У Ирис пересохло во рту.

– Что-то еще? – спросила она охрипшим голосом.

– Только одно, – ответил ее дворецкий не менее хриплым голосом, положил ей руки на плечи, притянул к себе и поцеловал.

Когда его губы коснулись ее, Ирис вздрогнула от неожиданности и от нахлынувших на нее чувств. В его поцелуе было столько страсти, что хватило бы воспламенить и статую. Но Ирис этого и не требовалось: она так долго ждала этого поцелуя, что тут же вспыхнула, как спичка.

Она положила руки ему на плечи, подалась вперед, чтобы слиться с ним, лучше почувствовать твердые мышцы на его груди, тепло его тела и биение его механического сердца. И она его почувствовала: его сердце билось точно так же, как и любого мужчины, охваченного желанием, только его ритм был настойчивее и жестче, и он сводил ее с ума.

Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Чистое безумие, огонь, жар!

– Госпожа Диль! – В дверь деликатно постучали.

Горничная Адель, чтоб ей провалиться! Что ей нужно?!

Арман разжал руки, отступил, коротко вздохнул, пригладил волосы.

Ирис чуть не упала – ноги совершенно ослабели.

– Войдите, Адель, – откликнулась она обреченно.

Дверь приоткрылась, в комнату шагнула горничная, обнаружила дворецкого и споткнулась от изумления. Впрочем, по его лицу вряд ли можно было понять, чем он только что занимался со своей хозяйкой. Арман успел принять спокойный, бесстрастный вид, который за годы стал его маской.

– Вам принесли срочную телеграмму, – Адель протянула Ирис сложенную бумажку, а потом обратилась к дворецкому:

– Господин Рекстон, явился подрядчик насчет трещины в фундаменте. Хочет с вами переговорить…

– Да, я ждал его. Спасибо, Адель.

Бросив на Ирис полный сожаления взгляд, он ушел вместе с горничной.

Ирис, досадуя и волнуясь, торопливо развернула телеграмму. Послание оказалось от маэстро Мантейфеля, и было коротким и загадочным – в духе ее учителя.

«чертежи получил и показал кому нужно тчк это сенсация вскл подробности позже письмом тчк что касается барона уточни какая погода была в день его смерти и найдешь ответ тчк»

Ирис наморщила лоб и постаралась вникнуть в смысл.

Понятно, что маэстро получил чертежи, успел показать знакомым инженерам, те нашли в них что-то сенсационное – и это, надо думать, прекрасные новости.

Но что значит эта фраза: «Какая погода была в день смерти барона?» Почему это важно? Что за догадка осенила маэстро, когда он прочел ее письмо? Он дал подсказку, которая наведет ее на след убийцы?

Кажется, маэстро переоценивает ее дедуктивные способности, потому что пока Ирис совершенно ничего не понимала.

…Ирис крепко ухватилась за край шторы и сильно дернула. Один за другим щелкнули зажимы, штора бесшумно осела на пол, в окна гостиной хлынуло солнце.

Ирис придвинула стремянку, покачала ее, проверив на устойчивость. Схватила в охапку сверток новых портьер и полезла наверх.

Длинная труба плотной ткани весила, наверное, тонну, и извивалась как живая, пока Ирис осторожно переставляла ноги со ступеньки на ступеньку. Подъем под потолок, к карнизу, дался ей тяжело. Но настоящая работа началась, когда Ирис взялась цеплять портьеру к тугим держателям, похожим на зубастые пасти. Они с трудом поддавались, разжимать их приходилось одной рукой, потому что второй она удерживала тяжелое полотно.

Ирис зацепила лишь четыре «челюсти» из дюжины, а уже вся взмокла и ужасно разозлилась.

Потянула ткань к пятому зажиму, но штора намоталась на ножку стремянки и не поддавалась. Ирис в очередной раз убедилась, что домашние вещи обладают своим характером – порой весьма пакостным. Нет им большей радости, чем досадить хозяевам, когда те торопятся и изнывают от нетерпения.

Сердясь, Ирис дернула ткань сильнее. Стремянка качнулась, грозя опрокинуться. От неожиданности Ирис схватилась рукой за карниз.

