Значит, не одна я питаю надежду, что Анжела жива.
— Я хочу побольше узнать о ее жизни в Париже. Вы можете мне в этом помочь?
Нур пристально смотрит на меня, нахмурив брови.
— Извините, я не запомнила, как вас зовут.
— Шейна.
— Я постараюсь помочь. Хотите чего-нибудь выпить?
— Воды, пожалуйста. В Париже оказалось жарче, чем я ожидала.
В Сен-Дени не так тесно, как в центре города, и однокомнатная квартира Нур довольно просторна, хотя и завалена желтыми сумками и одеждой. Она раза в два больше, чем у Анжелы, из трех огромных окон хорошо просматривается весь район. Внизу пара мальчишек перекидывается мячом для регби.
— Извините за беспорядок. Я никого не ждала сегодня… ну, кроме Хьюго.
Нур достает из холодильника маленькую бутылочку воды, открывает и подает мне. Нур прислоняется к стене и внимательно изучает меня, пока я пью.
— Полиция выяснила что-нибудь об Анжеле? Она пропала в конце июня.
— Не очень много. О ней говорили в новостях?
— В прессе пишут, что она единственная, кого так и не нашли после того расстрела. Мы все просто ждем чуда и молимся.
Нур обхватывает себя руками. Хьюго обнимает ее за плечи.
— А вы тоже знали Анжелу? — обращаюсь я к нему.
— Нет, никогда с ней не встречался. — Он печально улыбается.
Я делаю глоток воды.
— Я нашла ваше имя в ежедневнике Анжелы. Может, расскажете о ее жизни в последние несколько лет? Вы проводили много времени вместе?
Она долго колеблется, прежде чем ответить. Пристально смотрит на меня.
— Это так странно… Единственное отличие вас от Анжелы — только то, что она уже попыталась бы пофлиртовать с Хьюго.
Хьюго морщится. Нур улыбается.
— Мы с Анжелой учились на высших курсах мировой литературы, я — на третьем, а она — на последнем. Делали несколько групповых проектов вместе, я ей немного помогала с французским. А она мне — с английским. Благодаря ее терпению я теперь могу с вами общаться.
Нур замолкает. Видно, что она хочет сказать что-то еще, но не может подобрать слова.
— Мы с Анжелой не были близки в последнее время. Так бывает в жизни. Люди сходятся и расходятся… Что-то другое кажется важнее, и теряешь по-настоящему дорогих людей, — шепчет она. — Вы действительно так похожи…
Она опускает голову. Дрожат кончики чернорозовых кудрей…
Я не знаю, что сказать ей. Что бы сказать?
— Да… мы однояйцевые. — Отлично, Шейна. Я щелкаю мизинцем. — Похоже, вы были очень близки с Анжелой. Я почти совсем ничего не знаю о ее жизни в Париже.
— Это было просто безумие какое-то. Сначала стрельба, потом Анжела пропала… Вы знаете, что погибли двое студентов?
В памяти моего внутреннего компьютера открывается папка.
— Кажется, я читала об этом. Вы их знали?
Она поднимает голову, на ее лице слезы.
— Какое это имеет значение? Здесь это большая редкость. Не как в Штатах, где каждый месяц в какой-нибудь школе стреляют. Во Франции почти невозможно достать оружие, если ты не военный. Разве что на черном рынке.
Я открываю рот, чтобы оправдаться за свою страну, но искренняя боль в ее голосе останавливает меня. Да, я вспомнила, что читала об убитых студентах, но выбросила эту информацию из головы, когда поняла, что это не связано с пропажей Анжелы. Газетные заголовки об убийствах больше не трогают меня. Видимо, мозг отфильтровывает подобную информацию. Наверное, это черствость. Мне становится стыдно за себя, и я смотрю на календарь на стене, лишь бы не встретиться с взглядом Нур. Страницы покрывают разноцветные надписи, стрелки и обведенные кружками даты. Совсем как в ежедневнике Анжелы.
— Конечно, вы правы, — шепчу я.
— Она скучала по вам. Все время говорила о вас. Называла пропавшей сестрой. Сестрой, пропавшей из ее жизни. Жалела об этом. Постоянно представляла, что вы сказали бы о том-то или о том-то… Говорила о местах, которые хотела бы показать вам в Париже. И вот теперь я говорю с ее близнецом о ней… Putain, c’est bizarre[25].
Нур отходит от стены и облокачивается на диван рядом с сидящим на нем Хьюго.
