— Король Вэон, я слышал, красив и умен, а его земли богаты и плодородны. И все же мать права, не спеши с ответом, подумай.

— Есть только два пути, и на каждом мне придется чем-то жертвовать. Но, раз вы настаиваете, я подумаю. До утра, — улыбнулась девушка и шагнула с уступа в пустоту.

— В ее рассуждениях так много хладнокровия, — женщина с легкой печалью смотрела вслед поднявшейся под облака молодой драконице.

— Ну, для королевы это скорее преимущество, — ответил супруг, любуясь взмахами мощных бронзовых крыльев дочери.

— А для девушки двадцати лет?

— Они будут править империей, любовь моя. Остальное приложится.

Там, на краю уступа, она оставила все эмоции и сомнения, присущие ее человеческой природе. В обличии дракона инстинкты заглушали страхи. Взмах крыльями, еще один — и новый поток ветра подхватывает ее, унося прочь. Дворец и город давно скрылись из вида, сменившись лугами, прилегающими к Долине скал. Каменные исполины то жались друг к другу, переплетаясь корнями деревьев и свисающими подобно мостам лианами, то одиноко возвышались посреди изумрудной низины.

Вот одна из вершин блеснула гладью маленького, наполненного дождем озерца и драконица сложила крылья, позволяя себе опуститься на нужную высоту. Небольшой удар о поверхность, шорох перемешанных с песком камней — и ступни девушки легко зашагали по узкой полоске влажного илистого берега. Прозрачная вода, прогретая за день до парного молока, приятно обволакивала разгоряченную полетом кожу. Драконица сделала вдох и скрылась в глубине, позволяя озеру самому вытолкнуть ее на поверхность.

Стоило расслабиться и закрыть глаза, как голову начали наполнять мысли. Какой он, ее будущий муж? Станет ли он ей соратником, любовником или будет лишь терпеть ее присутствие, скрывая лишнее за дверями своей спальни? Вряд ли ее сильная огненная натура позволит впустить в их союз других женщин. Хитростью или любовью — она найдет способ подчинить его и не позволит потеснить себя на престоле.

По лежащему на поверхности обнаженному телу пробежала тень, а воду тронуло легкой рябью. Молодая королева вздрогнула, когда кончиков пальцев коснулась чья-то рука. Вскрикнув, она вильнула от нарушителя своего спокойствия в сторону и встала на ноги, оставив над поверхностью лишь голову и плечи.

— Ты позволяешь себе лишнего, дракон! — рассерженно бросила она темноволосому наглецу, убирая с лица налипшие пряди.

— Когда ты успела забыть мое имя? — он медленно обходил ее по кругу, постепенно приближаясь к напрягшейся девичьей фигурке.

Мужчина тихо скользил по воде, но никогда еще она не ощущала такого напора с его стороны. Словно альфа, почуявший рядом со своей волчицей соперника.

— Как ты нашел меня?

— Тебя в небе трудно не заметить. А еще я видел птицу. Какие вести принес турул?

— Я выхожу замуж за дроу! — ответила девушка, наблюдая, как с дракона спадает маска самоуверенности. "Он что, действительно думал, что я принадлежу ему?". — Ты знал, что рано или поздно это случится. Наши встречи должны прекратиться. Уходи, Ингвар.

Но тот приблизился, заключив в ладони ее лицо:

— Откажи ему! — он покрывал поцелуями ее щеки, уголки рта. — Что может дать тебе этот эльф, чего у тебя уже нет? — произнес он и накрыл влажные губы девушки своими. — Ты не сможешь прожить без любви, — шептал дракон, не встречая сопротивления. Ее руки притянули крепкий торс, а его скользнули вниз, повторяя приятные изгибы девичьего стана, когда в ухо мужчины прошептали:

— С чего ты решил, что у нас с дроу не будет любви?

Ингвар замер и отступил. Он растерянно взирал на жесткий взгляд молодой королевы, осмысливая услышанное.

— Эльф красив, храбр, у него много земель, — продолжала драконица.

— Не дразни меня, — скулы мужчины покрылись угольно-черными чешуйками, а в глазах заплясал огонь.

— А ты думал, я выйду за тебя, мы наплодим потомство и будем жить в нашем уютном королевстве? Никто в здравом уме не предпочтет командующего стражей Повелителю.

— Извини. Я, кажется, забыл свое место, — Ингвар развернулся и быстро зашагал к берегу, вновь принимая животное обличье.