Раздался треск, тяжелая деревянная палка сорвалась с креплений и обрушилась на пол, едва не утянув за собой девушку. Ирис с трудом сумела сохранить равновесие и не грохнуться на пол с десятифутовой высоты.

– Дьявол меня побери! – выругалась Ирис с перепугу.

– Тебе помочь? – в дверях материализовался дворецкий. Окинул разгром ошарашенным взглядом и спросил после паузы: – Что ты затеяла?

Как это типично для Рекстона – сначала предложить помощь, и лишь потом поинтересоваться, что происходит!

– Готовлю гостиную к завтрашнему представлению, – объяснила Ирис, любуясь дворецким сверху. – Нужно заменить шторы на более плотные, не пропускающие свет. Я нашла эти портьеры в кладовой. Ты не против, что я их взяла?

– Разумеется, нет, – откликнулся Арман озадаченно. – Напомню, что это твой дом и твои шторы, и ты вправе делать любые перестановки. Но я категорически возражаю против подобных опасных трюков. Ты могла сломать себе шею. Развешивание штор – непростое дело и требует сноровки и силы.

– Мне не хотелось тебя отвлекать… Я привыкла сама устанавливать реквизит для спектаклей.

Арман вздохнул, подал ей руку, помог спуститься. Когда Ирис ставила ногу на пол, он немного придержал ее за талию, словно не желая отпускать.

– Вижу, ты успела неплохо поработать, – молвил он, окидывая гостиную мрачным взором.

Ирис испугалась очередного вежливого выговора – ведь она вмешалась в его вотчину, сама занялась перестановками и наведением порядка, а дворецкий не любил, когда хозяева выполняют его работу. Потому что они чаще все портили своими изнеженными руками, чем помогали.

Но в этот раз Арман не высказал порицания. Лишь вздохнул, одобрительно кивнул.

Ирис и правда многое сделала с утра. Передвинула мебель, чтобы освободить часть комнаты, устроив сцену. Притащила лучшие стулья и расставила. Водрузила ширму – больше для антуража, потому что для нового спектакля она не требовалась. Убрала со стены посмертный портрет барона и припрятала его в удобное место до поры до времени.

Ну, еще сломала карниз, но это уже мелочи.

– Так я могу чем-то помочь? – терпеливо переспросил дворецкий.

– Да, пожалуй, можешь. Нужно перенести сюда из мастерской барона фантаскоп и дым-машину. Они тяжелые, Даниэль куда-то запропастился, а постояльцев просить неловко. А ты вон какой сильный… – Ирис не удержалась и пощупала его бицепс. Мускулы под плотной тканью пиджака казались каменными, а ведь Арман стоял расслабленно, опустив руки.

– Дым-машина? Зачем тебе дым-машина? Чувствую, что у тебя некие… особые планы на это представление.

Он смотрел на нее пристально, слегка нахмурившись. Но, кажется, не ждал, что она ответит. Ведь раньше Ирис не очень-то стремилась посвящать его в свои затеи.

– Да, ты прав. Это будет особый спектакль. На самом деле, не совсем спектакль. Я собираюсь провести… спиритический сеанс. Но по сценарию, который написал Финеас, – выпалила Ирис на одном дыхании. – Мне нужна твоя поддержка, Арман.

Он дернул бровью, ожидая продолжения.

– Хочу создать обстоятельства, которые заставят одного из зрителей выдать себя. Я уверена: среди гостей будет тот, кто убил барона. Кто похитил пресс-папье из его кабинета. Кто закопал орудие убийства в лесу. Кто напал на меня у оврага. Кто разрыл клумбы в саду. Кто хочет получить нечто важное и не перед чем не остановится.

– Ты подозреваешь кого-то конкретного?

– Доказательств у меня нет, – уклонилась Ирис. – Точно лишь знаю, что это не чужак, а человек, близко знавший барона и вхожий его дом. Это понятно из всех его действий. Если все получится, преступник сам признается или как-то иначе выдаст себя.

Ирис упрямо выпятила челюсть, готовясь к спору. Точно знала, что на предложение превратить приличный прием в ловушку для убийцы дворецкий не ответит радостным возгласом и аплодисментами.

Она почти угадала.

– Ты понимаешь, что эта затея может быть опасной, Ирис? Нужно учесть все, чтобы избежать непредвиденного исхода.