Орк неспешно встал и лоскут соскользнул к его ногам, открывая перед Анной нечеловеческих размеров орган. Теперь она поняла, почему не все малки могли пережить совокупление. Вряд ли сможет и она, либо останется покалеченной, сейчас женщина это отчетливо осознала. Только помощи ждать неоткуда и умолять о пощаде вряд ли стоит. Предательская дрожь начала настойчиво разливаться по телу.

Хозяин подошел и изучающе медленно обошел Анну. Легко надорвав ткань, он скинул с плеч верх платья. Затем наклонился и медленно, словно специально растягивая пытку, провел языком от ее живота по груди, остановившись на плече.

Анна закрыла глаза, желая, чтобы это все поскорее закончилось. Но хозяин, похоже, только входил во вкус. Встав на колени, он задрал подол и, уткнувшись мордой в пах женщины, шумно втянул ее запах. Бедра инстинктивно отстранились назад, ускользая от грубой чужеродной силы. Почувствовав сопротивление, орк прижал ее плотнее и, прикусив клыками живот, утробно зарычал. От внезапной боли Анна едва не потеряла равновесие, а из глаз брызнули слезы.

— Пожалуйста… Пожалуйста… Мне больно…

Орк разжал клыки и начал зализывать небольшие закровоточившие ранки.

— Не дергайся, малка, и больно не будет.

Его рука полезла к ней между ног, а язык стал спускаться куда не следовало. Пытаясь защититься, Анна прикрыла низ ладонями и крепко сжала бедра, но все ее усилия сметались напором хозяина, лишь подогревая его азарт.

— Твой аромат будет во мне желание, какое я не испытывал ни с одной из дев, — протянул орк, вновь вдохнув ее запах.

Забыв, что обещала себе перетерпеть, она начала открыто сопротивляться, но получила очередной укус. Орк лишь игрался с ней, слегка погрузив клыки в плоть, а она взвыла от боли и из глаз с новой силой потекли слезы.

— Пожалуйста, отпустите меня. Я не хочу… Я отработаю, — взмолилась Анна.

— Не хочешь? — прорычал орк. — Так и не одумалась? Тебе же хуже, — он взвалил женщину на плечо и, поднеся к кровати, скинул на ее край. Перевернув вниз животом, он задрал ей платье и прижался бедрами к ягодицам. Ужас накрыл Анну. Попытки вырваться ни к чему не приводили.

— Никуда ты не уйдешь, прошипел ей на ухо орк, притянув одной рукой за волосы и по-звериному прикусив за холку.

Новая волна боли накрыла женщину. Пытаясь избавиться от клыков, она отпихивала руками его морду, била пальцами по лицу, но сделать что-то, когда хищник у тебя за спиной, было невозможно. Истязания и борьба уже оставили ее без сил, когда затуманенный слезами взор остановился на выпавшей из прически на простыню шпильке. Оперевшись на локоть, Анна сгребла ее в кулак и, замахнувшись себе за голову, вонзила в чужую плоть.

Тишину лагеря огласил хриплый орочий вопль. Почувствовав, что ее больше не держат, Анна вынырнула из-под мучителя и, перекатившись на другу сторону кровати, сползла на пол. Меж огромных пальцев, прикрывающих глаз орка, торчал наконечник шпильки с ракушкой, тонкой дорожкой сочилась кровь, стекая по локтю на пол. Когда первый шок от боли прошел, орк схватился за украшение и, рыча, медленно вытянул его из глазницы. Скомкав тряпку, которая до этого прикрывала его наготу, он прижал ее к ране и угрожающе направился в сторону женщины.

Осознание того, что она наделала, сменилось мыслью: "Бежать!". Словно ее подстегнули, Анна вскочила на ноги и метнулась в сторону выхода, прямиком попав в цепкие объятья стражи. В проходе уже столпились солдаты. Жены хозяина, просочившись внутрь, обступили его, стараясь понять, насколько опасна рана. "Позовите лекаря!" — раздалось в толпе. Женщины бросали взгляды то на Анну, то на окровавленное лицо мужа, не веря, что малке не просто оказалось по силам такое сотворить, но что она вообще осмелилась причинить ему вред.

— Я выпущу из тебя кишки! — закричала одна из них, подскочив и выхватив из-за пояса одного из стражников нож. Металлическое острие больно уперлось Анне в живот.