— Я ничего не обещала тебе! — крикнула вслед улетающему дракону девушка, но тот лишь зарычал, выпустив в воздух столб огня.

Ночь прошла совсем худо. Сон был похож на забытье — стоило ей задремать, возникало ощущение, что она проваливается в какую-то черную пустоту, теряя сознание. В такие моменты от страха она просыпалась. И тогда тело обволакивал холод. Уснула лишь под утро.

Анна открыла глаза. Кроме нее и суки со щенками, в клетке никого не было. Голод терпеть было легче, но отказываться от еды вечно она не сможет. Невыносимо хотелось пить. Она посмотрела на поилку. "Будь что будет", — подумала женщина и, поднявшись на четвереньки, поползла к ней. Собака повернула голову в ее сторону и, никак больше не отреагировав, принялась обнюхивать щенков.

Однако на дне сегодня не осталось даже влаги, дерево успело высохнуть, пока спала. Анна вернулась на место и легла. Возле суки возились щенки, ища слепыми мордами сытное вымя. Материнский инстинкт сделал из грозного животного хлопотливую мать. Она время от времени вылизывала потомство и подставляла им пузо, следя, чтобы каждый смог напитаться молоком.

Все эти дни Анна гнала от себя мысли о семье. А сейчас на нее нахлынуло: родблок, она со льдом на животе разглядывает только родившуюся дочь, лежащую под лампами недалеко от нее. Потрескавшихся губ коснулась улыбка, когда вспомнилось, как все в палате ждали, когда детей привезут на кормление, и радовались, услышав в конце больничного коридора дребезжание каталки и многоголосый рев малышей. Как навсегда меняет тебя чувство, когда впервые берешь ребенка на руки.

Анна лежала, ее плечи вздрагивали, а рот хватал воздух, возвращая его тихими сухими всхлипами. Она никогда не думала, что можно плакать вот так — без слез. Самка тревожно заскулила и забила хвостом об пол. А потом лба женщины коснулся мокрый язык. Собака легла рядом. Она привалилась грузным боком и подсунула морду ей под руки. Анна не ожидала получить сочувствие от этого существа. Она прижалась к большой серой спине и закрыла глаза. Ощущение близости живой души подействовало, как успокоительное, и она уснула.

Проснулась вечером, когда заскрипела дверь клетки. Пока Анна спала, самка перетащила щенков в ее угол. Вошедшие псы растерянно встали у входа. Один из них подошел ближе и, обнюхав сначала суку, потом женщину, лег рядом. Его примеру последовали остальные.

Вскоре принесли ужин. Снова перед ней упал кусок сырой мякоти. Анна накрыла его ладонью. Нужно было что-то решать. Жевала медленно, высасывая из волокон сок. Пара собак, расправившись с едой, приникла к поилке. Женщина приблизилась — никакой реакции. Если пить, то, как они. Она медленно наклонилась, наблюдая краем глаза за животными, и коснулась губами воды. Ей позволили. Стая приняла ее.

Жизнь налаживалась, если такое существование можно назвать жизнью. По крайней мере, теперь она была сыта, ее не мучила жажда, а спать холодными ночами стало вполне сносно. Тяготило заточение. Клетка была достаточно большой и позволяла ей ходить в полный рост, Анна даже пыталась поддерживать тело в форме, когда никто за ней не наблюдал, и все же это была тюрьма. Она развлекала себя, распутывая пальцами свалявшиеся волосы или играя с начавшими ходить щенками. Исследовала вдоль и поперек металлические прутья стен и толстый дощатый пол, лишний раз убедившись, что сбежать не получится.

О ней, казалось, все забыли. Людей к клетке не подпускали. Иногда мимо, видимо, с поручениями, пробегал мальчишка, принесший когда-то ей ведро. Женщина улыбалась ему и, если никто не видел, махала ладонью. Сначала он пугливо отводил глаза, но со временем стал еле заметно улыбаться в ответ.

У нее начали налаживаться отношения и со смотрящим за клетками орком. Вышло это само собой. Как-то раз, забывшись, Анна сказала «спасибо», когда тот принес собакам мясо. Тогда он просто поднял на нее глаза. Потом стал выбирать куски получше и каждый раз клал в руки, не давая вываляться об пол. Иногда она негромко заводила какую-нибудь песню, и, если орк в это время был рядом, его движения замедлялись. Голос у нее был красивым и густым — в маму.