– Ни пуха ни пера, Ирис. Уверен, после твоего представления ты обзаведешься верными поклонниками своего таланта, – сказал он напоследок.

– К черту! – ядовито бросила Ирис, вложив в традиционный ответ куда больше, чем обычно подразумевается.

Ирис не узнала трактир «Хромой гонец», когда переступила его порог. Хозяин заведения сдвинул столы, освободив больше места под сцену, занавесил окна и устроил нечто вроде рампы – повесил несколько мощных светильников, а скамейки у стен щедро утыкал свечами.

– Народу придет много, – обрадовал он Ирис. – Учитель нарисовал плакаты и развесил в деревне, а моя жена напечатала на машинке рекламки, я раздавал их посетителям. Ожидается аншлаг!

– Прекрасно, спасибо! – слабо ответила Ирис, холодея от новой волны страха.

Но скоро она успокоилась. Трактир стал необычайно уютным. Милое, камерное помещение, пропахшее специями, воском для мебели и хорошим табаком. В нем чувствовалась респектабельность, в нем жили традиции.

Ирис надеялась, что ее спектакли станут одной из этих традиций.

Финеас принялся колдовать с освещением, подкручивать и настраивать лампы. Ирис скрылась за ширмой, которую изготовила из старых ковров, и еще раз проверила реквизит.

– Ну, милые мои, мы покажем им прекрасное шоу. Не подведите! – обратилась она вполголоса к куклам, как у нее водилось перед спектаклем.

Но впервые ее друзья из папье-маше не ответили. Ирис с любовью посмотрела на них и вздохнула.

Они не живые. Но и не бездушные предметы. Эти куклы – продолжение ее самой, воплощение ее таланта. Но ей больше не нужны игрушечные друзья. Она переросла свою чудаковатую привычку беседовать с куклами.

В зале послышались голоса. Ирис не удержалась: прильнула к щелочке в ширме посмотреть, как идут дела.

Зрители прибывали, и скоро зал трактира оказался набит битком. Хозяину пришлось принести несколько складных столиков и стульев.

Спектакль предполагался детский, но явились на него семьями. Дети ерзали и смеялись за столами, взрослые заказывали для них угощение и себя не забывали.

Трактирщик открыто радовался потоку выручки, его физиономия сияла благодушием.

Ирис жадно всматривалась в лица гостей. Некоторых она уже узнавала. Вон полицейская бабуля и ее упитанный внучок. Вон учитель Барнабас. Его сестра, шустрая Соня, заметила Ирис и помахала ей.

Ее брат что-то увлеченно рассказывал кучке мальчишек и девчонок – своим ученикам.

Те слушали его не особо внимательно и все время отвлекались на шалости. То украдкой запульнут скомканную салфетку, то начнут пинаться под столом. Дисциплина не была сильной стороной молодого учителя.

К столу с учениками подошла предприимчивая барышня Лисси Ойген. Влюбленный Барнабас тут порозовел от восторга. Но не застеснялся, а парировал шуточки Лисси довольно колко.

Лисси завладела вниманием учеников, а потом затеяла с ними тихую игру, чтобы скоротать ожидание перед спектаклем.

Ирис с удивлением отметила, что Лисси, несомненно, любят в деревне – и большие, и малые.

Впрочем, чему тут удивляться? Задор, энергия, молодость и хорошенькое личико привлекают людей и искупают многие недостатки.

Явились и постояльцы «Черного дуба». Духовидицы налегали на наливку, оккультист Вальдемар приставал к людям за соседним столом – нудно расспрашивал, не водятся ли у них, часом, в амбарах привидения. А журналист Эрми деловито строчил в блокноте, изредка покусывая кончик карандаша в поисках вдохновения. Уж не собрался ли он отправить заметку о представлении в столичную газету? Было бы неплохо.

Даниэль уселся за дальний стол со своими друзьями – местными парнями, сыном аптекаря и счетоводом. Из их угла то и дело доносились раскаты смеха.

Последними прибыли самые важные зрители. Удобный стол у окна трактирщик зарезервировал для предводителей местного общества.

Майор Зейц уселся, вытянув раненую в кротоловке ногу, и тут же заказал шнапса. Финеас подошел к нему поболтать. Майор угостил его стаканчиком, крепко хлопнул по плечу.

