Вот как жизнь повернулась.

Парень все еще пребывал в растерянности, но явно заинтересовался. Что-то он слабоват характером за прилавком стоять. Сразу видно, мало его за вихры таскали, а окороком по морде, поди, и вовсе не били. Ну да самозваному ревизору проще.

— Вот сейчас опричник в вашей школе сидит. Там аттестаты выпускникам дают, а местный маг их всех на магические способности артефактом проверяет. Вот ты когда школу заканчиваешь?

— На будущий год.

— Видишь, у тебя еще есть шанс магом оказаться. Я вот никак не ожидал, что у меня способности окажутся, ни у кого в семье не было, ан нашлись!

Петя гордо выгнулся, приближая знак Академии поближе к носу юного лавочника. Тот смотрел на значок, как зачарованный.

В лавке они уже были не одни. В дверях стояли еще двое приказчиков. Видимо, услышали разговор на повышенных тонах и решили полюбопытствовать, в чем дело. Сейчас и другие подтянутся.

— Хотите подробности? — Петя обратился уже и к ним. После чего начал рассказ.

Красок не жалел. Про светящийся артефакт, отсвет которого он на своем аттестате увидел, рассказывал со смехом. А вот про клятву, когда сам весь светиться начал, таким свистящим шепотом выдал, что местного лавочника и пару приказчиков помоложе чуть не в транс вогнал.

Закончил уже спокойным деловым тоном:

— Вот пока опричник в школе заседает, он меня, чтобы без дела не сидел, отправил к вам вместо себя ревизию провести. Чтобы потом оштрафовать всех как следует. Знает, что найду, к чему придраться. Сам в лавке столько лет стоял.

Небольшая пауза и многозначительный взгляд:

— Но я так думаю, кому эти штрафы нужны? Они же в казну пойдут. А нам с опричником до Путивля еще дня три ехать. Он еще Луги и Стернь посетить собирался. Думаю, тормозок в дорогу не лишним собрать будет. Чтобы сильно не ругался.

— Так это надо хозяина позвать, — подал кто-то голос.

— Ага, и чем он опричнику поклониться пойдет? — Иронично рассмеялся Петя: — Тремя рублями, чтобы оскорбить понадежнее? Или соточкой расщедрится? А для меня и двугривенный деньги.

В общем, через полчаса Петя возвращался к зданию школы не только с раздувшимся сидором, но и реквизированной корзиной со всякой снедью. А в кармане приятно позванивала мелочь общей суммой рубля на полтора-два. Удачно сходил.

В мясной лавке, с которой начал, полфунта ветчины взял (больно пахла вкусно) да фунтовый круг полукопченой колбасы. Недорогой, наглеть не стал, но в дороге пожевать — совсем неплохо. Мясная лавка-то не одна была, так что у него еще целая копченая курица в бумагу была завернута. И головка сыра из молочной лавки. В булочной парой калачей разжился, в керосиновой лавке — двухфунтовым караваем ржаного хлеба (да, ржаной хлеб здесь продавали именно в керосиновых лавках). Также его добычей стали дюжина яиц, полфунта чая, фунт сахара, фунт соли и фунт мыла — про запас. И «золотой запас» — три шкалика водки. Вещь недорогая, пятачок бутылочка, но для русского человека часто дороже любых денег.

Из вещей разжился новой рубахой, сменой белья и куском полотна на портянки. Впрочем, можно пока вместо полотенца использовать, а там видно будет. Новые сапоги просить не решился, побоялся, что жирно будет. Но вот простой нож, деревянную ложку и миску с кружкой, гребень, зубную щетку, небольшие ножницы, три катушки ниток и даже крохотное зеркало в сидор спрятал. А также пару иголок изнутри к уголку воротника приколол.