Но ее мысли непрестанно кружились вокруг неожиданного содержимого клада и смерти барона.

– Как ты думаешь, почему барон спрятал чертежи столь надежно? Что в них такого особенного? – допрашивала она Клодину, подклеивая ей ресницы на правом глазу. – У Гвидо весь кабинет завален старыми чертежами! С официальными пометками «В патенте отказать ввиду отсутствия практической пользы изобретения». Но те чертежи – которые мы нашли, – он никому не показывал. Но все же берег их так, что спрятал в трость, и зашифровал их местонахождение!

– А ты не думала, что эти чертежи и стали причиной его гибели? – пропищала Кло. – Быть может, его убили из-за них? Или из-за изумруда, который барон отдал Рекстону? Или ты видишь преступление там, где его нет, а барон стал жертвой несчастного случая?

– Я уже не знаю, что и думать, – вздохнула Ирис, отложила Кло и взялась за проказника Бу.

Обитатели поместья и жители Альсингена мало знали о том, чем занимается барон Гвидобальдо. Они восхищались его поделками – или же смеялись над ними. Но никто не мог посвятить ее в технические детали его работы.

– Доктор Фальк кое-что знает об изобретениях Гвидо, – подсказал Бу. – Помнишь, он говорил, что его отец был механиком и помогал барону.

– Его отец умер много лет назад, а сам доктор Фальк интересуется лишь механикой человеческого тела и разной мистической чепухой, – помотала головой Ирис. – Я не буду к нему обращаться. Не хочу никому говорить о нашей с Арманом находке. Особенно после происшествия с лужайкой.

– Ну, как знаешь, – проворчал Бу. – Ищи ответы сама, раз ты такая умная.

Ирис сердито отбросила тряпичного мальчишку в сторону. Она дала зарок избавиться от нездоровой привычки говорить сама с собой устами кукол, и вот – опять она за свое!

Дверь открылась и в комнату проскользнул бодрый и веселый Финеас, чтобы помочь ей собрать реквизит и доставить его в трактир. Он согласился выступать ее помощником на представлении для жителей Альсингена, чему Ирис была несказанно рада.

Пока Финеас последний раз проверял механизмы кукол, Ирис пролистала сценарий спектакля, хотя и так знала его наизусть. Для детского представления с подсказки учителя Барни она выбрала простенькую веселую пьесу «Принцесса-бродяжка» – о том, как девочка-попрошайка на один день поменялась местами с королевской наследницей.

– Реквизита мало, – сетовала Ирис. – Не разгуляешься.

– Я привез с собой несколько кукол, в том числе Панчинелло и Железнорукого портного, – сообщил Финеас.

– Можно использовать их для второго представления для взрослых, – обрадовалась Ирис.

– Кстати, я тут набросал новую пьесу. Вот, глянь. Она о таинственном мастере Жакемаре, – Финеас бросил на стол рукопись. – Вдохновился, так сказать, последними событиями. Кстати, ты не хочешь использовать на представлении дым-машину и фантаскоп?

– Тот волшебный фонарь, который ты раскопал в кабинете барона? Они тяжелые, хлопотно доставлять их в трактир. Кроме того, в пьесе про принцессу они ни к чему.

– Жаль, эффект был бы потрясающий, – огорчился Финеас. – Но эти устройства прекрасно подойдут к моей новой пьесе – чтобы создать мистическую, жуткую атмосферу. Дым, зеркала, призрачные силуэты!

– Посмотрим, – отмахнулась Ирис.

Но задумалась. Ее осенила идея.

Она обещала дать жителям Альсингена два спектакля: один для детей, другой для взрослых. Что, если устроить второй спектакль не в трактире, а в поместье?

Во-первых, это удобнее. В гостиной можно будет оборудовать ширму, декорации и прожекторы, затемнить окна, использовать устройства Гвидо для театральных эффектов, как предложил Финеас.

Во-вторых, пусть жители Альсингена привыкают к мысли, что теперь они могут арендовать помещения «Черного дуба» для своих нужд – не только для спектаклей, но и для клубов и кружков, свадеб, праздников! Какой-никакой, а доход. Кстати, почему бы ей не написать в театральные компании и не предложить усадьбу для выездных фестивалей?