Место рядом с майором заняла разнаряженная госпожа Ойген. Она презрительно косилась на ковровую ширму и морщила острый носик. Окликнула свою дочь, но Лисси раздраженно отмахнулась и осталась за столом учителя.

Лара Хунтер громко беседовала с другими зрителями. Ее зычный голос заглушал шум и смех. Она сразу давала понять, кто здесь главная. Покровительственно расспрашивала соседей о домашних делах, сыпала непрошеными советами и критиковала все, что ей было не по нраву. С ней уважительно соглашались и не спорили.

– Ну-ка, посмотрим, каким зрелищем будут нас потчевать! Надеюсь, ничего непристойного, – возвестила она.

Тетя Грета, которая явилась вместе с друзьями, негодующе свела брови. Хоть она и не одобряла затеи племянницы, но желала слышать колкости в ее адрес.

Ирис сначала разозлилась на госпожу Хунтер, но потом ей стало смешно.

Что поделать, вот такие они, эти предводители местного изысканного общества! Совсем не идеальные, но могут стать ей хорошими друзьями. Они уже показали, на что способны. Не стоит судить их строго.

Дверь открылась, и в трактир вошла девушка, которую Ирис вовсе не была рада видеть – горничная Софи! Уже несколько дней она не появлялась в поместье, сказавшись больной.

Ее отсутствие тревожило Ирис – мало ли какие интриги она плетет втихомолку. Она собиралась найти ее и поговорить еще раз о ее брачных планах, но времени никак не находилось.

Зачем она явилась сейчас? Может, решила устроить скандал, прилюдно обвинить Даниэля?

Девушка застыла на пороге, не решаясь войти. Выглядела она прекрасно – вид здоровый, бойкий, щеки румяные, глаза блестят. Но блестят недобро…

Софи увидела Даниэля. Насупилась, прикусила губу. Даниэль не заметил свою бывшую пассию. Он увлеченно сдувал пену с пивной кружки.

Горничная презрительно дернула бровью и перевела взгляд на стол, где сидела тетя Грета. Лицо Софи стало хитрым и задумчивым.

Ирис совсем уже было собралась кинуться к ней, чтобы предотвратить скандал, но горничная повернулась и ушла. Ирис выдохнула с облегчением и подозвала трактирщика.

– Вилле, пора начинать! – сказала она торжественно, а холодок волнения в животе сменился жаром вдохновения.

Вилле зашел за стойку и несколько раз звонко стукнул ложкой по бокалу, привлекая внимание. Шум в трактире затих.

Хозяин коротко представил Ирис, а потом торжественно протянул руку к ширме.

Ирис глубоко вдохнула и вышла к зрителям.

Ее оглушил гром аплодисментов. Дети топали и стучали тарелками по столам, взрослые выкрикивали:

– Просим, просим!

Теплый прием ошеломлял. Ирис радостно заулыбалась. Хотя приветствовали, скорее, не ее, а Клодину на ее правой руке, одетую в роскошное голубое платье с позолотой.

Кукла поклонилась и заговорила:

– Здравствуйте, добрые люди! Как я рада видеть ваши милые лица и улыбки! Сегодня расскажу вам сказку. Слушайте внимательно и мотайте на ус, а если усы у вас не растут… что ж, все равно слушайте. В далеком-далеком королевстве, где по ночам восходит серебряная луна, а днем солнце отдыхает на шпилях хрустального замка, жила-была принцесса…

Ирис говорила, едва приоткрывая рот, но голос куклы выходил необыкновенно чистым и звонким. Все слушали ее, затаив дыхание.

– … и вот однажды принцесса выбралась в окно своей спаленки, сбежала бродить по городу и… и заблу… заблудилась.

Ирис споткнулась. Лицо обдало жаром, горло дрогнуло, и последнее слово кукла произнесла зловещим басом, но все подумали, что так и надо, и засмеялись.

А Ирис не отводила взгляда от дальней стены. Потому что там стоял неизвестно откуда появившийся Рекстон. Словно тень, притаившаяся в темном углу.

Стоял неподвижно, сложив руки на груди, одетый в свой лучший костюм, и наблюдал за ней задумчиво, слегка наклонив черноволосую голову.

У Ирис задрожали руки. Пролог закончился, пора было прятаться за ширму, чтобы начать историю с другими куклами. Но она не могла сдвинуться с места.