Обменявшись с бабушкой телефонами и пообещав впредь еще не раз заглянуть на чаепитие, Анна засобиралась домой. Тащить обратно тяжеленный пакет уже не хотелось и, оставив под охи хозяйки часть своих покупок на тумбочке в прихожей, гостья сунула зеркальце в карман и вышла за дверь.

К «дарам» погоды на этот день добавился неприятный пронизывающий ветер. Анна повыше подняла воротник и зашагала дворами в сторону дороги. Пытаясь отвлечься от холода, она погрузилась в воспоминания о недавнем знакомстве, пока какое-то новое ощущение не вывело ее из раздумий. Пройдя еще немного, она уже отчетливо чувствовала, как из кармана с бабушкиным подарком исходит тепло. Она остановилась и рука сама потянулась за медным футляром.

Металл действительно нагрелся, а янтарь словно светился изнутри. Анна провела пальцем по камню, допустив, что это лишь игра солнечных лучей, но ее снова кольнуло током. На этот раз гораздо сильнее, так, что палец дернулся, надавив на гладкую выпуклую поверхность. Щелчок — и металлические створки разошлись.

— Так вот, как ты открываешься, — прошептала зеркальцу женщина и осторожно потянула за крышку.

На потемневшей и потрескавшейся по краям поверхности отразилось знакомое лицо. Те же зеленые глаза с легкими морщинками в уголках, разрумянившиеся на холоде щеки, знакомый, слегка усталый изгиб губ…

— Всего лишь старая версия меня. И чего ты ждала? — обратилась к своему отражению Анна, собираясь уже захлопнуть крышку, как заметила в ответ легкую улыбку на зеркальной поверхности.

От неожиданности женщина выронила футляр и какое-то время в растерянности смотрела себе под ноги. «Показалось? Стекло старое, наверняка просто исказило отражение». Отругав себя за впечатлительность, она потянулась поднять подарок и с нерешительностью вновь заглянула внутрь. Теперь собственное отражение не просто улыбалось ей, с лица в зеркале сошли морщинки, а взгляд стал более открытым и счастливым — таким, каким он был лет двадцать назад. На мгновение она залюбовалась другою собой, но мысль, что это лишь наваждение, кольнула горечью.

— Просто солнечный блик засветил отражение, — шептала себе под нос Анна, крутясь на месте и пытаясь поймать положение, при котором зеркальце не слепило бы так сильно. Но солнце было в зените и ничего не получалось. Она топталась по кругу, не замечая, как постепенно приближается к краю тротуара.

— Осторожно! — раздалось из-за спины, но ноги уже соскользнули с бордюра и она, не удержавшись, полетела на покрытый ледяной коркой асфальт.

Первой мыслью, всплывшей в сознании, было: «Почему так холодно?». Собственно, от этого она и проснулась, а еще от жуткой боли, распирающей голову. Висок саднило, видимо, от удара об лед. Анна с трудом открыла глаза и удивилась густой темноте, наполнявшей помещение. Внутрь не просачивался не только свет, но и никакие звуки, характерные для города. Ни шум машин, ни хлопанье дверей или гул бытовой техники. «Какая-то странная тишина, словно в подвале нахожусь».

Немного спустя глаза начали привыкать к темноте. Оказалось, здесь она была не одна. На странных поставленных в два ряда кроватях спали люди. До носа добрался запах затхлого пота и человеческих испражнений.

"Что это за палата такая? Или это КПЗ? Меня что, в милицию забрали? Ну, да, документов же с собой не было, вот и поместили вместе с гражданами без определенного места жительства. Стоп! Так телефон же при мне был…" Анна инстинктивно потянулась к карману джинсов, но нащупала лишь какой-то балахон до самых щиколоток и полное отсутствие нижнего белья. "Да что вообще происходит?". Она осторожно села. Ступни коснулись земли. В груди неприятно екнуло. Даже в камере не могло быть такого пола. В дальнем углу женщина разглядела темное пятно дверного проема и направилась к нему.