О нет, сдаваться рано: она не откажется от «Черного дуба» без борьбы. Дайте ей только разгадать все его загадки и изгнать его призраков – а уж потом она добьется, чтобы поместье процветало! «Черный дуб» еще станет главной достопримечательностью королевства, сюда потекут толпы туристов, а на банковские счета – деньги.

Ирис размечталась, представляя, какой станет ее жизнь. Но во всех фантазиях, где она видела себя деловой, преуспевающей женщиной, присутствовала тень мужчины, без которого успех не будет иметь смысла…

***

В день представления Ирис волновалась больше, чем перед злополучным чайным приемом. От переживаний у нее холодело в животе и ныли зубы.

Все будет хорошо, твердила она себе. За ее спиной сотни спектаклей. Приходилось выступать перед детьми и взрослыми, на столичных площадях, улицах, в порту и в тавернах. Перед моряками, полицейскими, аристократами.

Она не сплоховала перед самой требовательной публикой на площади Арлекинов, где в каждом сквере и закоулке пестреют шатры и ширмы уличных актеров, а зрители критикуют нещадно, но и благодарят щедро!

Сейчас соберется лишь человек тридцать-пятьдесят. И кто: невзыскательные жители деревни, где самым веселым развлечением считают ловлю кротов!

Однако завоевать любовь местной публики будет исключительно важным делом. Ведь это не случайные зеваки, которые подойдут, поглазеют, да тут же забудут и саму Ирис, и ее кукол.

Эти люди – ее соседи. Нужно стать частью их жизни, их другом. Происшествие со столичными бандитами показало, что Альсинген – сплоченная община. Ирис здесь новенькая. Некоторые связи уже образовались, но они еще хрупкие. О новой обитательнице деревни ее жители пока не составили четкого представления.

Сегодня Ирис предстоит завоевать их любовь или столкнуться с враждебностью.

Теперь она владелица крупного поместья, наследница барона, прославившегося своей эксцентричностью. Но она прирожденная артистка, и останется ей.

После спектакля ее либо примут, либо отвергнут. Хорошо, если гнилыми помидорами не забросают. Или тут предпочитают тухлые яйца?

В Альсингене у нее появились друзья, но и недоброжелателей хватает, а также тех, кто пока не определился – за нее они или против. Взять Лару Хунтер, или госпожу Ойген с дочерью. Майор Зейц подружился с Финеасом, но все же и он фигура не до конца понятная.

Тетя Грета показала, что не одобряет ее желания «кривляться» перед деревенской публикой, но она уже научилась не высказывать своего мнения напрямую – лишь передала его интонацией и кислым взглядом.

Даниэль, как всегда, посмеялся и одобрил, а Рекстон… Рекстон кивнул и вежливо поинтересовался, нужна ли ей помощь.

– Ничего, я справлюсь, – ответила Ирис и после паузы спросила: – Ты придешь посмотреть мой спектакль?

Разговор состоялся в неудобном месте – в гардеробной, куда Ирис забрела в поисках утюга, чтобы привести в порядок платье для куклы-принцессы.

Дворецкий чистил щеткой костюмы Даниэля с таким важным видом, словно вершил государственные дела – даже страшно его беспокоить.

Он не подпустил хозяйку к утюгу, но забрал все кукольные платья и пообещал выгладить их и заштопать.

– На спектакль приду, если получится, – он с сожалением качнул головой. – У меня назначена важная встреча с представителем банка по поводу… моих вкладов.

– И о чем вы будете беседовать? – Ирис старалась говорить небрежно.

– О том, как мне следует распорядиться сбережениями.

Ирис все больше волновалась: ответ Рекстона вернул ее подозрения. Дворецкий же казался невозмутимым.

Ну еще бы: он ведь не влюблен в нее! Он переживает за ее успех, но не видит себя рядом с ней в будущем. Ирис – отдельно, а он отдельно… Вот почему он беспокоится о вкладах – он хочет уйти из «Черного дуба», отправиться, наконец, в свободное плавание.

Впрочем, бесполезно пытаться угадать, какие мысли бродят в его голове. Скорее всего, они не совпадают с теми, что захватили Ирис. И чувства, которые он испытывает к ней, непохожи на те, что она испытывает к нему. А значит, ничего у них не получится…