— Назад! — скомандовал орк и его жена нехотя отступила.

— Эта малка заслуживает смерти за то, что сделала, — промолвила она, склонив голову перед подошедшим к ним господином. — Мы лишали жизни и за меньшее. Чем эта девка лучше остальных?

Хозяин покосился в ее сторону и женщина замолчала.

— Может, мне и правда стоит казнить тебя, как советует моя жена? — он взял руку Анны и, поглаживая кожу, засмотрелся на тонкую женскую кисть. — Такие нежные маленькие пальчики оказались опаснее когтей дикого зверя. Может, отрубить их? Как думаешь, это будет справедливым наказанием? — он вопросительно посмотрел на Анну, наслаждаясь наполнявшим ее лицо ужасом. Вытянув из растрепавшейся прически шпильку, он с интересом стал разглядывать украшение: — В твоих руках эта безделушка стала настоящим оружием, — орк угрожающе медленно провел острием заколки мимо глаз женщины и, сунув ее под нос жене, прорычал: — Избавьтесь от этого!

Хозяин развернулся и направился к кровати. Огромная фигура, восседавшая на ложе, грозно смотрела на Анну, не предвещая ничего хорошего.

— Раз мое общество тебе не по вкусу, остаток жизни проведешь с теми, чьи повадки больше подходят для такой дикарки, как ты. К псам ее! Они научат тебя смирению.

По тому, как довольно осклабились его жены, Анна поняла, что смерть была бы для нее сейчас не самым плохим вариантом.

До боли вцепившись в плечи, стражники вели ее в сторону солдатских казарм. О том, что почти пришли, Анна поняла по поднявшемуся в глубине построек собачьему лаю. Там, где они заканчивались и открывался вход в карьер, стояли освещаемые факелами кованые клети. Увидев стражников, собаки визгливо заскулили — то ли, в надежде, что их выпустят, то ли, приняв женщину за предназначенную для них жертву.

Странное чувство смирения от понимания собственной беспомощности перед неминуемым оглушило всю ее сущность. Сейчас ее будут драть на куски, переламывая кости, вгрызаться в плоть. Хищники сделают свое дело, их нельзя уговорить, заставить сострадать. "Лишь бы это длилось недолго", — единственное, чего она пожелала перед тем, как ее втолкнули внутрь.

Но, как ни странно, собаки не набросились на нее, а внимательно смотрели на стражников, ожидая команды. Один из них что-то гаркнул на орочьем и псы, досадно заскулив, легли на дощатый пол в стороне от девушки. Анна впечаталась спиной в металлическую дверь решетки, не решаясь сделать движение. Солдаты давно ушли и лагерь вновь накрыла тишина, а женщина все стояла, боясь привлечь внимание псов. Единственное, что она могла себе позволить — тихонько переминаться с ноги на ногу, когда уже почти не чувствовала их.

О сне не могло быть и речи — ледяной воздух бодрил не хуже настороженного урчания собак на каждый доносившийся с ее стороны шорох. Небо начало светлеть, теперь Анна могла разглядеть обитателей этой маленькой тюрьмы. Три крупных пса, размером, пожалуй, с волка, занимали половину клетки, сбившись в кучу вокруг четвертой, самой большой особи. Ровного темно-серого окраса с черными, подрагивающими от каждого звука ушами, они пытались согреть вожака.

Лагерь просыпался. Взошедшее светило обдавало теплом спину и плечи Анны, словно уговаривая поспать. Сил не осталось. Пережитое давало о себе знать, и сквозь полудрему женщина не заметила, как сползла по решетке на пол. От ощущения чьих-то прикосновений она открыла глаза. На нее смотрели два чайного цвета зрачка. Встретившись взглядом с Анной, псина злобно зарычала. Женщина вспомнила: смотреть прямо на хищника — все равно что бросать ему вызов. Она покорно сомкнула веки, показывая, что принимает власть нового соседа. Холодный влажный нос, обдавая кожу теплым дыханием, бродил по лицу, спускался к рукам и коленям. Когда обнюхивание было закончено, Анна снова приоткрыла глаза. Потеряв к ней интерес, собака направилась в сторону стаи. "Самка", — подумала женщина, разглядев большой живот и набухшее вымя. — "Скоро родит", — мелькнуло в голове перед тем, как сон пересилил разум.