Деревянная дверь оказалась запертой. Анна постучала, сначала осторожно, не желая разбудить собравшуюся здесь компанию, но с той стороны никто не ответил. "Откройте, пожалуйста!" — уже громче крикнула Анна. За спиной грязно выругались. Зато за дверью послышались тяжелые шаги, а в щель у самых ног просочился свет. Раздалось шарканье тяжелого засова и с уродливого, покрытого шрамами лица на Анну посмотрели два темных звериных зрачка.

— Чего хочешь, малка? — существо поднесло факел ближе к женщине.

Анна отпрянула, в горле перехватило.

— Выпустите меня, — единственное, что она смогла сказать, выйдя из оцепенения.

Существо недовольно оскалилось, обнажив торчащие из-под нижней губы грязные клыки.

— Иди спать. Завтра много работы.

Дверь без церемоний захлопнули, а Анна продолжала стоять в темноте, осмысливая произошедшее. Она уже видела подобных существ — на экране телевизора. Коренастые и жилистые, с безобразными лицами, клыками и когтями на закопченных грязью пальцах — так изображали в фильмах орков. Разум метался, пытаясь найти всему какое-то объяснение, пока женщина машинально возвращалась в сторону своей лежанки.

"Почему он назвал меня малкой? Что это за слово такое? Наверное, от удара головой у меня начались галлюцинации. Возможно, я вообще в коме. Или меня разыгрывают. Усну и все пройдет", — с этой мыслью Анна легла и через какое-то время провалилась в сон.

Лицо и грудь окатило холодной водой. Анна вскочила, не понимая, что происходит, в ответ в голове отдалось пронизывающей болью. Какие-то женщины в длинных грязных платьях, стоя в стороне, ехидно улыбались. Пожалуй, ее ровесницы, но с гнилыми зубами, оттого больше походившие на старух, явно были довольны проделанной стоящим рядом орком работой.

— Умойся, малка. Хозяин ждет, — зашипело на нее существо и вышло.

— Что означает "малка"? — обратилась она к ухмыляющейся парочке.

— Хорошо же тебя вчера, видать, о камень приложило, раз забыла кто ты теперь есть. Рабыня, а по-ихнему — малка, — ответила одна из них, собираясь уходить.

— Этого всего просто не может быть, — прошептала Анна, утирая лицо руками.

Однако мокрое платье и пульсирующая боль в голове говорили об обратном. Только сейчас она смогла разглядеть во что одета. Бледно-бирюзовая полупрозрачная мягкая ткань свободно обволакивала ее до самых пят. Талию перехватывал золотистый тонкий шнур замысловатого плетения. Ее наряд слишком выделял ее из замызганного окружения и при отсутствии исподнего почти ничего не скрывал.

Анна огляделась. Каменные стены барака без окон, сколоченные из нестроганых досок топчаны, устеленные каким попало тряпьем, земляной пол. Люди устало брели к выходу — мужчины и женщины селились под одной крышей. Какой-то мальчишка-подросток в это же время делал свои дела в стоящую в стороне емкость, вонь от которой просто не могла выветриться из замкнутой коробки.

"Куда я попала? Это другой мир? Параллельная реальность?", — вертелось у нее в голове. — "Моя дочь, муж — они же там места не находят". От того, что она, возможно, никогда больше их не увидит, накатило отчаяние. «Да нет же, это — просто игры больного разума, которые закончатся, когда лечение подействует и я приду в себя. Рано или поздно. А пока остается лишь поддаться течению этой странной иллюзии».

Анна направилась к выходу. С непривычки в глаза ударил яркий дневной свет. Каменистая долина с редкой порослью простиралась меж иссушенных природой лысых холмов. Мужчины, покрытые с головы до ног серой пылью, в деревянных тачках вывозили из карьера груды какой-то породы. В стороне у огромной насыпи каменного крошева копошились женщины и дети. Они выискивали что-то, протирая находки ладонями и подставляя их свету, ненужное летело в сторону, а ценное складывалось ими в большие металлические чаши. Меж рабами сновали орки, то тут, то там слышались окрики и свист хлыста.

По другую сторону от входа в карьер располагались крепкие, с окнами, в отличие от рабочих бараков, постройки, в которых, по-видимому, и жили эти жуткие твари. За ними на небольшой возвышенности стояли несколько малых и большой шатер, выделяющийся среди других ярко-красным пологом. Для галлюцинации все выглядело слишком реалистично.