Интересно, Анжела говорила ей, что бросила меня после смерти родителей?
Что еще она рассказывала ей? Что я ни разу не навестила ее?
Мне так не хватало Анжелы, а она тем временем ела сыр, пила французские вина и тусовалась с Нур. Меня вновь охватывает чувство ревности.
— Чем она занималась в последние несколько месяцев? — Я делаю еще одну попытку наладить беседу. — Наверное, была вся в учебе?
Нур вытирает ресницы пальцами с оранжевыми ногтями.
— Анжела — хорошая подруга, но она… как бы это сказать? Слишком амбициозна. Она всегда знала, чего хочет. Я же говорю, что мы не так часто виделись. В последний раз мы тусовались с ней в мой гребаный день рождения в августе прошлого года. Да и о ее исчезновении я узнала только от общих друзей.
Я чувствую гордость за Анжелу. Моя взбалмошная сестра, оказывается, была амбициозна.
— Как вы думаете, Себ знает кого-нибудь из них? У вас есть их телефоны? Я бы с удовольствием с ними поговорила.
Нур удивленно смотрит на меня.
— Кто такой Себ?
— Бойфренд Анжелы. Они встречались около года до того расстрела. Анжела ничего не рассказывала?
Она отрицательно качает головой.
— Нет, не думаю. Говорите, год? Мой день рождения был почти год назад, и после этого мы с ней не встречались. Даже в университете. Я учусь на другом факультете. Изучаю дизайн одежды.
— Ну а как насчет тех общих друзей? Как вы думаете, могу я задать им несколько вопросов?
— Это вряд ли, дорогуша. Большинство сейчас на летних каникулах. Кто-то уехал домой, а кто-то путешествует по Европе.
Замечательно. Неудивительно, что полиция почти не продвинулась в раскрытии дела Анжелы.
— У вас есть какие-нибудь предположения о том, кто мог бы желать зла Анжеле?
Лицо Нур застывает, но отвечает она молниеносно:
— Ману. Я не знаю, способна ли она похитить Анжелу или организовать против нее что-то серьезное, но уверена, что ваша сестра ей не нравилась. Сначала они были подругами, потом у них произошел какой-то конфликт. А пол года назад Ману даже украла у Анжелы велосипед.
— А Анжела сообщала об этом в полицию?
Нур качает головой.
— Насколько мне известно, нет. Ману ее постоянно доставала по-всякому. Например, однажды Анжела отлучилась в туалет, и Ману вытащила у нее из сумочки проездной, а потом предложила отвезти ее домой на своей машине.
— Откуда вы все это знаете, если не видели Анжелу целый год?
Нур пожимает плечами.
— Да об этом все знали. Я как-то раз столкнулась с Анжелой в университетском магазине, и вид у нее был измученный. Я спросила, что случилось, и она кивнула в сторону. А там за столиком сидела Ману и смотрела на нас.
Я киваю, представляя себе эту сцену. Как же трудно было Анжеле справляться с подобными ситуациями одной в чужом городе. Наверняка она искала у кого-нибудь помощи.
Хьюго начинает играть с волосами Нур, но она никак на это не реагирует. Она наклоняется вперед, как будто хочет поделиться секретом.
— Ходят слухи, что Ману связана с несколькими… как бы это сказать… бандами? А ведь она… как это? Рома.
Хьюго возмущенно вскидывает руки и долго и очень быстро говорит что-то по-французски. Нур орет на него, заставляя замолчать, потом поворачивается ко мне.
— А что такое «рома»? Итальянка? — предполагаю я.
— Цыганка. — Нур искоса смотрит на Хьюго вопросительно, и тот с раздражением поднимает руки. — Они часто переезжают.
— И где же она сейчас?
— После этой стрельбы ее никто не видел.
— То есть она тоже пропала? А кто-нибудь еще может рассказать мне о ней поподробнее? Кто-нибудь, кто знал их обеих, и Анжелу, и Ману. И кто сейчас не на каникулах.
— Вам надо повидать Дельфину Руссо, у которой Анжела писала диссертацию. Я думаю, она преподает в летней школе. Она, конечно, больше меня знает о работе Анжелы. И у нее можно узнать, осталась ли Ману в Сорбонне на следующий семестр или забрала документы и смоталась в Бельгию. — Кудряшки Нур падают набок, подчеркивая последние слова. — Да, настоящее имя Ману — Эммануэль Вуд.
